Джеймс Клавелл - Сёгун (части 1-2)

- Наверное, в этой кровати я чувствовал себя так мягко и тепло, сказал он вслух, - Я никогда не спал до этого на шелку.

Слабость одолела его, и он уснул без сновидений.

Когда Блэксорн проснулся, в керамических мисочках снова была еда, а одежда была сложена рядом аккуратной стопкой. Ее постирали, погладили и заштопали мелкими аккуратными стежками.

Но ножа и ключей не было.

"Мне бы лучше найти нож, и поскорее, - подумал он, - или пистолет".

Его глаза обратились к распятию. Несмотря на его страх, возбуждение усилилось. Всю свою жизнь он слышал от штурманов и моряков о невероятных сокровищах секретной империи Португалии на востоке, о том, как они превратили язычников в католиков и как держали их в рабстве, где золото было так же дешево, как чугун в слитках, и изумруды, рубины, алмазы и сапфиры встречались в таком же количестве, как галька на берегу.

"Если рассказы о католичестве верны, - сказал он себе, - может быть, остальное тоже. О сокровищах. Да. Но чем скорее я вооружусь и вернусь на "Эразмус" к его пушкам, тем лучше".

Он съел всю еду, оделся и стоял, качаясь, чувствуя себя не в своей тарелке, как чувствовал себя всегда на берегу. Его ботинок не было. Он пошел к двери, слегка качаясь, и вытянул руку, чтобы устоять, но легкие квадратные рейки не могли выдержать его веса и расщепились, бумага разорвалась. Он выпрямился. Женщина, которую он задел, смотрела на него из коридора.

- Извините, - сказал Блэксорн, странно смущенный своей неловкостью. Чистота в комнате была как-то нарушена, - Где мои ботинки?

Женщина опять смотрела на него непонимающе. Тогда, не теряя терпения, он на языке жестов спросил у нее о том же; она заторопилась по коридору, стала на колени, открыла другую дверь из реек и поманила его. Рядом послышались голоса и звук бегущей воды. Он прошел в дверь и оказался в другой комнате, также почти пустой. Она выходила на веранду с лестницей, ведущей в маленький сад, окруженный высокой стеной. Сбоку от этого главного входа стояли две старухи, три ребенка в ярко-красных одеждах и старик, очевидно садовник, с граблями в руках. Они все сразу с серьезным видом поклонились ему и держали головы опущенными.

К своему удивлению, Блэксорн увидел, что старик был голый, если не считать короткой узкой набедренной повязки, закрывающей его чресла.

- Доброе утро, - сказал он им, не зная, что сказать. Они стояли не двигаясь, все еще в поклоне. В замешательстве он посмотрел на них, потом снова неуклюже поклонился. Они все выпрямились и улыбнулись ему. Старик поклонился еще раз и вернулся к своей работе в саду. Дети смотрели на него, потом со смехом убежали. Старухи исчезли в глубине дома. Но он чувствовал на себе их взгляды.

Внизу у лестницы он увидел свои ботинки. Прежде чем он поднял их, женщина средних лет опустилась на колени и, к его замешательству, помогла ему обуться.

- Спасибо, - Он подумал минуту, потом указал на себя. - Блэксорн, сказал он осторожно. Потом он указал на нее, - А твое имя?

Она смотрела на него, не понимая.

- Блэксорн, - повторил он раздельно, указывая на себя. Потом указал на нее, - Как твое имя?

Она нахмурилась, потом сообразила, указала на себя и сказала:

- Онна! Окна!

- Онна! - повторил он, гордый собой, как если бы она была им. - Онна.

Она радостно кивнула. - Онна!

Сад не был похож ни на что виденное им раньше: ручей с маленьким водопадом и мостиком и ухоженные гравийные дорожки, камни, цветы и кусты. "И так чисто, - подумал он. - Так все искусно сделано".

- Невероятно, - сказал он.

- Нефрятнер? - повторила она с готовностью.

- Ничего, - сказал он. Затем, не зная, что еще можно сделать, он махнул рукой, чтобы она уходила. Она вежливо поклонилась и послушно ушла.

Блэксорн сел на теплим солнышке, прислонившись к столбу. Чувствуя себя очень слабым, он наблюдал за тем, как старик полет уже прополотый сад. "Хотел бы я знать, где остальные. Жив ли еще адмирал? Сколько дней я спал? Я могу вспомнить только, как я просыпался, ел и спал и опять ел, неудовлетворенный, как будто это все было во сне".

Дети прибежали обратно, гоняясь друг за другом, и ему было неловко за них при виде наготы садовника, так как когда мужчина наклонялся, то обнажался полностью, но, к его удивлению, дети, казалось, ничего не замечали. Он видел черепичные и соломенные крыши других строений за стеной и далеко в стороне высокие горы. Резкий ветер расчищал небо и гнал облака. Летали на кормежку пчелы, день был удивительно приятный, весенний. Его тело требовало еще сна, но он выпрямился и прошел через дверь в саду. Садовник улыбнулся и поклонился, побежал открыть дверь, поклонился и закрыл ее за ним.

Деревня была расположена вокруг изгибающейся серповидной гавани, смотрящей на восток. Примерно около двухсот домов гнездились у подножия горы, которая шла, понижаясь, к берегу. Выше располагались террасированные поля и грунтовые дороги, которые вели на север и на юг. Ниже набережная была вымощена галькой, и каменный наклонный спуск для судов уходил с берега в воду. Хорошая, безопасная гавань и каменная пристань, мужчины и женщины, чистящие рыбу и плетущие сети, удивительной формы лодка строилась в северной части. Далеко в море было несколько островов, к западу и к югу. Где-то там, за горизонтом, должны быть рифы.

В гавани было много других лодок необычной формы, большинстве из них рыболовные суда, некоторые с одним большим парусом, некоторые с одним кормовым веслом - гребец стоял и отталкивался веслом, а не греб сидя, как сделал бы Блэксорн. Несколько лодок выходило в море, другие направлялись в деревянный док. "Эразмус" был аккуратно поставлен на якорь в пятидесяти ярдах от берега, с тремя носовыми канатами. "Кто это сделал? " - спросил он себя. Вдоль судна стояли лодки, и он мог видеть, что на борту находятся туземцы. Но никого из его команды. Куда они могли деться?

Блэксорн оглядел деревню и осознал, что за ним наблюдает много народу. Когда они увидели, что он заметил их, то сразу все закланялись, и, все еще чувствуя себя неудобно, он поклонился в ответ. С этого момента вокруг началась оживленная деятельность: они ходили взад и вперед, останавливались, торговались, кланялись друг другу, видимо, забыв о нем, и были похожи на разноцветных бабочек. Но по дороге к берегу он чувствовал, что из каждого окна и дверей за ним следят глаза.

"Почему они такие странные? - спросил он себя. - Не только из-за одежды и поведения. Это из-за того, что у них нет оружия, - подумал он удивленно. Без мечей или ружей! Почему это? "

Открытые лавки, заполненные странными товарами и тюками, вытянулись вдоль маленькой улицы. Чистые деревянные полы лавок были подняты, и продавцы и покупатели стояли на коленях или корточках. Он увидел, что почти все были обуты в башмаки или тростниковые сандалии, некоторые в те же белые носки на толстой подошве, которая раздваивалась, проходя между большим пальцем и остальными, но они снимали башмаки и сандалии снаружи у дома в грязи. Те, что босиком, вытирали ноги и надевали чистые комнатные сандалии. "Это очень правильно, если вдуматься", - сказал он себе почти с благоговением.