Джеймс Клавелл - Сёгун (части 1-2)

Ябу чопорно ответил на поклон. Но в глубине души он улыбался.

* ЧАСТЬ ВТОРАЯ *

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Их переход от бухты до Осаки был спокойным. Бортовые журналы Родригеса были полные и очень точные. В первую ночь Родригес пришел в себя. Сначала он подумал, что умер, но боль сразу заставила его думать иначе.

- Они вправили ногу и перебинтовали ее, - сказал Блэксорн. - И стянули ремнем плечо. Оно было вывихнуто. Они не делали кровопускания, как я ни пытался заставить их.

- Когда я приеду в Осаку, это могут сделать иезуиты, - измученные глаза Родригеса вонзились в него. - Как я оказался здесь, англичанин? Я помню, что попал за борт, а больше ничего.

Блэксорн рассказал ему.

- Так теперь я обязан тебе жизнью. Черт тебя побери.

- С юта было видно, что мы могли войти в бухту. С носа под твоим углом зрения все отличалось на несколько градусов. С волной нам не повезло.

- Не беспокойся обо мне, англичанин. Ты был на юте у тебя был руль. Мы оба знали это. Нет, я проклинаю тебя за то, что я теперь обязан тебе жизнью. Мадонна, моя нога!

От боли у него хлынули слезы. Блэксорн дал ему кружку грога и присматривал за ним всю ночь. Шторм тем временем кончился. Несколько раз приходил японский доктор и заставлял Родригеса выпить горячее лекарство, клал ему на лоб горячие полотенца и открывал иллюминаторы. И каждый раз, когда доктор уходил, Блэксорн закрывал иллюминаторы, так как всем известно, что лихорадка бывает от сквозняка и чем плотнее закрыта каюта, тем безопаснее и здоровее, если мужчина в таком плохом состоянии, как Родригес.

Наконец доктор накричал на него и поставил у иллюминаторов самурая, так что они оставались открытыми. На рассвете Блэксорн вышел на палубу. Хиро-Мацу и Ябу оба были там. Он поклонился, словно придворный.

- Кончива Осака?

Они поклонились в ответ.

- Осака. Хай, Анджин-сан, - сказал Хиро-Мацу.

- Хай! Исоги, Хиро-Мацу-сама. Капитан-сан! Поднять якорь!

- Хай, Анджин-сан!

Он непроизвольно улыбнулся Ябу. Ябу улыбнулся в ответ, потом, хромая, отошел, а Блэксорн подумал, что он только что приветствовал человека, хотя тот дьявол и убийца. "А ты не убийца тоже? Да, но не таким способом", сказал он себе.

Блэксорн с легкостью вел корабль до цели. Переход занял день и ночь, и только после рассвета следующего дня они были около Осаки. На борт поднялся японский лоцман, чтобы провести судно к пристани, и, освободившись от ответственности, он с радостью спустился вниз, чтобы выспаться.

Позднее капитан растолкал его, поклонился и знаками показал, что Блэксорну следует приготовиться идти с Хиро-Мацу, как только они причалят.

- Вакаримас ка, Анджин-сан?

- Хай.

Моряк ушел. Блэксорн снова растянулся на койке, чувствуя боль во всем теле, потом заметил, что Родригес следит за ним.

- Как ты себя чувствуешь?

- Хорошо, англичанин. Учитывая, что моя нога в огне, голова разрывается, я хочу в сортир, а язык как будто в бочке со свиным дерьмом.

Блэксорн дал ему ночной горшок, потом опорожнил его в иллюминатор и налил кружку грога.

- Ты становишься медицинской сиделкой, англичанин. Это твоя нечистая совесть.

Родригес засмеялся, и было приятно снова услышать его смех. Его взгляд упал на бортовой журнал, который лежал открытым на столе, и к его ящику для карт. Он увидел, что тот открыт.

- Я давал тебе ключ?

- Нет. Я обыскал тебя. Мне нужен был настоящий журнал. Я сказал тебе, когда ты проснулся в первую ночь.

- Это прекрасно. Я не помню, но это честно. Слушай, англичанин, спроси любого иезуита, где в Осаке Васко Родригес, и они проведут тебя ко мне. Приходи навестить меня - тогда ты сможешь скопировать мой журнал, если захочешь.

- Спасибо. Я уже скопировал один. По крайней мере, я скопировал, что мог, и очень внимательно прочитал остальные.

- Твою мать! - сказал Родригес по-испански.

- И твою.

Родригес снова вернулся к португальскому.

- Разговор на испанском вызывает у меня рвоту, хотя на этом языке можно ругаться лучше, чем на каком-либо другом. Там, в моем ящике для карт, есть пакет. Дай его мне, пожалуйста.

- Тот, с иезуитскими печатями?

- Да.

Он дал его Родригесу. Тот изучил пакет, прощупал пальцами нетронутые печати, потом, видимо, передумал и положил пакет на грубое одеяло, под которым он лежал, опять откинув голову на подушку.

- Эх, англичанин, жизнь такая странная.

- Почему?

- Если я жив, по милости божьей, то благодаря еретику и японцам. Пошли сюда этого землееда, чтобы я мог поблагодарить его, а?

- Сейчас?

- Попозже.

- Хорошо.

- Эта ваша эскадра, та, которая напала на Манилу, та, о которой вы рассказали святому отцу, - это правда, англичанин?

- Эскадра наших военных кораблей разбила войска вашей империи в Азии, ты об этом?

- Там эскадра?

- Конечно.

- Сколько кораблей было в твоей эскадре?

- Пять. Остальные рассеялись в море неделю или около того назад. Я пошел вперед в поисках Японии и попал в шторм.

- Ври больше, англичанин. Но я не спорю, мне говорили те, кто брал пленных, сколько. Больше нет кораблей и эскадр.

- Подожди и увидишь.

- Подожду. - Родригес сделал большой глоток. Блэксорн потянулся и подошел к иллюминатору, желая прекратить этот разговор, и выглянул, рассматривая город и берег.

- Я думал, Лондон самый большой город в мире, но по сравнению с Осакой он маленький городишко.

- У них есть дюжины городов типа этого, - сказал Родригес, также радуясь возможности прекратить этот разговор, игру в кошки-мышки, которая никогда не давала пряника без кнута. - Мияко, столица, или Киото, как его иногда называют, самый большой город в империи, вдвое больше Осаки, так говорят. Дальше идет Эдо, столица Торанаги. Ни я, никто из священников или португальцев никогда не был там, - Торанага держит свою столицу на замке запретный город. Пока, - добавил Родригес, ложась обратно в свою койку и закрывая глаза, его лицо вытянулось от боли. - Пока они не отличаются друг от друга. Вся Япония официально закрыта для нас, за исключением портов Нагасаки и Хирадо. Наши священники попросту не обращают внимания на приказы и ходят, куда пожелают. Но мы, моряки или торговцы, не можем, если нет специального приказа от регентов или великого дайме, например Торанаги. Любой из дайме может схватить один из наших кораблей - как Торанага завладел вашим - за пределами Нагасаки или Хирадо. Таков их закон.

- Ты хочешь сейчас отдохнуть?

- Нет, англичанин. Разговаривать лучше. Разговор помогает отогнать боль. Мадонна, как у меня болит голова! Я не могу нормально думать. Давай поговорим, пока ты не сошел на берег. Возвращайся и навести меня - я очень хотел тебя об этом попросить. Дай мне еще грогу. Спасибо, спасибо, англичанин.

- Почему тебе запрещено ходить куда ты пожелаешь?