Женя Гламурная - Тертый шоколад

Мы с Варежкой собираемся уже часа четыре. Силы на исходе. Я примеряю черт знает какое по счету платье и чувствую, что вот еще одно, и все — запрусь в комнате и никуда не пойду.

— Наконец-то! — смилостивилась Варя. — В этом пойдешь!

Я рухнула на диван вместе с платьем, пытаясь представить свой будущий макияж. Лика в «Антилань» — не ногой, даже на самые пафосные мероприятия, так что можно было воспользоваться ее коллекцией вечерних туалетов, чем мы с Варежкой и занимались все утро. Проблема в том, что я на размер больше собственной мамы, чем она невероятно гордится. И рассказывает всем знакомым. Короче, надо мне попробовать слегка похудеть. Вот съем пирожное для поддержания сил, а потом непременно попробую…

Через час после ревизии Ликиного гардероба мы с Варежкой были совершенно готовы. Сумочки набиты косметикой до отказа, в руках — пакеты с туфлями (не идти же в них зимой по улице?). Лика выбежала в коридор и почему-то сказала:

— Ни пуха ни пера!

— Лик, мы не на экзамен, а в «Антилань», — напомнила я.

— Тем более!

Все с самого начала пошло наперекосяк. Мы чуть не забыли туфли в такси. Пришлось бежать за машиной метров двадцать и орать: «Остановитесь!», «Сто-о-оп!!»

У входа нас встретила Ириска — папина секретарша. Помимо способностей набирать текст со скоростью 86 знаков в минуту и варить кофе, у нее есть еще одно неоспоримое достоинство: маникюр. Сейчас ее ноготки расписаны под хохлому, что в сочетании с платьем-сарафаном выглядит просто потрясающе.

— У нас вечеринка в русском стиле, — тараторила Ириска, проводя нас через холл к гардеробу. — Я буду самых важных гостей встречать с караваем на полотенце…

— Вот почему ты в сарафане, — догадалась Варежка.

Ириска окатила ее ледяным взглядом:

— Это «Версаче»!

— А разница? — невозмутимо пожала плечами Варя, вытряхнула из пакета туфли и принялась переобуваться.

— В принципе разницы никакой, — согласилась Ириска. — Но раз уж у нас прием, а не банальный фуршет, то на мне платье от «Версаче», а не сарафан.

Тут в гардероб ввалилась целая экскурсия из малолетних моделей, которые принялись снимать шубки и поливать друг друга духами. Никак не пойму, почему основная масса девушек на подиуме — лет пятнадцати-шестнадцати. Неужели, чтобы вызывать булимию у женщин, которые пытаются приблизиться к их формам (совершенно неженственным, надо сказать)? Но, честно говоря, меня преследует чувство неполноценности — ведь к своим двадцати я ни разу не участвовала в миланской неделе моды. А ведь могла бы… В четырнадцать лет я решила воспользоваться родственными чувствами Федора и отправилась к нему в агентство. Папа меня не разочаровал — взял без всяких кастингов, но вот когда через полгода меня не пригласили ни на один показ, я поняла, что у «блата» есть и другая сторона. Например, тебе все врут. Другие модели без конца хвалят твою фигуру, когда нужно худеть и худеть, а потом ходить в тренажерный зал и снова худеть. Никто не обращает твоего внимания на то, что надо на полной скорости бежать к косметологу, хотя ни у одной нормальной модели не может быть такого количества прыщиков. И все только потому, что мой папа — директор по кастингу и режиссер показов. Через полгода я сама обо всем догадалась и занялась внешностью вместо карьеры.

Мы с Варежкой пошли в зал. Там еще почти никого не было, только несколько моделей ходили вокруг столов с жирной пищей и смотрели грустными глазами.

— Какого черта мы опоздали всего на полчаса?! — разозлилась Варя.

Мне не по себе. Ликино платье жмет подмышками. В глазах рябит от сине-золотых сарафанов от «Версаче». Варежка жует какой-то блин с икрой и издевательски улыбается девушкам вокруг. Девушки страдальчески опускают глаза — они на диете.

— Первый раз радуюсь, что я не модель, — выдохнула Варя в перерыве между блинчиками.

Тут в зал вломилась Томка в норковой шубке, растолкала компанию мужчин в дорогих полосатых рубашках, обняла меня и Варежку с блинчиком и на весь зал рассмеялась. Может, мне показалось, но смех звучал как-то неестественно. Во всяком случае, он был неестественно громким.

— Смотри, не попадись защитникам животных! — Варежка безуспешно пыталась вырваться из крепких Томкиных объятий, но юношеский разряд по плаванию серьезно укрепляет бицепсы.

— Я готова к нападению. — Тамара вытащила из объемистой сумочки прозрачный плащ-дождевик и газовый баллончик. — Так мне краской шубку не испортят!

— Ты что, в дождевике поверх шубы ходишь? — удивилась я.

— Не всегда. Только в самых опасных местах. И потом, плащик прозрачный…

— Под ним прекрасно видно всех невинно убиенных норок…

— Ой, Жень, не начинай! Норки — отвратительные маленькие твари с очень острыми зубами! — Мне показалось, что Томка действительно рассердилась, но она вдруг как-то сникла и протянула: — Леша опаздывает… Вы его давно не видели?

— Да он на экзаменах почти не появляется, — обеспокоенно покачала головой я.

Варежка тоже хотела что-то сказать, но тут откуда ни возьмись (из-под стола, что ли?) вынырнул мой папа с бокалом шампанского, критически осмотрел Томку и, ничуть не смущаясь, заявил:

— Чтобы все увидели твою новую шубку, ты готова в ней за стол сесть? Это вульгарно, деточка!

Федор всегда так себя ведет, причем никто на него за это не обижается.

Томка ретировалась в гардероб, а Варя фыркнула:

— Господи, Жень, в кого ты такая тихая! У тебя даже папа — настоящая стерва!

— Никакого уважения к старшим! Но все равно спасибо, — подмигнул ей Федор и улыбнулся кому-то за нашими спинами: — Наденька, милая, здравствуй! Ты просто сумасшедше выглядишь!

— Надеюсь, ты это в хорошем смысле, — кокетливо проблеяла девушка.

Первый раз слышу, чтобы модель обращалась к папе на «ты». К тому же он так редко хвалит чью-нибудь одежду… Я обернулась и схватилась за стол от удивления. Точнее, за тарелку с блинчиками, которую Варежка без всякого злого умысла подвинула поближе.

— Женя! — заорала Надя и бросилась мне на шею.

Я подняла вверх руку, чтобы не испачкать ей платье. Папа дал мне салфетку и спросил:

— Вы знакомы?

— Мы вместе учились в школе, — объяснила Надя и запрыгала на месте от удовольствия.

Понятия не имею, что это она так радуется. Подругами мы никогда не были. Скорее, наоборот. Надя была принцессой класса. Раньше всех научилась пользоваться косметикой. Носила самые дорогие шмотки. О ней мечтали все мальчики в школе. Девочки побаивались… В «Антилань» она пришла сразу после того, как я оттуда сбежала.

— Женечка, чем ты сейчас занимаешься? — поинтересовалась Надя.

— Она фотографирует для журнала и занимается пиаром «Тертого Шоколада». Знаешь такую группу? — ответила за меня Варежка.