Джон Стейнбек - Рыжий пони: сборник

— Будет у тебя отличный жеребенок — уж я постараюсь! И научу тебя всему, что надо, с самого начала. Будешь меня слушать — станешь хозяином лучшей лошади в стране.

Тут и у Джоди на душе потеплело, и он загордился; так загордился, что по пути домой сгибал ноги и покачивал плечами, как настоящий наездник. И шептал себе под нос: «Тпру, Черный Демон, тпру! Стой смирно, нечего бить копытом!»

Зима накатила сразу. Легкая подготовка — несколько порывистых ливней, — а потом зарядил сильный дождь. Холмы утратили желтизну и почернели от воды, по каньонам шумно заструились вниз зимние потоки. Повылезали из земли грибы и дождевики, еще до Рождества стала пробиваться новая травка.

Но в этот год главным днем для Джоди было вовсе не Рождество. Осевым днем, вокруг которого вращались месяцы, стало некое неизвестное число в январе. Когда пошли дожди, Джоди отвел Нелли в стойло и каждое утро кормил ее теплой пищей, дочиста скреб и причесывал.

Между тем кобыла так надувалась, что Джоди начал тревожиться.

— Чего доброго, возьмет и лопнет, — сказал он Билли.

Билли положил сильную квадратную ладонь на вспухшее брюхо Нелли.

— Пощупай здесь, — негромко велел он. — Чувствуешь, как шевелится? Небось удивишься, если там окажутся два жеребеночка?

— Нет, правда? — воскликнул Джоди. — Неужели их может оказаться двое?

— Вряд ли, но вообще такое бывает.

Первую половину января дождь лил не переставая. Когда Джоди не был в школе, он почти все время проводил в стойле у Нелли. Двадцать раз на дню ощупывал ее брюхо — шевелится ли жеребенок? Нелли теперь встречала его совсем дружелюбно, стала как ручная. То и дело терлась о его бок носом. Стоило ему появиться в конюшне, начинала тихонько ржать.

Однажды вместе с Джоди в конюшню пришел Карл Тифлин. Довольным взглядом он окинул ухоженную шкуру кобылы, пощупал крепкую плоть на ребрах и лопатках.

— Ты здорово потрудился, — сказал он Джоди. В его устах это была величайшая похвала. Потом Джоди целый день так и распирало от гордости.

Пришло пятнадцатое января, а жеребенок все не появлялся на свет. Не родился он и к двадцатому. Где-то в желудке у Джоди поселился ком страха.

— Все идет хорошо? — спросил он Билли.

— Ясное дело.

И снова:

— Все будет хорошо?

Билли потрепал кобылу по холке. Она встревоженно качнула головой.

— Я же тебе говорил, Джоди, — со сроками раз на раз не приходится. Надо подождать.

Пришел конец месяца, а родов все не было, и Джоди ходил сам не свой. Нелли так распухла, что с трудом дышала, уши торчали под углом друг к дружке, будто у нее болела голова. Ночью Джоди метался по кровати, сны ему снились какие-то обрывочные, смутные.

В ночь на второе февраля он с криком проснулся. Мать стала успокаивать его:

— Джоди, тебе что-то приснилось. Проснись и засыпай снова.

Но Джоди был переполнен страхом, каким-то безысходным отчаянием. Некоторое время он лежал тихо, ждал, когда мать уснет, потом бесшумно оделся и босиком прокрался на улицу.

Его окружила густая чернота ночи. Моросил дождь. Неясными очертаниями возникли и тут же исчезли в тумане кипарис и сарай. Он стал открывать дверь конюшни, и она заскрипела, хотя днем за ней такого не водилось. Джоди подошел к полке, отыскал фонарь и жестянку со спичками. Зажег фитиль и по длинному устланному соломой проходу пошел к стойлу Нелли. Она стояла и всем телом колыхалась из стороны в сторону. «Ну-у, Нелли, ну-у», — позвал ее Джоди, но она знай покачивалась, даже не оглянулась. Он коснулся рукой ее лопатки и почувствовал — Нелли всю трясет. Тут с сеновала прямо над стойлом раздался голос Билли Бака:

— Джоди, ты что здесь?

Джоди отпрянул и затравленно глянул на сеновал, где устроился на ночлег Билли.

— У нее все хорошо, Билли, как думаешь?

— Ясное дело, хорошо.

— Ты ведь не допустишь, чтобы с ней что-то случилось?

— Сказал же, чуть что, я тебя позову, — окрысился сверху Билли. — Значит, позову. А теперь иди спать и не тревожь кобылу. У нее и без тебя забот хватает.

Джоди съежился — никогда еще Билли не говорил с ним таким тоном.

— Мне просто захотелось посмотреть, как она, — объяснил он. — Не спится.

Билли чуть смягчился.

— Все равно иди спать. Нечего тебе ее будоражить. Сказал же: будет у тебя хороший жеребенок. Давай, марш спать.

Джоди побрел к выходу. Загасил фонарь, поставил на полку. Непроглядная тьма ночи и стылый туман налетели на него, заключили в объятия. Хотелось верить в слова Билли, как верил он в них до того, как умер пони. Лишь через несколько мгновений его глаза, ослепленные едва колыхавшимся огоньком фонаря, приспособились к темноте. Влажная земля студила босые ноги. Индюшки, что устроились под кипарисом на ночлег, тревожно заверещали, а два пса, крепко зная свое дело, выскочили и принялись на всякий случай лаять: вдруг к дереву подкрались койоты?

Пробираясь через кухню, Джоди споткнулся о стул. Из спальни донесся оклик Карла:

— Кто там? Что такое?

А миссис Тифлин отозвалась сквозь сон:

— Что такое, Карл?

В следующую секунду Карл, держа в руках свечу, вошел из спальни и увидел Джоди, еще не успевшего прошмыгнуть в свою комнату.

— Ты почему не в постели?

Джоди смущенно отвел взгляд.

— Хотел посмотреть, как там кобыла.

Отец не знал, отругать ему сына или похвалить.

— Слушай, — сказал наконец Карл. — В этой стране нет человека, который понимает в жеребятах больше, чем Билли. Свое дело он сделает.

— Но ведь пони умер… — сорвалось у Джоди с языка.

— Билли тут ни при чем, — твердо возразил Карл. — Если он не сумел спасти лошадь, значит, ее не спас бы никто.

— Карл, пусть он вымоет ноги и идет спать, — вмешалась миссис Тифлин. — Иначе завтра весь день будет ходить сонный.

Джоди показалось, что он только-только задремал, как вдруг кто-то решительно встряхнул его за плечо. Рядом стоял Билли Бак, держа в руке фонарь.

— Вставай, — сказал он. — Скорее. — Повернулся и быстро вышел из комнаты.

— В чем дело? — крикнула миссис Тифлин. — Это ты, Билли?

— Да, хозяйка.

— У Нелли началось?

— Да, хозяйка.

— Ясно. Сейчас поднимусь и нагрею воду, может, тебе понадобится.

Джоди влез в одежду быстро, как по тревоге, — когда он выскочил через заднюю дверь, фонарь Билли покачивался только на полпути к конюшне. Рассвет уже обозначил горные вершины, но в лощине пока царила тьма. Джоди припустил за фонарем и поравнялся с Билли у самой конюшни. Билли повесил фонарь на гвоздь, вбитый в перегородку стойла, скинул с себя голубую рабочую куртку. Под ней оказалась только майка.

Нелли стояла не шевелясь, застыв от напряжения. Вдруг сжалась, скрючилась — все тело свело судорогой. Судорога прошла. Но через минуту повторилась.