Виктор Пронин - Как много в этом звуке…

— Лейтенант Фартусов! Что вы можете сказать о чрезвычайном происшествии на вашем участке? — это были первые слова начальника отделения Гвоздева.

В отличие от Фартусова, начальник вечно торопился и, судя по его озабоченному лицу, никуда не поспевал. Но именно это качество казалось ему весьма достойным — все видели, как много у него дел и как ему не повезло с подчиненными. Поэтому вопрос Гвоздев задал с грустной улыбкой, заранее уверенный, что ничего толком инспектор не ответит.

— Видимо, это нехорошее происшествие? — осторожно проговорил Фартусов.

— Разумеется. — Улыбка начальника стала еще печальней. — Конечно же, речь идет не о золотой свадьбе, не о торжествах по случаю награждения знатного гражданина города. Я говорю об ограблении. Да, такая уж у нас с вами служба.

— Слушаюсь! — невпопад брякнул Фартусов, решив, что именно такой ответ окажется более всего кстати.

— Вот именно, — смягчился Гвоздев.

Маленький кабинет загудел облегченно и улыбчиво. Все увидели, что достается Фартусову, значит, можно расслабиться.

— Сегодня ночью, — продолжал Гвоздев, — совершена кража в магазине винно-водочных изделий. Преступники перерезали сигнализацию, взломали дверь, очистили кассу, похитили товар. Что вы намерены делать?

— Слушаюсь.

— Правильно, одобряю ваше решение. Действуйте. Но должен заметить, что там уже работает оперативная группа. Постарайтесь им помочь. Возможно, это вам удастся. Чего не бывает! — вздохнул Гвоздев.

Прибыв на место происшествия, Фартусов вместо страшного разгрома, писанного начальником, увидел довольно невинное зрелище. Да, дверь дощатого киоска, по всей видимости, была открыта без ключа. Ребята из отдела уголовного розыска уже обмерили киоск, сфотографировали ближние и дальние подходы к нему, собрали щепки в целлофановый пакет. В сторонке лежала, высунув язык, собака Панда. Сегодня ей не удалось проявить умения, иначе бы она не отводила в сторону взгляд. О, в случае успеха у нее был бы совсем другой вид!

Фартусов осмотрел собравшуюся толпу. Конечно, больше всего мальчишек. Они неотрывно следили за работой профессионалов. Потом у них неизбежно начнутся игры в ограбление. Опасные игры, отметил про себя Фартусов. Нежелательные. Поближе стояли пенсионеры — им некуда торопиться. Дальше — домохозяйки, случайные прохожие.

— Привет! — сказал Фартусов, подходя к оперативникам. — Как успехи?

— Какие успехи! — вздохнул следователь Ушаткин.

— Это нехорошо, — откликнулся Фартусов сочувствующе.

Проявив вполне естественную любознательность, Фартусов выяснил, что примерно в полночь, как утверждали страдающие бессонницей свидетели, неизвестные взломали киоск и похитили спиртные напитки. Впопыхах воры выронили ящик с красным портвейном, одна бутылка раскололась. Благодаря этому счастливому обстоятельству на полу четко отпечатались следы злоумышленников. Но вино было настолько едким, что многоопытная Панда, едва втянув в себя воздух, насыщенный парами зелья, беспомощно взглянула на проводника: дескать, за что же мне такое? Неуверенно сделала несколько шагов и легла посрамленная.

Бившаяся тут же в истерике красноликая продавщица, которую так и хотелось заподозрить в неумеренном потреблении красного портвейна, утверждала, что пропало около десятка ящиков марочного вина. Проведенный на месте следственный эксперимент позволил установить, что десять ящиков в киоск попросту не влезут. Что касается качества похищенного товара, то эта версия также не подтвердилась. Следователь Ушаткин из телефонной будки позвонил в торг, и его заверили, что данная торговая точка марочного вина не получала вообще. Когда он сообщил об этом продавщице, цвет ее лица изменился явно в лучшую сторону. Ушаткин добавил, что если уважаемый торговый работник настаивает на своих первоначальных показаниях, то ей придется пояснить, кто привозил марочное вино, в каких количествах, по какой цене и как быть с соответствующей документацией.

— Да ну вас! — сказала красноликая тетя. — С вами уж и пошутить нельзя… Тоже еще…

— Шутки? — удивленно переспросил Ушаткин. — Это называется дачей ложных показаний с целью ввести следствие в заблуждение, сокрыть истинную сущность преступления и размер нанесенного ущерба.

Услышав такое, тетя стала как бы меньше и несчастнее. Она не поняла всего сказанного Ушаткиным, но почувствовала, что его слова чреваты опасными последствиями. Не найдя, что возразить, взяла да вот так с места и взвыла. Мальчишки хихикнули, пенсионеры переглянулись.

— Твое мнение, Илюха? — спросил Ушаткин.

— Что тут думать — или чужие забрели, или свои.

— Да, наверно, ты прав. Потолкуй с людьми, поспрошай, глядишь, и скажут что дельное. Такое дело можно раскрыть, если крепко повезет. Шли, к примеру, двое забулдыг поздним вечером, куда шли, откуда — неизвестно…

— С тренировки, наверно, — заметил Фартусов.

— Почему?

— Кеды. — Фартусов показал на следы.

Ушаткин озадаченно посмотрел на Фартусова, но ничего на его невозмутимом лице прочитать не смог, не догадался, что творилось в душе участкового инспектора. А творилось там нечто такое, о чем следует сказать особо.

Оглянувшись на толпу, окружающую киоск, Фартусов незаметно для постороннего глаза вздрогнул, увидев девушку в голубом платье, с короткой прической и насмешливым взглядом. Да, это была Валентина. Фартусов невольно посмотрел на себя как бы ее глазами и остался доволен. Даже невнятный разговор с Ушаткиным издали выглядел совсем иначе, их обоих окружал ореол загадочности преступления. Фартусов развернул плечи, вскинул подбородок, нахмурился, словно бы озабоченный свалившейся бедой, что-то спросил у Ушаткина, махнул рукой в сторону обчищенного киоска.

Что делать, Фартусов был молод, не женат, и шалые глаза вызывали в его душе волнение гораздо большее, чем взломанная дверь дощатого киоска. Еще раз окинув себя внутренним взором, Фартусов решил, что выглядит неплохо. И форма, и усы, и его роль в происшествии должны были произвести впечатление на неизбалованное девичье сознание.

О, если бы слышал Фартусов, какие непочтительные слова в это самое время прозвучали по его адресу!

— Участковый-то наш уж не знает, как повернуться, каким боком показаться! — сказала со смехом Валентина.

— Перед тобой красуется, — добавил Ванька.

— Да ну, ты скажешь! — пресекла его разоблачения сестра. Обидное замечание она бросила отнюдь не в осуждение Фартусова, скорее в невольной попытке защититься. Да, Валентина вдруг поняла, что не свободна в своих поступках и словах, если где-то рядом находится неторопливый лейтенант с пушистыми усами, которые она мысленно уже не один раз слегка укорачивала.