Айн Рэнд - Мы живые

– Это верно! Причина не в людях, а в природе ваших идеалов. И я… Нет, Андрей, я не стану говорить об этом. Я хотела бы помочь тебе. Но из всех людей я меньше всех могу помочь тебе. Ты ведь знаешь это.

Он тихо засмеялся:

– Но ты помогаешь мне, Кира. Ты – единственная, кто помогает мне.

Она прошептала:

– Почему?

– Потому что, что бы ни случилось, у меня есть ты. Потому что, какую бы человеческую трагедию я ни увидел вокруг себя, у меня все равно есть ты. А глядя на тебя, я знаю, чем может быть человек.

– Андрей, – прошептала она, – ты уверен, что знаешь меня?

Он прошептал, уткнувшись губами в ее руку, так, что казалось, она сама собирала эти слова, одно за другим в свою ладонь:

– Кира, самое высшее в человеке – это не Бог. Это – то благоговение, которое он испытывает перед Богом. Это я и испытываю перед тобой, Кира. Я боготворю тебя…

– Это я, – прошептал голос за дверью, – Мариша. Впусти меня, Ирина.

Ирина отперла дверь, неуверенно, осторожно. Мариша стояла на пороге с буханкой хлеба в руках.

– Вот, – прошептала она, – я принесла вам поесть. Вам обоим.

– Мариша! – закричала Ирина.

– Тихо! – прошептала Мариша, опасливо оглядев коридор. – Конечно, я знаю. Но не беспокойся. Я держу язык за зубами. Вот, возьми. Это мой паек. Никто не узнает. Я знаю, почему ты не ела свой завтрак сегодня утром. Но ты так долго не продержишься.

Ирина схватила ее за руку, рывком втащила в комнату, закрыла дверь и истерически хихикнула:

– Я… видишь ли… ох, Мариша, я не ожидала от тебя…

Ее волосы свисали на один глаз, другой глаз был полон слез.

Мариша прошептала:

– Я знаю, как это бывает. Черт! Ты ведь любишь его… Я ведь официально не знаю ничего, так что мне ничего не надо будет говорить, если меня спросят? Но, ради бога, не держи его здесь слишком долго. Я не очень уверена в Викторе.

– Ты думаешь, он… подозревает?

– Я не знаю. Он как-то странно ведет себя. И если он знает – я боюсь его, Ирина.

– Только до сегодняшнего вечера, – прошептала Ирина, – он уйдет… вечером.

– Я постараюсь последить за Виктором.

– Мариша, я не знаю, как благодарить тебя… я…

– Ох, черт возьми! Нечего плакать.

– Я не плачу… я… я только… я не спала две ночи и… Мариша, ты такая… спасибо тебе и…

– Да ладно. Ну, пока. Мне пора назад.

Закрыв дверь, Ирина осторожно прослушала шаги Мариши до тех пор, пока они не затихли в коридоре; затем она, вздрагивая, вслушалась в тишину квартиры – все было спокойно. Она закрыла дверь на ключ, на цыпочках прокралась через свою комнату и бесшумно скользнула в маленький гардероб, дверь в который находилась рядом с ее кроватью. Саша сидел на старой подставке для обуви, наблюдая за воробьем за пыльным стеклом оконца, расположенного высоко под потолком.

– Ирина, – не отводя глаз от окошка, тихо произнес Саша, – я думаю, мне лучше уйти прямо сейчас.

– Ни в коем случае! Я не отпущу тебя.

– Послушай. Вот уже два дня я нахожусь здесь. Я не собирался этого делать. Я сожалею, что поддался на твои уговоры. Ты знаешь, что они в случае чего могут сделать с тобой!

– Если что-нибудь случится, – заметила Ирина, кладя руку на его могучие, немного сутулые плечи, – мне все равно, что они со мной сделают.

– Я ожидал подобного исхода. Но ты… Я не хочу тебя ввязывать во все это.

– Успокойся, все будет хорошо. У меня твой билет на Баку. И одежда. У Виктора сегодня вечером партийное собрание. Мы проскочим незаметно. Кроме того, ты не можешь уйти сейчас, среди бела дня. За улицей следят.

– Я сожалею о том, что сразу не дался им в руки. Мне не стоило приходить сюда. Извини, Ирина.

– Дорогой, я так счастлива! – беззвучно рассмеялась Ирина. – Я действительно верю в то, что я спасла тебя. Они арестовали всю группу. Мне удалось выяснить это у Виктора. Всех, кроме тебя.

– Но если бы…

– Теперь мы в безопасности. Всего несколько часов, и все будет кончено, – Ирина присела рядом с ним на ящик, опустив голову ему на плечо и смахивая волосы со своих сияющих, полных беспокойства глаз. – Помни, когда попадешь за границу, сразу же напиши мне. Обязательно.

– Обещаю, – бесцветно вымолвил Саша.

– Я тогда постараюсь как-нибудь выбраться отсюда. Только представь! Заграница! Мы с тобой идем в ночной клуб, и ты будешь таким смешным в смокинге. Мне кажется, что трудно будет найти портного, который согласится шить на тебя.

– Вполне возможно, – согласился Саша, пытаясь улыбнуться.

– А танцовщицы там будут разодеты в причудливые платья вроде тех, которые рисую я. Подумать только! Я смогу найти работу и буду придумывать одежду и декорации. Не будет больше никаких плакатов. В жизни не нарисую больше ни одного пролетария!

– Хотелось бы надеяться.

– Но я должна предупредить, что я очень плохая хозяйка. Тебе будет невероятно трудно жить со мной. Твой бифштекс к обеду будет подгорелым – да, мы будем есть бифштексы каждый день! – твои носки будут не штопаны, и я не потерплю никаких претензий. Только попробуй, я тебя в порошок сотру, ты, жалкое, беспомощное создание!

Ирина зашлась истерическим смехом. Уткнувшись Саше в плечо, она закусила его рубашку, поскольку ее смех постепенно перешел в нечто иное. Саша поцеловал ее волосы. Пытаясь успокоить ее, он прошептал:

– У меня не будет к тебе никаких претензий, лишь бы только ты могла заниматься своим рисованием. Это еще одно преступление, которое я никогда не прощу этой стране. Я считаю, что ты могла бы стать великим художником. А знаешь, ведь ты ни разу не подарила мне ни одного рисунка, хотя я так часто просил тебя об этом!

– Да, конечно! – с сожалением вздохнула она. – Я обещала свои картины многим, но я никогда не могла сосредоточиться хотя бы на одной из них и довести работу до конца. Но даю тебе слово: когда мы будем за границей, я нарисую десятка два картин, и ты развесишь их по стенам нашего дома. Нашего дома, Саша!

Саша крепко прижал к себе содрогавшееся тело Ирины, целуя ее взъерошенные волосы.

– Каша подгорела, – недовольно буркнул Виктор.

– Извини, – пробормотала, оправдываясь, Ирина. – Я недоглядела и…

– Еще есть что-нибудь к обеду?

– К сожалению, Виктор, в доме ничего нет…

– В этом доме никогда ничего не бывает. В последние три дня продукты прямо тают на глазах.

– Как обычно, – вставила Мариша. – К тому же не забывай, что на этой неделе я не получила хлебный паек.

– Интересно, это почему же?

– У меня не было времени стоять в очереди, поэтому…

– Ирина могла бы получить.

– Виктор, – вмешался Василий Иванович, – твоя сестра неважно себя чувствует.

– Это я вижу.

– Если не хочешь, я съем твою кашу, – предложила свою помощь Ася и потянулась к тарелке Виктора.