Стерьо Спассе - Они были не одни

И вот случилось нечто совершенно неожиданное: незнакомец пригласил его к себе в дом выпить стаканчик раки. Что-что, а уж войти в дом Гьика никак не рассчитывал. Но делать нечего… Он привязал осла у двери и как был, в грязных опингах, вошел. Комната показалась ему настолько красивой и богатой, что он осторожно ступал на цыпочках. На самом же деле она была обставлена очень скромно: на полу постелен старый ковер, в углу стояла железная кровать, у окна — стол, заваленный книгами, и несколько стульев. Особенно привлекли внимание крестьянина книги. «На кой черт одному человеку столько книг? — подумал он. — Должно быть, хозяин — ученый человек».

Гостеприимный хозяин пригласил его сесть, вынул из шкафа бутылку, два стакана и сел рядом. Гьика не переставал удивляться: что за добрый господин!.. На рынке ему приходилось встречать многих горожан; это были главным образом приказчики из лавок, подмастерья, тоже добрые люди, но голодные и оборванные, хотя они и работали день и ночь. Если Гьика заходил к ним в лавку или мастерскую, они принимали его приветливо, но дров обычно не покупали. Да и на какие деньги они могли бы их купить? Чаще всего Гьика продавал дрова зажиточным людям. И обычно все они оказывались высокомерными и скупыми — старались выторговать у него хотя бы лек. Поэтому теперь, хотя этот господин оказался таким обходительным и даже угостил его раки, у Гьики зародилось опасение: не кроется ли за всем этим какой-то подвох? Упаси боже!.. Ведь точно так же поступал с крестьянами и глава сельских общин, когда хотел у них что-нибудь выведать. Не собирается ли и этот приветливый незнакомец нечто подобное проделать с Гьикой?

Выпили по стаканчику, выпили по второму. Затем хозяин угостил гостя яблоками и грушами. Гьика повеселел; выпил как следует и с еще большим удовольствием принялся за фрукты. Вгляделся в лицо хозяина; оно показалось ему доброжелательным и благородным, но в то же время печальным. Оно было исхудалое и какое-то зеленоватое, но, когда хозяин начинал говорить, казалось, что его уста источают мед, а из его блестящих глубоких глаз исходит некая колдовская сила.

Гьика не помнил, сколько продолжалась беседа. Говорили они о тяжелой доле крестьян. Его собеседник сразу же коснулся тех сторон крестьянской жизни, которые тревожили самого Гьику, — и это было Гьике приятно. А как хорошо он говорил! Как знал их жизнь! Будто сам жил в деревне и сам подвергался лишениям, которые терпят крестьяне. Слова этого человека разожгли любопытство Гьики: ему захотелось узнать, кто он такой и чем занимается. Неужели чиновник? Но разве он может так говорить, если сам ест казенный хлеб?

Хозяин не позволил себе ни одного дурного слова насчет правительства, но зато вполне определенно высказывался против беев. Что ж, несмотря на это, он мог оказаться и чиновником, а еще, того и гляди, — судьей. Но что нужно судье от Гьики? И станет ли судья осуждать беев?

У Гьики с чиновниками были свои счеты. Он ненавидел всех их, и в особенности судей, потому что они, и в первую очередь судьи, всегда поддерживают беев, сборщиков налогов, жандармов, богачей. Разве не судьи решили тяжбу в пользу Малик-бея и выгнали несчастных жителей Горицы из их домов? На многих примерах он мог наглядно убедиться в том, что суды враждебно относятся к крестьянам: когда бедняку нечем заплатить недоимки, сборщик налогов и глава общины обращались в суд, и судьи сдирали с крестьян последнюю шкуру. Приходилось браться за любую работу, продавать последнее имущество, последнюю скотину, чтобы тебя не выгнали со всей семьей на улицу. Да, Гьика знает тому немало примеров. «Дай бог, чтобы он не оказался судьей!..» — думал Гьика, слушая собеседника.

Поговорив о положении крестьян и о деревенской жизни, они расстались, как два истинных друга.

— Мы долго беседовали, но ты так и не сказал мне, чем занимаешься, — уходя, не выдержал Гьика.

Господин засмеялся:

— Гуляю по Корче взад и вперед.

Гьику этот ответ не удовлетворил:

— Ну, мы, крестьяне, народ простой, и нам нужно отвечать без обиняков. Скажи прямо, в чем твоя работа?

— Ха-ха! — рассмеялся хозяин. — Какой же ты простодушный, Гьика! Говорю тебе, нет у меня никакой работы, и живется мне не сладко. Но если еще привезешь в город дрова, доставляй их прямо ко мне. А забудешь адрес, спроси Стири, где живет Али, — он поможет меня найти. Ладно?

— Слава богу, что ты не судья! — невольно вырвалось у Гьики. — Значит, тебя зовут Али!..

Мучимый любопытством узнать, чем же занимается его новый знакомый, Гьика забыл спросить его имя и вспомнил об этом только теперь, когда тот назвался сам.

— Хорошо, господин Али. Так и сделаю. И если у тебя хватит денег, я готов привезти на моем ослике хоть целую рощу! — воскликнул Гьика.

Они крепко пожали друг другу руки, как старые приятели, и расстались, обменявшись дружескими взглядами.

«Вот хорошего нашел я себе знакомого! — думал дорогой Гьика. — Какой любезный, какой добрый, и понимает, отчего у крестьян душа болит».

Горожанин, с которым так непосредственно и простодушно разговорился Гьика, был Али Кельменди. Выпущенный на свободу после долгого тюремного заключения, он сразу же возобновил свою революционную пропаганду, стараясь разжечь в сердцах рабочих и крестьян пламя возмущения против существовавшего тогда в стране феодально-помещичьего режима. Он развил энергичную деятельность среди рабочих и подмастерьев Тираны, но шпики преследовали его по пятам. Несколько раз его арестовывали и в конце концов выслали в Корчу.

В тысяча девятьсот тридцать пятом году, когда происходили описываемые события, Али жил в ссылке в Корче. Жил он очень скромно — товарищи помогали ему кое-как перебиваться. Каждое утро он обязан был являться в полицейское управление и мог уходить оттуда, только когда это заблагорассудится полиции. И в Корче следили за каждым его шагом, за каждым человеком, с которым он встречался. Тем не менее Али не отказывался от своей цели: установить тесный контакт с рабочими Корчи, со студентами лицея, со всеми прогрессивно настроенными людьми. После встреч с Али у них нарастал протест против режима угнетателей народа. Ему удалось создать несколько небольших подпольных ячеек, которые начали революционную борьбу.

Такую же работу Али хотел повести и среди крестьян, которые ощущали на себе когти беев. В базарные дни весь окрестный бедный люд собирался в Корче. Грязные, оборванные, исхудалые, без единого проблеска надежды на улучшение своих жизненных условий, они казались живыми трупами. С ними и хотел Али наладить связь. Поэтому он поручил нескольким своим друзьям сблизиться с крестьянами, в особенности — с бедняками. Сапожник Стири — один из друзей и помощников Али — познакомил его с Гьикой Шпати, крестьянином-бедняком из села Дритас. Покупка дров была только предлогом.