Ингрид Нолль - Кукушонок

— Это надо выбросить, фрау! — сказал главный, а его подручный Мариуш предложил:

— Мы тебе поможем. Машина забирает громоздкий мусор раз в месяц!

В конце концов они сдались, и мы сошлись на дымчато-коричневом тоне, поскольку кухня совершенно не подходила под образ современной хайтековской обстановки.

Основную часть мебели мне доставили точно в срок, только большая красивая кровать все запаздывала. И я по-прежнему спала на матраце, который обнаружила в мансарде. При том что этому бугристому тюфяку полагалось быть на свалке гораздо раньше, чем моему буфету.

Мама тоже пришла в ужас, увидев мою кухню.

— Дитя мое, что тебе всучили! Как ты могла согласиться!

— Дареному коню в зубы не смотрят, — возражала я, сама уже к этому времени не очень веря, что этот аргумент ее хоть немного утешит.

Готовить мне пока что здесь не приходилось, хотя мама подкинула мне в качестве шефской помощи плиту с металлокерамическими конфорками и вместительный холодильник. В такую затяжную теплынь мне куда больше нравились салаты или сэндвичи.

Гернот должен был уже давно вернуться из поездки; в его налоговой службе не бывает шестинедельного летнего отпуска, как у нас в школе. И Штеффен собирался пробыть в Ростоке всего три недели, но так и не дал мне знать о себе. И только Биргит теоретически еще могла оставаться во Франции.

Анонимный звонок Герноту подтвердил мои предположения. Из предосторожности я звонила из телефона-автомата на вокзале. Если он тупо придерживается прежнего распорядка дня, то к этому времени как раз должен был вернуться с работы домой. Я набрала номер, который так долго был и моим тоже, и испугалась, когда Гернот ответил, назвавшись моей фамилией. Впрочем, и Мануэль со своим отцом скоро тоже должен объявиться, мне не терпелось узнать, понравится ли им работа поляков так же, как мне.

Пижон, как всегда, проводил плановую конференцию. За два дня до начала учебного года его излюбленная тема хотя и не стояла в официальной повестке дня, но мы-то знали, что речь опять пойдет о профилактике насилия и борьбе с проявлениями расизма. Он с тревогой поведал, что на одном из контейнеров для мусора в школьном дворе коллега Шустер обнаружил праворадикальную наклейку. Кроме того, директор зачитал нам длинную статью, в которой речь в числе прочего шла об опьянении до бесчувствия. В барах и клубах подростки все чаще напиваются до положения риз.

Я слушала вполуха, а сама наблюдала за Биргит, которая посмела опоздать на пять минут. Она сидела в конференц-зале на последнем свободном стуле, головой прислонившись к стене. Выглядела она не очень отдохнувшей, скорее казалась бледной и невыспавшейся. Видимо, несколько часов подряд она ругалась со Штеффеном, либо приехала из отпуска в последние минуты, всю ночь проведя за рулем. Слегка расклешенное платье в зеленую клеточку было мне незнакомо, должно быть, она купила его во Франции.

— Более трети двенадцати-, шестнадцатилетних подростков уже хотя бы раз напивались до бесчувствия, 7 % двенадцати-, четырнадцатилетних еженедельно пьют пиво или коктейли — соки или лимонады со спиртным. И у нас в школе в урнах находят пустые бутылки из-под шнапса, а в туалетах после классного вечера пришлось убирать блевотину. Запах не оставляет сомнений, — проповедовал Пижон, высказываясь за абсолютный запрет алкоголя до достижения совершеннолетия.

Биргит внезапно вскочила, зажав рот платком, и выбежала из зала. Разумеется, никакого сочувствия к ней я не испытывала, поскольку в точности могла представить, как жадно она заглатывала на автостоянке картошку фри с майонезом, чтобы продолжить поездку без настоятельно необходимого отдыха. Летними расстройствами желудка мы, как правило, обязаны только сами себе.

Пижон проводил ее коротким взглядом и продолжил говорить про чуму и холеру, вернее, про учебные планы, про обновленный преподавательский состав и министерские распоряжения. Одна коллега, которой уже сорок четыре года и которая имеет двоих детей, в конце года уходит в отпуск по беременности.

В то время как он в сотый раз долдонил одно и то же о повышении профессиональной квалификации, об актуальных инновациях и новом определении образцового учителя, я умирала от скуки. В конце концов, я встала и, извиняясь, пролепетала, что хочу глянуть на коллегу, не требуется ли ей помощь.

В преподавательском туалете Биргит стояла перед зеркалом, влажной салфеткой вытирая со лба пот.

— Что, дурно тебе? — спросила я.

Она кивнула. И заверила, побрызгав себе на декольте ароматом ландыша:

— Сейчас полегчает.

— Давно ты вернулась? — поинтересовалась я.

— Две недели назад, — ответила она и повернулась к двери. — Идем, надо поторопиться, а то Пижон надуется!

Но в коридоре вдруг остановилась, удивленно оглядела меня и воскликнула:

— Да ты в красном!

Она была первой, кто это заметил. В награду за успешный переезд мама потащила меня в дорогой Дом моды. Если бы она не настояла, я бы ни за что на свете не обзавелась этим воздушным платьем из шелкового креп-жоржета.

— Тебе уже скоро сорок, — строго сказала мать, — пора уже принаряжаться и приукрашиваться, а не ходить в сиротских обносках. Тебе очень идет красное в цветочек, сейчас же покупаем! — И требовательно добавила: — И носим!

Некоторое время она удовлетворенно оглядывала меня в моем воздушном платье, а потом продекламировала, совершенно ошеломив меня:

— Долина зеленеет ожиданьем счастья!

Я не находила слов. Почему она процитировала именно «Пасхальную прогулку» Гете, которую мне так отравили мои ученики?

— А если сначала? — испытующе спросила я.

Она забубнила: «От льда освобожденные ручьи», и ее уже невозможно было остановить. Видимо, она вообразила, что один преображенный внешний вид уже способен освободить мое сердце ото льда.

Еще мама нацеливалась на мой конский хвост. Но когда у тебя редкие прямые волосы, хвост — самое практичное решение.

Пижон стал директором всего полгода назад, и мы пока что не знали, что скрывается за его элегантным фасадом. Мы с Биргит явно не стали его официальными любимицами, потому что он уже не раз заставал нас за шушуканьем и хихиканьем и делал при этом не самое одобрительное лицо. Так что мы поспешили вернуться на свои места.

Я решила пристально наблюдать за Биргит и держать с ней ухо востро, но вести себя как обычно. Хотя мои подозрения скорее всего справедливы, она наверняка стала бы отрицать, что провела отпуск с Гернотом. После конференции она сразу исчезла, и мы не успели ни словом перемолвиться ни о чем личном.

Когда ближе к вечеру я свернула на велосипеде на Шефферштрассе, еще издали заметила машину Патрика Берната, припаркованную на обочине. Ну, торопиться не следует, подумала я, в конце концов, каждому человеку требуется целый день, чтобы несколько раз заполнить стиральную машину и отдохнуть с дороги.