Эмилио Сальгари - Корсары Южных морей

– Понял, – кивнул марсовой.

– Будь готов заказать плотный завтрак у лупоглазого дурня.

– Слушаюсь, командир!

– Как ты сказал? Командир?

– Во имя всех бретонских простофиль! Командуешь ты почище адмирала!

– И тебе того же советую! Пойдем к нашей рыбке! Наживка у нас объеденье!

– Еще бы! Бутылочка и сытный завтрак на крючке!

– Который и ты будешь уплетать, мошенник!

– А то!

Раскурив свою почтенную трубку и засунув руки в карманы, Каменная Башка направился к входу в Оксфорд-мэншн, а сэр Уильям и Малыш Флокко остались бродить неподалеку.

Тем временем навстречу боцману шел капрал Пятого Гессенского полка с небольшим холщовым мешком за плечами. Изображая праздного гуляку, который от нечего делать таращится в небо, Каменная Башка словно бы по неловкости налетел на солдата.

– Herrgott! Коспоти! – воскликнул немец.

– Что, простите? – изобразил недоумение боцман, выпустив клуб дыма в лицо капралу.

– Фи што, пьян?

– Пьяный моряк? Дорогуша, да моряк может осушить целый трюм джина, а потом взобраться по мачте до самых бом-брамселей.

Наемник с подозрением уставился на бретонца.

– Не веришь? Хочешь меня испытать? – спросил тот. – Выпивку ставлю я.

– Herrgott! Фи шелаете платить? Фещно этот флотский погаче пехоты. Шелаешь платить за меня, приятель?

– Так точно, приятель!

– Но ты не есть немец.

– Все немцы мне близкая родня, а потому я могу позволить себе пригласить тебя выпить. Разве не так, братишка?

– Ja, ja, кароши пратишка. Куда пойти?

– Как! Ты разве не знаешь хозяина таверны, где на вывеске тридцать рогов?

– Тритцать рохоф?

– Ну да, бизоньих.

– A, ja, ja. Рохоф!

– Пошли, приятель. – Каменная Башка снова пустил немцу в нос клуб ядреного дыма и подхватил его под руку со словами: – Пускай эти проклятые американцы хоть весь город забросают своими снарядами. Наши бутылочки им не расколоть! Верно, приятель?

– Ja, ja!

– Вот и чудно! А что у тебя там в мешке?

– Сальный сфещи.

– Несешь к какому-нибудь укреплению?

Немец в недоумении воззрился на новоявленного друга.

– К батареям? – пояснил Каменная Башка.

– Нет, на кухня.

– Кухню освещать?

– Нет, фарить суп. Просать котел, сало тает и ощень lecker похлепка!

– Ты, верно, хочешь сказать «вкусный». Черт! Суп на свечном сале… Должно быть, пальчики оближешь!

– Никогта не пропофать, пратишка?

– Ни разу, – серьезно отвечал бретонец. – Когда у нас на борту заканчивается мясо, мы кидаем в котел треску и крыс. И уж какой славный навар от них, братишка! Тебя как звать-то?

– Ульрих.

– Славное имя, друг.

– Хочешь попропофать, пратишка? Я потарить полтюжины.

– Какое там! У нас в трюме крыс для навара достаточно!

– Вы, моряк, такой запафный. Слафный пратишки.

– Я тебе скорей в отцы гожусь, – поправил бретонец. – Тебе же больше двадцати четырех годков не дашь.

– Мне тфатцать пять.

– А мне – почти пятьдесят, так что я могу звать тебя сынком.

– Ja, ja. Я тепе кароши сынок.

– Копченые колбаски любишь?

– Карош с пифом.

– Никакого пива, – королевским жестом отмахнулся Каменная Башка. – Только вино! Скорпионье.

– Скорпионье? Што есть такой?

– Славное пойло из погребов нашего хозяина!

– Карошо.

– Пойдем, сынок.

– И ты платить?

– Я платить за все.

– Я еще плата не получаль.

– Боже правый, ну и выговор! Прям влюбленный лягушонок.

Солдат расплылся в улыбке:

– Мой отец всекта феселый.

– Всегда! – согласился бретонец. – Поторопись, и хватит думать о своих свечках. Твои товарищи обойдутся сегодня и без них. Незачем их раскармливать.

– Ja, ja, кароши отец.

Каменная Башка, за которым незаметно следовали сэр Уильям и Малыш Флокко, вернулся на улицу, покинутую за полчаса до того, и ввалился в таверну «Тридцать бизоньих рогов».

Трактирщик, полоскавший в лохани бутылки и стаканы, при виде гостей всплеснул руками, уронив на пол посуду.

– Что еще за грохот, хозяин? – сурово спросил бретонец. – Или это снаряд свалился на твою таверну?

– Неужто это вы, мой добрый господин?

– Разве я не сказал тебе, что мы еще вернемся? Есть ли у тебя копченые колбаски и острый сыр, которые нужно заливать реками вина?

– Да, мой добрый господин.

– Тащи их живо сюда и не сомневайся: я расплачусь не хуже, чем капитан корвета.

– И еще пифо, – подсказал солдат.

Подмигнув хозяину, Каменная Башка тут же нашелся:

– Пива-то в погребах больше не осталось. Вы, немцы, выдули все до последней капли, не подумав о своих товарищах-моряках.

– Я не пить много пифо.

– Ну так выпей вина!

– Та, фино, неси фино.

– Вот и славно! – одобрил бретонец. – Неси две… четыре… нет, давай сразу шесть бутылок. Только смотри не рейнского!

– Настоящие французские вина.

– Ну да, прикупленные по случаю твоим простофилей-отцом! Значит, опять подсунешь нам свою скорпионью отраву?

– Нет-нет! Как можно? – запротестовал хозяин. – Для вас – только все самое лучшее.

Между тем в таверну вошли сэр Уильям и Малыш Флокко и, не привлекая к себе внимания, сели за самый дальний стол. Каменная Башка искоса взглянул на вошедших, наклонился к солдату и вполголоса проговорил:

– Эти двое наверняка шпионы.

– Как!

– Не нрафятся мне их физиономии.

– В Постоне нелься найти шпион.

– Это мы еще посмотрим.

Тем временем в залу вернулся хозяин с двумя корзинами вина и снеди. Увидев баронета и Малыша Флокко, бедняга едва не уронил свой груз.

– Молодец, трактирщик! – воскликнул насмешливый бретонец. – И смотри не лезь в наши дела! Захлопни-ка лучше глаза и клюв!

Оправившись от изумления, хозяин подал боцману и солдату дюжину копченых колбасок, местами покусанных крысами, канадский коричневый сыр, который жег язык похлеще горчицы, черный хлеб и четыре бутылки вина.

– Бордо, – догадался бретонец. – Черт возьми! Невиданная в осажденном городе роскошь! Да этот трактирщик прямо-таки кудесник! Он, видно, вознамерился нам доказать, что его покойный батюшка был не такой уж осел! Откупоривай! – распорядился Каменная Голова. – А ты, сынок, налетай на сыр и колбаски. Уж поверь, в них не припрятаны американские штыки.

– Спасипо, отец. Ты кароши тофарищ.

– Ешь, да про вино не забывай! Покажи, как немцы умеют пить.

– Ты платить.

– Само собой! Говорю же тебе: я готов уплатить хоть за весь хозяйский погреб. Поверишь ли, какое дело, ни гроша не потратил за те десять месяцев, что мотался в море. У меня в кошельке за поясом столько серебра, что хватит на пятьсот бутылок, двести обедов и три сотни завтраков… Так что пей, сынок. Я плачý.

Солдат набросился на сыр и колбаски, щедро заливая их мнимым бордо. Доблестный боцман не отставал от немца, особенно налегая на вино.