Джеймс Клавелл - Сёгун (части 5-6)

- Не секретный, Анджин-сан, - поправил Ябу, сожалея, что был так откровенен в тот момент. - Вы неправильно поняли. Я сказал, что нужно иметь план... из Осаки очень трудно выбраться. Или бежать, или... - Ябу провел ножом поперек горла. - Вы поняли?

- Да. Но теперь есть пропуска, не так ли? Теперь можно безопасно выбраться из Осаки.

- Да, скоро выезжаем. На корабле очень удобно. Скоро будем набирать людей в Нагасаки. Вы понимаете?

- Да.

Проявляя все признаки дружелюбия, Ябу удалился. Блэксорн закрыл за ним дверь и вернулся через внутренний коридор, оставив внутреннюю дверь полуоткрытой. Он прошел мимо Дзиммоко в следующую комнату. Марико сидела, облокотившись на футоны: еще более тонкая и красивая, чем всегда, она как будто стала меньше... Кири стояла на коленях на подушке. Сбоку, свернувшись клубочком, спала Ачико.

- Что ты хотел, Анджин-сан? - спросила Марико.

- Просто посмотреть, все ли в порядке.

Марико перевела его ответ Кири.

- Кири говорит, что вы спрашивали его о "плане"?

- Да, но он ушел от ответа. Видно, передумал - не знаю. Возможно это моя фантазия... Показалось сегодня днем он что-то замышлял или даже имел какой-то план.

- Выдать нас?

- Конечно. Но я не знаю, как. Марико улыбнулась ему:

- А вы не ошиблись - мы же теперь в безопасности...

Ачико что-то пробормотала во сне, все посмотрели на нее: это она и во сне просила разрешения остаться с Марико... Того же хотела и старая госпожа Эцу, громко храпевшая в соседней комнате. Остальные дамы на закате солнца разошлись по своим помещениям. Все направили официальные просьбы разрешить им немедленный выезд. По мере того как смеркалось, по замку распространялись слухи, что завтра о том же попросят еще сто пятьдесят человек. Кийяма послал за Ачико, женой своего внука, но она не захотела покинуть Марико. Дайме сразу же отказался от нее и потребовал вернуть сына. Она отдала сына. Ее долго мучили ночные кошмары наконец она снова уснула.

Марико взглянула на Блэксорна:

Когда она проснулась и оказалась живой, а не мертвой, настроение ее передалось и ему. Первый час, пока они были одни, она лежала у него на руках.

- Ты жива, Марико, жива! Я уже видел тебя мертвой...

- Я думала, что умерла... Я еще не могу поверить, что Ишидо сдался. Никогда за двадцать жизней... О, как я люблю, когда ты обнимаешь меня... ты такой сильный...

- Я думал, что в этот день, с того момента, как ты отдала приказ Ёсинаки, я не увижу ничего, кроме смертей... твоей, своей... всех... Я участвовал в вашем плане, в его выполнении?

- Со дня землетрясения, Анджин-сан. Пожалуйста, простите меня, но я не хотела... не хотела пугать вас. Боялась, что вы не сможете понять... Да, с того дня я знала, что мая карма - спасти заложников в Осакском замке. Только я могла сделать это для господина Торанаги. И теперь это сделано. Но какой ценой! Мадонна простит меня...

Потом пришла Кири и они сели порознь, но это не имело никакого значения. Достаточно было улыбки, взгляда, слова...

Кири подошла к окнам-бойницам: все просматривалось до самого моря, где светились огоньки рыбачьих лодок, возвращавшихся в гавань. - Скоро рассвет, - сказала Кири задумчиво.

- Да, - откликнулась Марико. - Сейчас я встану.

- Скоро, но не сейчас. Пожалуйста, отдохните, Марико-сама. Вам нужно собрать все свои силы.

- Хотела бы я, чтобы здесь был господин Торанага...

- Да-а...

- Вы подготовили письмо о... о нашем отъезде?

- Да, Марико-сама, еще один голубь вылетит на рассвете. Господин Торанага услышит о вашей победе сегодня, - пообещала Кири. - Он будет гордиться вами.

- Я так рада, что он оказался прав...

- О, пожалуйста, простите меня за то, что я сомневалась в вас и в нем...

- В глубине сердца я тоже сомневалась в нем. Простите и меня.

Кири снова повернулась к окну и посмотрела на город.

- Торанага не прав! - хотелось закричать ей. - Мы никогда не уедем из Осаки, как бы мы ни притворялись! Наша карма - остаться, его карма терять...

В западном крыле Ябу остановился у караулки. Самураи, сменяющие часовых, были уже наготове.

- Я собираюсь провести срочную проверку.

- Да, господин.

- Вы все подождете меня здесь. Вы пойдете со мной. Он спустился по главной лестнице, сопровождаемый только одним охранником. Внизу лестницы стояли еще часовые - в главной прихожей, снаружи был сад и главный двор. Беглый взгляд показал, что все в порядке. Тогда он вернулся в крепость и тут же переменил направление. К удивлению охранника, он спустился вниз, в помещение для слуг. Перепуганные слуги с трудом отрывались от сна, торопливо кланялись, опуская головы на каменные плиты. Ябу почти не замечал их. Он направлялся все глубже в недра крепости, вниз по лестнице, по редко используемым, но хорошо освещенным сводчатыми переходам с мокрыми, сильно заплесневелыми каменными стенами. В этих погребах не стояли часовые - нечего охранять. Вскоре они стали снова подниматься вверх, приближаясь к наружным стенам.

Ябу внезапно остановился:

- Что это? Коричневый самурай остановился, прислушался - и тут же погиб. Ябу вытер меч и затащил тело в темный угол, потом поспешил к плохо заметной, сильно укрепленной маленькой железной двери в стене, - ему сообщил об этой тайной двери посредник Ишидо. Пришлось долго открывать проржавевшие болты, но вот звякнул последний отвернутый болт и дверь распахнулась. Снаружи потянуло холодным воздухом... К горлу его потянулось копье, но остановилось в самый последний момент... Ябу не двигался, почти парализованный. С оружием наготове на него внимательно смотрел ниндзя, почти не выделяясь среди абсолютной темноты за дверью.

Ябу поднял трясущуюся руку и сделал условный знак.

- Я Касиги Ябу!

Одетый в черное, с капюшоном на голове, почти невидимый, главарь кивнул, но продолжал держать копье наготове. Он сделал знак Ябу, и тот послушно отступил на шаг. Главарь, высокий, широкоплечий, с большими плоскими глазами под маской, прошел в середину коридора. Вид у него был очень усталый. Одним движением кисти он вонзил копье в мертвого коричневого, вытащил его, потянув за цепь, прикрепленную к концу копья, подобрал цепь и постоял, внимательно слушая, нет ли опасности. Наконец, удостоверившись в этом, он сделал знак в темноту. Сразу же двадцать человек бросились вверх по ступеням давно забытого хода на верхние этажи. Эти ниндзя несли с собой орудия убийств - цепные ножи, мечи и хариканы. Посредине их черных капюшонов был нашит красный лоскут. Вожак не обращал на них внимания, но не спускал глаз с Ябу и начал медленно считать на пальцах левой руки:

- Один... два... три...

Ябу чувствовал, что из прохода за дверью за ним наблюдает множество глаз, но сам никого не видел.

Теперь люди с красными нашивками поднимались по лестнице парами; наверху пролета они остановились - дорогу преграждала дверь. Они подождали с минуту, потом попытались осторожно открыть ее, но она не поддавалась. Подошел один, со специальным инструментом, поддел дверь коротким стальным ломиком с крючком на одном конце и лопаточкой на другом и открыл. За дверью был еще один проход, более узкий, - все молча устремились по нему дальше. На следующем углу им пришлось остановиться. Идущий впереди осмотрелся и сделал знак рукой идти по другому коридору. В дальнем конце через специальное отверстие в плотной деревянной панели, скрывавшей потайную дверь, просачивался свет. Ниндзя приложил глаз к отверстию и различил широкую комнату для приемов... двух серых и двух коричневых, охраняющих вход в жилые помещения. Он оглянулся и кивнул остальным. Двумя этажами ниже, в подвале, вожак все еще считал на пальцах, синхронно со счетом ушедших. Все глаза сосредоточились на считавшем. Пальцы вожака отмечали секунды, а глаза не отрывались от Ябу... Ябу смотрел и ждал, вспотев от страха. Но вот пальцы замерли, кулак сжался - вожак показал вниз коридора. Ябу кивнул, повернулся и медленно пошел тем же путем, что пришел сюда. Сзади опять начался неумолимый счет: