Виллем Херманс - Электротерапия. Доктор Клондайк [два рассказа]

Чтобы читатель сам оценил необычный метод лечения, выбранный семнадцатилетним гимназистом Роналдом, мы ограничимся изложением основных фактов. Вот сведения о наследственности.

О его прадеде известно очень мало. Восемнадцати лет он отправился в Россию в рядах армии Наполеона. В Березине он, разумеется, не утонул. И вернулся домой с большим количеством вшей — так говорят обо всех побывавших в России. Потом женился, став отцом двенадцати детей.

Дед Роналда держал трактирчик в провинциальном городке. Можно предположить, что всю жизнь он изо дня в день, облокотясь о стойку, болтал с крестьянами и матросами. А также учил посетителей утолять жажду. Однако считать его пьяницей было бы преувеличением. Он был невероятно жаден.

У деда была жена, которой удалось произвести на свет одиннадцать детей. Точнее, восемь, так как трое сразу умерли. Их даже не успели зарегистрировать. В живых остались шесть дочерей и два сына.

Из шести дочерей две покинули этот мир в раннем возрасте. Когда заболела третья, мать дала ей пятикратную дозу лекарства, что привело болезнь к печальному, но зато решительному концу. Так плохо лечили болезни в прошлом веке! Еще одна дочь помешалась, а следующая во время веселой возни со своим женихом выпала из окна. В провинциальных городах любят низкие подоконники, едва достающие до колен, как будто специально для того, чтобы люди выпадали из окон. Она ударилась спиной. У нее стал расти горб, и, когда он принял окончательную форму, она тоже помешалась.

Остались, если я не сбился со счета, еще одна дочь и два сына.

Дочь отличалась приятной наружностью, но у нее было что-то не в порядке с глазами. Один смотрел в настоящее, а другой, не будь он таким близоруким, мог бы показаться устремленным в будущее. Тем не менее она вышла замуж за кандидата в нотариусы, который впоследствии стал нотариусом, и притом очень богатым. Его деньги сыграли значительную роль в жизни Роналда.

Старший сын должен был продолжать дело отца. С малых лет он учился утолять жажду и так преуспел в этом деле, что никто о нем больше не говорил.

Когда младшему сыну исполнилось восемнадцать, отец дружелюбно выгнал его из дому. Ситуация хрестоматийная, и, следовательно, нет необходимости долго на ней останавливаться. Мать — в той же хрестоматийной манере — сунула в его дорожную сумку колбасу и новые подштанники.

Он устроился на почту и сперва стал разносчиком простых телеграмм, затем срочных. Для поздравительных телеграмм он выглядел слишком мрачно и потому перескочил через эту ступеньку: он начал разносить письма, а в конце концов даже занял место у окошечка в почтовом отделении. Потом он выиграл сто тысяч по единственному лотерейному билету и обзавелся сыном, которого по настоянию жены назвал Роналдом. Обзавелся не целой кучей детей, как его отец, а единственным сыном. Ему было сорок пять, а его жене тридцать девять, когда родился Роналд.

Теперь об окружающей среде.

Хотя отец Роналда разбогател, жить он остался в бедном квартале. Роналд посещал народное училище и был бледным, неуклюжим, но благовоспитанным мальчиком. Драться он боялся, чтобы не упасть и не испачкать костюм. За испачканный костюм его пороли. Но другие ребята вечно приставали к нему, ибо выглядел он очень странно. У кого еще была матроска с короткими рукавами и с якорем? У кого были длинные волосы, похожие на лошадиную гриву?

Приходя домой, он умолял мать купить ему бумажные брюки и разрешить коротко подстричься. Но мать говорила, что бумажные брюки носят только бедные дети, а если он коротко подстрижется, все будут думать, что в голове у него гниды. Просьбы ни к чему не приводили. «Но почему, — спрашивал он, — я хожу в школу для бедных?» — «Потому что твоему отцу тоже нелегко жилось в юности, — отвечал отец. — Посещать иную школу ему было не по карману». Другим отец говорил: «В школе для бедных он научится считать так же, как и в школе для богатых, у которых дома сплошные праздники. Денег у меня бы хватило».

Когда Роналд возвращался домой с синяками, отец советовал ему научиться быстро бегать, а мать вообще ничего не говорила — она вечно лежала на диване с головной болью. Играть на улице ему не разрешалось. Мать, в то время уже седая, боялась уличного движения: ведь после первой мировой войны появилось много автомобилей. Она никогда не звонила по телефону, боялась сесть на велосипед, не ездила одна в поезде. Посылая Роналда на угол с каким-либо поручением, она следила за ним из окна. Ему приходилось всегда быть у нее на глазах. И всегда носить кепку, потому что иначе напечет голову, а от этого можно сойти с ума.

Он верил тому, что говорила мать, и по ночам видел сны, полные ужасов, которые произойдут с ним, если он нарушит запреты. Он был хилым, робким и неуклюжим, за что его прозвали Исусиком, и очень огорчался из-за своей клички, так как верил всему написанному в детской Библии. Кличка сохранилась за ним до шестого класса. Затем, после летних каникул, продолжавшихся дольше обычного, он поступил в гимназию. Все школьные годы его непрерывно мучили и травили. Никто ни разу не заступился за него, над ним вечно смеялись и издевались. А родители его жалоб не слушали.

Он думал о том, станет ли поступление в гимназию переломным моментом в его жизни, окончанием всех его невзгод, или после каникул все начнется сызнова. Почувствуют ли гимназисты дружеское расположение или на худой конец хоть жалость к нему? Иметь друга! Никому никогда не было до него дела. В народном училище однажды появился новенький, которого посадили рядом с Роналдом (это место всегда оставалось свободным). Роналд спросил:

— Хочешь со мной дружить?

Новенький ответил:

— Да.

Он сам предложил Роналду пойти после уроков вместе домой, и Роналд согласился, подавив страх перед отцом, который грозил избить сына, если тот вздумает возвращаться из школы не самым коротким путем. Новенький взял Роналда за руку. Они свернули за угол. Там стоял весь класс, держа наготове камни и пустые консервные банки. Новенький засмеялся и отошел от Роналда. Когда Роналд вернулся домой с синяками и шишками, мать сказала:

— Теперь ты видишь, что́ бывает, когда ты нас не слушаешься и не возвращаешься кратчайшим путем. Перестань скулить. Достаточно того, что ты порвал чулки. Откуда, по-твоему, такие люди, как мы, могут взять деньги на новые чулки?

Все долгие каникулы перед поступлением в гимназию он предавался подобным воспоминаниям. Ему больше не хотелось играть на улице. Он был рад, что его туда не пускают. Сидел дома и читал книги Жюля Верна и Майна Рида, которые брал у деда по материнской линии — владельца платной библиотеки. Деду было восемьдесят лет, на лысой голове он носил вышитую тюбетейку. Даже в его вставной челюсти не хватало нескольких зубов. Роналд был единственным читателем библиотеки, освещенной солнечными лучами, пробивавшимися сквозь всегда опущенные легкие шторы. Старая оберточная бумага, бумажные рулоны у стен, коробки с кнопками наполняли воздух каким-то странным ароматом. В углу библиотеки стояла маленькая конторка. Там, среди книг о династии принцев Оранских, сидел дед. Над ним висела гравюра, изображавшая принца Морица Оранского на коне.