Александр Лебедев - Инсталляция

— Почти нет, — ответил он быстро.

— Что значит — почти? — спросил второй, сверля маленького мужчину холодным взглядом.

Эмиль Валерианович хотел уже сказать, что не было совсем, и даже открыл было рот, но так и не решился произнести эту фразу и только жалко пожал плечами.

— Почему на якоре сидит человек? — спросил первый.

— На якоре? — испугался Эмиль Валерианович.

— Да, на якоре сидит человек.

— Не знаю, может, пьяный?

Один из бородачей скрипнул зубами так, что это услышал маленький полный мужчина, в один миг ставший еще меньше.

— Придется его снять, — сказал второй бородач, — а ты пойдешь с нами. Расскажешь, что он там делает.

Отдав короткое распоряжение матросам, трое мужчин спустились в трюм, где стоял длинный стол, и пахло рыбой. Мужчины в кожаных куртках уселись с одной стороны. Маленький человек, державший зеленую сумку на коленях, с другой. Он быстро стал рассказывать о бухгалтере из Москвы, о том, как он собрал документы и записал телефонные переговоры, о том, как попытался продать документы, и о том, как их отобрали силой. О том, как он кинулся за ними вдогонку, и о том, как за ним увязалась девушка, которая была в него безумно влюблена. Эмиль Валерианович опустил все, что касалось Макса, и поведал о том, как он «вычислил» Руслана и девку, и о том, как она сбежала несколько часов назад. О том, что он осмотрел каждую каюту, каждый метр яхты, а на якорную цепь взглянуть не подумал.

И без того каменные лица собеседников становились еще суровее, и когда Эмиль Валерианович закончил, один из них громко скрипнул зубами, что привело мужчину в состояние паники, и он снова стал пересказывать историю.

Его, теперь уже сбивчивый рассказ, прервал матрос, одетый в шляпу и плащ, приведший девушку в джинсовом костюме и молодого человека со связанными скотчем руками.

— Эти люди едут с нами, — сказал бородач матросу в шляпе, — предупредите капитана.

Два человека в белых рубашках просматривали смонтированную видеозапись, иногда комментируя происходящее на экране. Они по очереди курили, чтобы в маленькой комнате не скапливался сигаретный дым. Окон в помещении не было, что наводило на мысль о хорошо оборудованном подвале. В одной стене все же был застекленный проем, но без привычной рамы и форточки, да и выходил он не на улицу, а в соседнюю комнату, где из мебели находился единственный стул, поставленный в центре.

— Хорошо врет, уверенно, с размахом, — говорил тот, что был ниже ростом.

— Хорошо, — согласился второй.

— Одно не пойму, зачем этот цирк? Или в ФСБ разучились работать, или я ничего не понимаю в жизни.

— Интересная история, — сказал второй. — А знаешь, это может быть хорошим прикрытием.

— Девчонка?

— Да. Ну подумай, кто поверил бы этому бухгалтеру, не окажись рядом с ним этой сумасшедшей? Вот ты бы поверил?

— Слишком правдоподобно?

— Именно. Уж больно «полкотой» отдает от его истории: родился, учился, побрился. Будто полковник эту легенду сочинил, не то, что девка. Эта за словом в карман не лезет. Познакомилась по электронной почте, разыскала, увязалась, пряталась, парню бутылкой по башке. Каково?

— Если бы врала, придумала бы что-нибудь попроще?

— Возможно.

— Тогда получается, если этот Руслан — подстава, он должен был в первую очередь от нее избавиться.

— В том-то и дело, что девчонка для него — алиби. Сумасшедшее, но настоящее.

— Допустим. Допустим, он — подстава. Но зачем? Какой смысл? Агентуру внедрить можно и более простым способом.

— Он и не внедряется. Никакого интереса, кроме денег. Хотел получить деньги и отвалить. А зачем тогда спрашивается весь этот сыр-бор? Знаешь, как говорят: «Миссия выполнена». Нет, тут дело в другом. Здесь в документах что-то. Кстати, разговоры реальные?

— А кто же знает? Голоса похожи, а экспертизу сделать — нужно время. И, самое главное, автор нужен.

— А автор теперь далеко, не так ли?

— И подопечный наш на это упирает. Спросите Лайпанова, он меня знает. С удовольствием спросили бы, только найди его.

— Я думаю так: если парень — подстава, он знает, что Лайпанов сидит сейчас в подвале на Лубянке, а, скорее всего, уже растворился в соляной кислоте, и поэтому играет в наглую. Как считаешь?

— Возможно. Возможно и то, и другое.

— И третье.

— Третье?

— Да. Вся эта история для меня разложилась на три. Первый вариант — бухгалтер не врет. Акцию в Москве провели те, о ком он говорит, что в принципе реально, реальна его история и противоречий здесь нет. Второй вариант — операцию проводило ФСБ. Тут одно «но» — девчонка. Третий вариант — совместная операция.

— Мне бы это в голову не пришло.

— Мне бы тоже не пришло, если бы не рязанские учения. Я, извини, тебя все же старше, и опыт работы у меня больше, а он мне, как раз об этом и говорит.

— А смысл?

— Тот же. Обе стороны получают то, что хотели. Есть у русских поговорка такая: «рука руку мылит».

— Не знаю.

— И я, наверняка не знаю, но послушай. Если проводятся учения, то делается это с одной понятной целью: либо показать, либо посмотреть. Предположим, что посмотреть, хотя, что тут смотреть, я не знаю, но допустим. Заложили муляж устройства, поставили таймер. Что должен делать учебный террорист?

— Скрываться.

— Правильно. Скрываться, а не стоять возле дома и ждать, когда его возьмут. Что и произошло. А что должны делать правоохранительные органы? Правильно, его задерживать. Иначе, какой смысл? Тренируются МВД, ФСБ, другие силовики. Никто население не тренирует, да и смысла в этом нет. А значит, должен быть в этих учениях телефонный звонок, о том, что дом заминирован и так далее.

— Но ведь позвонил местный житель.

— Правильно. Наблюдателей там не было, террористы об этом знать не могли, а если бы он не позвонил? Ну не оказалось в данный момент случайного свидетеля, или оказался бы он лопухом?

— Пу-фф, — мужчина театрально надул щеки.

— А еще я тебе скажу, что на каждые учения пишется план. Этот план утверждается, подписывается и проходит определенный круг бюрократических этапов, в результате которых, об учениях известно всем заинтересованным лицам. Ну не видел я таких учений, чтобы о них никто не знал, просто не видел.

— Что же получается?

— Получается картина нехорошая, а проще говоря, отвратительная. Если мы с тобой выпустим этого паренька и девчонку, а он окажется ФСБшником — попадем под подозрение. Если не окажется, и его история подтвердится — начнется междоусобица, охота на ведьм. А мы с тобой будем теми людьми, которые это могли предотвратить, но не сумели. Про третий вариант я даже думать не хочу, да ты со мной согласишься.

— Что же делать? Не отпускать их, ликвидировать?

— Нельзя. Явка на контроле, документы эти в Грозном очень хотят увидеть, поэтому и использовали наш канал.