Грегори Дуглас - Шеф гестапо Генрих Мюллер

Что касается польских уголовников, то полиция безопасности и служба безопасности выявили их. Был учрежден суд, были представлены доказательства и вынесены смертные приговоры. Это был упорядоченный процесс, а не акт мести германского населения.

С. Но мы оба знаем, что многие поляки были ликвидированы, ведь так?

М. Определенно. А вы знаете, сколько немецкого населения было уничтожено?

С. Понятия не имею.

М. 13 000 тел стариков, женщин, детей и младенцев были идентифицированы. А сколько было тех, кого идентифицировать было невозможно!

С. И сколько их было?

М. Более 50 000. Я читал отчеты и разговаривал с моими людьми. Евреи? Действительно, немногие из них были замешаны в убийствах, но не забывайте, поляки ненавидели евреев и убивали многих из них без какой-либо нашей помощи.

С. Да, я слышал кое-что об этом. Когда Аушвиц был освобожден советскими войсками, там было около 12 000 больных евреев. Когда Советы вошли в лагерь, охранники начали стрелять по этим евреям из автоматов. Советский полковник рассказывал мне в Нюрнберге, что кровь вытекала из-под дверей бараков, где находились эти люди. Охранники были поляками, нанятыми вашими людьми.

М. Это подтверждает то, что я сказал вам, не так ли? А что делали русские?

С. Ничего. Они тоже не любили евреев и не вмешивались. Несколько евреев-офицеров попытались остановить это, но было слишком поздно.

М. И, конечно, мы теперь во всем этом виноваты.

С. Но вы утверждаете, что гестапо не было напрямую замешано в этом?

М. Не совсем так. Я говорил, что мы поставляли львиную долю личного состава групп безопасности. Я сам не осуществлял руководство, хотя полностью осознавал, что происходит, и если быть абсолютно честным, я соглашался с их курсом тогда, как я согласен и сейчас.

С. Вы, должно быть, не согласны с тем, что германские власти были в конечном счете ответственны за эту чрезмерность?

М. С моральной точки зрения - да. С практической - нет. И военные и полицейские операции не проводятся моралистами. Старик Фриц сказал однажды, что, когда солдат начинает думать, он перестает быть солдатом.

С. Да, но ваша репутация?

М. Моя репутация? Я говорил, что не руководил ни одной из этих групп. Одобрение их действий - это вовсе не признание вины.

С. Я вспоминаю один эпизод, который вкратце готовил для Нюрнберга, массовое убийство евреев под Киевом в 1941 году. Разве не было 30 000 евреев, вывезенных за город и расстрелянных СС?

М. Нет. Украинская полиция, позвольте мне сообщить вам, ради собственного развлечения расстреляла около 3000 евреев {Утверждается, что в Бабьем Яру немцы уничтожили 100 тысяч советских граждан - Примеч. ред.}. Кто-то добавил лишний ноль. Начальник полиции был позднее нами расстрелян.

С. За расстрел евреев?

М. За не согласованные с властями убийства. Теперь, я полагаю, вы скажете, что, раз немцы вооружили этих украинцев и мы оккупировали эту территорию, мы несем ответственность. Косвенным образом, да. Я в этом с вами согласен. И если американские солдаты напиваются в Антверпене и насилуют и убивают бельгийских женщин, ваши военные также виноваты?

С. Мы повесили их.

М. Мы также. Это всегда плохо для дисциплины - насилие и мародерство. Но, возвращаясь к акциям в Польше и, позднее, в России, пожалуйста, заметьте, что подобное не случалось, во Франции, Дании или Норвегии. Не было необходимости в таких действиях. Это были цивилизованные люди, не поляки или славяне. В этом разница. С тех пор как русские стали вашими врагами, вы почему-то стали интересоваться тем, сколько бандитов мы повесили на деревьях или расстреляли. Ваши люди не интересуются зарубленными немцами (гражданским населением), и я лично не интересуюсь повешенными бандитами. Если бы вы когда-либо имели дело с этим сбродом, то вы прибежали бы ко мне, чтобы попросить меня уничтожить их. Фактически вы уже обсудили со мной программу Варфоломеевской ночи. И это явления одного порядка, не так ли? Одно ясно: меры должны быть превентивными. Выбор времени - главное в этом деле. Будьте уверены, что я не имел непосредственного контроля и не несу прямой ответственности за силы безопасности. Это то, что вы хотели услышать, да?

С. Я думаю, мы значительно это отредактируем, прежде чем представить к рассмотрению.

М. Конечно, теперь вы серьезны, прямо как русские с этими проверками. Когда ваше начальство давало вам все эти беспочвенные вопросы, которые вы мне задавали, вас не осенило, что вы теряете время? Я приведу вам такой пример: сумасшедший стреляет с крыши наугад по улице. Совершенно невиновные люди убиты. Полиция посылает человека на крышу, и он стреляет безумцу в голову. Справедливо? Конечно. Но всегда найдутся идиоты, которые скажут, что безумец - это просто непонятый человек. Может быть, его мать била в раннем детстве. Никто не понимал его, и теперь разные врачи не могут даже изучить его мозг, потому что ужасный полицейский размазал его по стене, которая была позади него.

С. Я вспоминаю стих о Боге и солдате, начинающем молиться, только когда приспичит.

М. Вы можете добавить туда и полицию.

ГЕРТРУДА-КРИКУНЬЯ

Хотя большая часть интервью Мюллера носит вполне серьезный характер и иногда насыщена чисто техническими подробностями, случаются и моменты сугубо комические. Свидетельство тому - приведенный ниже спор о технике допроса.

С. К сожалению, ваша пропаганда методов гестапо такова, что я не вижу рационального пути, чтобы переубедить джентльменов из Вашингтона. Ваше имя для них ничего не означает, но гестапо безусловно ассоциируется с камерами пыток и тому подобным.

M. Вам не стоило начинать с такой ахинеи.

С. Но мы уже начали. Пропаганда необходима, чтобы подхлестнуть энтузиазм во время войны. Вы знаете это.

М. Я - да, но наши заседания на Принцальбрехтштрассе были не тем, что вы думаете. Мы, немцы, очень бюрократичны и любим следовать принятому порядку: дикие сеансы пыток, избиения, горячие утюги и вся эта дребедень. Я не устаю повторять, что нам бы следовало привезти Железную Деву из Нюрнберга и установить ее в комнате допросов. Вы знаете о Железной Деве?

С. Нет.

М. Это железный футляр с фронтальной частью, которая наполовину открывается. Положите жертву внутрь и закройте дверцу, внутренняя сторона которой полна острых шипов. Они вонзаются в глаза, мозг, сердце. Я всегда думал: если мы разольем немного фальшивой крови на полу перед этим приспособлением, подозреваемый будет более склонен спеть нам свою песенку. К сожалению, музейные хранители в Нюрнбергском дворце не дали мне ее напрокат, и я уверен, что до сегодняшнего дня многие из них думают, что мы действительно хотели использовать это. Кроме того, люди были умнее в те дни, и это убедило бы 15-летнего мальчика, но не взрослого человека. Но зато у нас были Гертруда-крикунья, Безумный Доктор и Хорст Копков.