Фрэнк Харди - Власть без славы. В двух книгах

Прошло три месяца. Как-то в субботу под вечер, осенью 1900 года, в контору Джона Уэста явился Одноглазый.

— Что скажешь, Томми?

— Когда ты едешь в свадебное путешествие, Джек?

— Недели через три. В Новую Зеландию.

— Послушай, Джек, что же мне делать с этим типом? Житья от него нет. Прямо рехнуться можно. Не стану я больше держать его у себя. Дело давно прекращено. Куда же мы его денем?

— А я и забыл про него. Как он?

— Да плох, Джек. Ничего не лопает, и рвет его с утра до вечера. В доме такая вонь стоит, точно в дубильне.

— Орет еще?

— Нет, бросил. Я пригрозил, что перережу ему глотку. Сперва он орал целый день, ну, я и заткнул ему рот, как ты велел. А теперь, когда я вынимаю кляп, он уже не кричит, только стонет. От него остались кожа да кости, и весь-то он завшивел и все хнычет; просит, чтобы позвали к нему его девушку и священника. Я сказал ему, что ни одна честная женщина и ни один служитель божий не захочет иметь с ним дело. Если ты не заберешь его, я выпущу ему кишки, верно тебе говорю.

Похищение Артура Стэси удалось как нельзя лучше. Полицейская карета очень скоро отказалась от погони, пленника доставили в заранее приготовленное место и продержали до темноты. Потом его перевезли в дом к Одноглазому Томми.

Рану на голове Стэси кое-как промыли и перевязали, а сотрясение мозга оставили без внимания. Через несколько недель он превратился в безнадежного идиота.

В газетах об этом происшествии не было ни слова; только время от времени кратко сообщалось, что дело о тотализаторе в Керрингбуше не может слушаться потому, что главный свидетель обвинения таинственно исчез. Наконец дело было прекращено. Полиция тщетно разыскивала похитителей и их жертву: розыском руководили начальник сыскной полиции Девлин и мельбурнский сыщик — друг и приятель Дэвида Гарсайда!

Джон Уэст задумчиво барабанил пальцами по столу.

— Надо как-нибудь отделаться от него. Держать его здесь рискованно.

— Давай, я стукну его по голове, суну в мешок с камнями и брошу в Ярру.

— Опасно. Да и не хочу я начинать свой медовый месяц, имея на совести такое дело, — ответил Джон Уэст. Он говорил спокойно и рассудительно, словно речь шла о том, куда девать ящик с мусором или еще что-нибудь в этом роде.

— Помнишь, ты говорил, что можешь посадить его на судно, идущее в Европу? Оно случайно не здесь сейчас?

— Нет. Но на днях прибыл пароход с контрабандным кокаином. Я слышал, что капитан берется за такие дела.

В ближайшую среду, на рассвете, Артур Стэси, побритый и прилично одетый, взошел на борт небольшого торгового судна; капитан слыл отчаянным головорезом, под стать ему был и экипаж. Судно бороздило моря, развозя по всему миру наркотики и доставляя женщин в публичные дома Востока. Только сутки спустя после того, как судно вышло в море, Стэси, изнывая от голода и жажды в грязном трюме среди крыс, понял наконец, что он едет не на курорт, как ему сказали.

Капитан считал Стэси просто-напросто сумасшедшим. Стоит ли с ним возиться? Да и тот одноглазый детина сказал, что он «ни под каким видом не должен возвращаться в Австралию, хоть бы вам пришлось его убить». Поэтому, когда Стэси в тропиках заболел малярией, его недолго думая бросили за борт на съедение акулам.

В день гибели Стэси Джон Уэст и Нелли Моран, обвенчавшись в церкви святого Иосифа, сели на пароход и поехали в Новую Зеландию, дабы провести там идиллический медовый месяц. О существовании Стэси Джон Уэст давно забыл.

Вернувшись из Новой Зеландии в Керрингбуш, Джон Уэст узнал важную новость: Дэвид Гарсайд звонил по телефону в контору тотализатора и просил передать Джону Уэсту, чтобы тот сейчас же по приезде пришел к нему. Дело, видимо, было серьезное, ибо до сих пор Гарсайд никогда не вызывал его к себе.

Во время своего свадебного путешествия Джон Уэст чувствовал себя почти счастливым. Он переживал нечто вроде раздвоения личности; та половина его существа, которая сопровождала Нелли Моран в Новую Зеландию, оказалась даже довольно симпатичной. Сомнения, одолевавшие Нелли относительно ее выбора, быстро рассеялись. Они посетили Веллингтон и Окленд, осматривали горячие ключи и дымящиеся кратеры в Роторуа. Бывали на бегах и на скачках, и Джон Уэст с гордостью узнал, что слава о его тотализаторе достигла Новой Зеландии.

Радости медового месяца подействовали на него умиротворяюще; сердце его слегка оттаяло. Не то чтобы он в чем-нибудь раскаивался: Джон Уэст не склонен был философствовать и никогда не оглядывался на прошлое. Мысли его неизменно вертелись вокруг настоящего и будущего.

Гарсайд принял Джона Уэста немедленно.

— Без вас тут было жаркое дело, мистер Уэст, — начал он, по своему обыкновению шагая из угла в угол. — Вы еле избежали опасности. Генеральный прокурор внес в парламент законопроект об игорных притонах и запрещении тайного букмекерства. Исаак Исаакс, молодой юрист, очень умело составил проект. Выступая в защиту его, он, между прочим, заявил, что эпидемия азарта приняла в нашей колонии угрожающие размеры и что ныне действующий закон, запрещающий азартные игры, недостаточен. Цель нового закона — дать в руки полиции более действенные средства для борьбы с игорными притонами и тайным букмекерством.

Джон Уэст, который уже несколько раз пытался прервать адвоката, испуганно спросил:

— А закон прошел?

— После ожесточенных дебатов он был отклонен большинством одного голоса. Одного голоса, мистер Уэст! И если бы не мои связи с либералами и консерваторами, законопроект был бы принят. Обратите ваше внимание на господ парламентариев, мистер Уэст! Среди лейбористов и либералов много противников законопроекта, но консерваторы хотят, чтобы азартные игры остались привилегией богатых, и они могут сделать еще одну попытку протащить закон. А потом они будут говорить избирателям: пусть тысячи голодают — зато мы прихлопнули тотализатор на Джексон-стрит.

Джон Уэст хотел было сказать, что этого никогда не случится, но Дэвид Гарсайд продолжал говорить, энергично размахивая руками и все быстрее шагая по комнате.

— Кстати, Исаакс очень живо описал ваше помещение. Очень, очень интересно. Большая изобретательность. Как-нибудь приеду посмотреть вашу крепость.

Гарсайд круто остановился. Хмуря косматые брови, мотая головой, так что борода его развевалась во все стороны, он простер указательный палец и ткнул Джона Уэста в грудь.

— Запомните, молодой человек: отныне вам придется вдвойне остерегаться полиции!

— У меня не то десять, не то двенадцать сыщиков на жалованье, — возмутился Джон Уэст. — Пусть только посмеют!