Геннадий Михайленко - Тюрьма №8

В тюрьму попадают разные люди и когда они оказываются за тюремным забором, уже не имеет значения кто и за что туда попал. Начинается другая жизнь. Эта новая жизнь, словно кривое зеркало искривляет судьбы людей, перемалывая их в жерновах тюремной системы.

В книге все описано, так сказать, глазами тюрьмы. Нет главных героев, есть проходящие через стены тюрьмы людские судьбы, разные, порой неожиданные и трагические. Но всех их объединяет одно – тюрьма и страдания, выпавшие на их долю.

Тюрьма №8 это реальное место, которое существует и сегодня. Книга заканчивается побегом осужденного, что служит, как бы символом тайного желания каждого кто попадает в тюрьму – стремление к свободе.

В книге никто не осуждается и не оправдывается. Читателю предоставляется возможность узнать из первоисточника о том, что происходит за стенами и самому сделать выводы.

…И словно тот, кто, тяжело дыша,

На берег выйдя из пучины пенной,

Глядит назад, где волны бьют страша,

Так и мой дух, бегущий и сметенный,

Вспять обернулся, озирая путь,

Всех уводящий к смерти предреченной.

Данте

«Божественная комедия»

акт первый

Тюрьма №8

Этап собрали в сборной камере подвала следственного изолятора. В обшарпанной и прокуренной камере вдоль стен стальные лавки из железных прутьев, на них разместились пассажиры, отправляющиеся в долгое путешествие. Путешествие, выбранное не по своей воле. Это была разношерстная толпа, совершенно случайно оказавшихся в одном месте людей. Что бы хоть как-то скоротать время, случайные попутчики пытались заняться чем-то полезным, кто-то курил, кто-то пытался заварить чай, протянув «паутину», проволоку от «луны», лампочки расположенной под потолком и закрытой решеткой. Умельцы, «причалом», это скрученная в узкую трубку газета, накидывали провод на одну клемму, а другой провод тянули к батарее. Провода брали от кипятильников, которые не забирал конвой. Еще можно было поднять чай на «факелах», туго свернутой газете и обернутой целлофаном, так «факел» горит достаточно долго что бы заварить чай, но при этом очень сильно коптит, но в камере много народу, не хватает воздуха, поэтому факела в этапке не разжигают.

Чай, это священный напиток в тюрьме. Раньше был под запретом. И многие заключенные «страданули» от администрации, за чаепитие отправляли на «кичу» штрафной изолятор в тюрьме. Когда разрешили зекам заваривать чай, это было воспринято как победа над режимом. Любая «послабуха», отвоеванная у администрации воспринималась как победа. И поэтому чаепитие, это особенная, можно сказать священная процедура в тюрьме. Заваривание чая тоже таинство, есть свои бренды – «Чиф» – очень крепкий чай, «купчик» – немного слабее «чифа», «сладкий» – чай с сахаром и не сильно крепкий. Также есть производные – «вторяки» это заварка которая остается после чаепития. У нее тоже было свое предназначение, можно было «поднять «вторяки», заварить уже то, что осталось после чаепития, а все что оставалось – называлось – «нифеля», их тоже можно было использовать, например, для получения «чайного гриба». Чай перед этапом, важная процедура. Как правило на этап давали сухой паек, состоящий из куска хлеба и селедки. И если съесть такое, жажда замучает, а допроситься воды у конвоя, это как ждать дождя в пустыне. Поэтому выпив «чифа» на дорожку, после такой закуски, можно избавиться от жажды на какое-то время.

Обычно чай пили из одной кружки, пуская ее по кругу. В круг собирались как правило только знакомые или знакомые знакомых, чужаков не приглашали. Опасались, что может попасться какой ни будь с «подмоченной репутацией» или отсаженный на «кругаль» – что-то «накосячил» серьезное и теперь его судьба решается в среде авторитетных зеков. Пока не выяснят причины и не вынесут решение, такой зек считался «отсаженным на кругаль», пить чай с сокамерниками ему запрещено. Но иногда, бывают такие, что пытаются скрыть от тюремной общественности свое темное прошлое или настоящее, делают вид что они «мужицкой» масти. Но что бы ты не сделал, скрыть это невозможно, все равно выяснится кто ты и что за тобой тянется. Каждый поступок в тюрьме на виду и стоит один раз оступиться уже ничего не спасет от раз и навсегда запятнанной репутации в среде арестантов.

Это пускание по кругу железной кружки, черной от частого заваривания чая, настоящее таинство, объединяющие зеков и дающее им чувство защищенности и выказывающее групповую поддержку в сложной жизненной ситуации. Каждый осторожно брал в руки горячую кружку и делал маленький глоток горячей, черной почти густой жижи, которая обжигала рот и горло и теплом расходилась по всему телу. Потом осторожно передавалась соседу и так дальше по кругу. Если упаси Боже кто-то расплескивал хоть каплю, обычно ему делали замечание – «смотри я за чай и раскрутиться могу» имея в виду, что может даже пойти на новый срок. Такие круги могли состоять минимум из двух и до десяти и более зеков. Если у кого-то была конфета, то ее могли разрезать на множество мелких кусочков и положив под

язык, смаковать.

Вот и в этот раз собралась несколько осужденных, знакомых между собой. Некоторые «ловились» уже, встречались в «хатах» (камерах или на этапах в суды). Были и те, кто знал друг друга еще с воли. Могли встретиться и подельники, проходящие по одному и тому же делу. Иногда бывало кто-то сдаст своих товарищей за обещание сотрудничать со следствием, а его мало того, что осудят на больший срок и ничего не выполнят из обещанного, так потом еще специально подсадят на этапе к тем, кого он сдал.

Но такое бывало очень редко и если конвой ошибался, обычно забирали сразу, чтобы не было конфликтов.

Так можно было просидеть не один час, в ожидании конвоя. Время замерло. Да и куда спешить. У некоторых впереди годы и десятилетия. Пока ожидают вызова на «шмон», есть возможность пообщаться. Узнать новости, что творится в других тюрьмах, какой «движ», обменяться «малявами» (записка, туго скрученная и запаянная в целлофан) и прочее. Это был своеобразный информационный центр где сходилась и расходилась информация в тюремной среде. Здесь можно было увидеть новые лица. Ведь многие находились под следствием годы и не имели возможности общаться с другими осужденными с «глазу на глаз», так сказать.

Неторопливо передавалась кружка с «чифирем». Хмурые лица, многим назначили длительные сроки, было от чего хмуриться. Приговоры вынесены, сроки отмеряны. Вечность тихо дышит в затылок. Никто не знает, вернется из этой командировки живым – здоровым или нет.