Александр Вин - Игры для взрослых мальчиков

— Ты тоже, по его стопам? Династия или как?

Круглое лицо Бориски потускнело.

— Я не хочу… Папа меня даже в колледж устроил, на бытовое обслуживание, а я там плохо учусь.

— А в армию, значит, хочешь? Когда тебе призываться? Осенью?

Бориска еще раз сильно и пристально моргнул.

— Меня не взяли. У меня же с первого класса всегда очки были, а после школы мне контактные линзы купили. Сильные. Ну, и папа вдобавок очень не хотел, чтобы я был в армии… Он же меня любит и желает всегда только хорошего. Вот он все так и устроил.

Последняя сдобная печенюшка взволнованно и жалко раскрошилась в руках расстроенного своей никчемностью Бориски.

— Я путешествовать хочу! Как вы… Мне про вас Виктор Никифорович много рассказывал! И в каких странах вы были, и про людей разных, про яхты и про пальмы…

Капитан Глеб расхохотался.

— Парень! Так ведь сейчас же мужчины Миклухо-Маклаями не трудятся, деньги-то человечки другим человечкам за конкретные дела платят, за работу, за знания! Ты образование какое-то вообще получать собираешься? Или просто так, всю жизнь планируешь автостопом по глобусу?

Несолидно, Борис, это не по-нашему, не по-бразильски! Запомни, дружок, что самые лучшие планы на будущее, которые не соответствуют нашим финансовым, умственным и физическим возможностям, называются мечтами. Почти всегда при этом — мечтами несбыточными. Усек?

Бориска чувствовал, что ни в коем случае не нужно обижаться на слова этого сильного, голубоглазого и очень уверенного человека. И смеется тот так хорошо…

— Я на областной олимпиаде второе место по английскому языку занял в десятом классе. Наша классная говорила, что у меня природные способности… Вот. И бегаю я тоже быстро. Меня в команду два раза брали, в Псков мы ездили, выступать за колледж. Говорили, что могут дать кандидата в мастере спорта. Но не дали. Пока…

Приличия не позволяли Глебу Никитину продолжать от души веселиться. Он остерегался быть неправильно понятым, да и их забавный разговор нужно было переводить в практическое русло.

— Английский, говоришь, знаешь? А машину ты водить умеешь?

— Водительских прав у меня еще пока нет, но я уже скоро оканчиваю курсы в нашей автошколе. Вождение у меня самое лучшее в группе и теория тоже. А про регулировщика я вообще все лучше преподавателя знаю!

— Стоп! Слоу спид! Кончай хвастаться!

Бориска еще раз мощно порозовел.

— Я не хвастаюсь… Это же правда. Все так говорят…

— Не смущайся — это не в обиду, просто чтобы не загордился раньше времени. У тебя на завтра и вообще на эту неделю никаких срочных дел нет? Школу свою парикмахерскую разок прогулять можешь?

Заметив, что мальчишка как-то странно застыл, Глеб помахал ладонью перед его лицом.

— Эй! Подъем, уважаемый! Повторяю — ты готов с завтрашнего дня приступить к выполнению обязанностей моего главного помощника? Не огорчай меня отказом.

— Ой, что вы! Готов! Могу, конечно, быть вашим… Я — помогать вам?! Здорово!

Бориска вскочил, снова сел, едва не промахнувшись мимо кресла, опять встал, смачно стукнул башмаками об пол. Сконфузился.

— Я только у папы отпрошусь!

Моргнув, с отчаянием продолжил.

— Глеб, а может, вы сами позвоните папе? Он вас так уважает!

— Ладно, обязуюсь сегодня же сразить твоего отца железной логикой. Он мужчина понимающий, договоримся.

— Так, что еще у нас? Мобильный есть?

Парень кивнул и с отчаянной готовностью начал запутываться руками в карманах куртки.

— Брось, верю на слово. Диктуй свой номер. Так, готово — лови теперь мой. Есть контакт!

— Записывай. Сейчас уже поздно, а завтра с самого утра будь тут. Займешься вот этим…

Глеб раскрыл перед своим суровым помощником записную книжку и положил на стол чистый лист бумаги.

— Фиксируй. Первое — уточни, как выполнен заказ на нашивки и медальоны. Сверь этот перечень со списком прибытия. Обиженных у нас быть не должно. Второе — прозвонись в часть, нет, лучше сам добеги сегодня в гарнизонную баню, узнай, как приготовлены наши комплекты камуфляжа. Чистые, сухие, по размерам — понял?

— Да.

— Пока я буду завтра в аэропорту, возьми такси — привези сюда берцы из магазина. Там все оплачено — вот копия платежки. И опять проверь размеры — для обуви это очень важно. Расходные деньги будут вот здесь, в этом ящике стола. Держи один ключ от входной двери.

— Записал. Что еще?

— Ты знаком с лесником в Крепостном поселке? Он тебя знает? Позвони ему, напомни про баню на пятницу. Перепиши телефоны… Вот этот, эти два и эти, магазинные. Слушай, я до сих пор не нашел нигде в книгах информацию о продовольствии. Кто нам сейчас привозит продукты на точки?

— Царьков обычно из своего ларька по списку таскает. И водку тоже. Виктор Никифорович всегда ему говорит, что за некачественные напитки он ему все оторвет…

— То есть по продуктам ты полностью в курсе?

— Железно.

Сосредоточенно нахмурив над бумагами брови, крупным почерком Бориска делал решительные записи.

Капитан Глеб незаметно улыбнулся.

«Как деловито стартовал мой близорукий спринтер…»

— Молоко и овощи?

— О! Вы, наверно, не знаете! Не будет, наверно, нам в этот раз хорошего молочка-то!

Помощник почесал авторучкой лоб.

— Что такое?

— А сегодня утром по областным новостям показывали, что в Крепостном женщину убили. Я умывался, немного посмотрел телевизор, показывали дом в поселке, где она жила. Ну, я и узнал его, дом-то, меня Виктор Никифорович туда за молоком два раза посылал. А потом, когда еще фамилию сказали, я уже точно понял, что это именно та женщина.

— Грабеж?

— Нет, ее на улице убили, за поселком, на старой дороге по пути на ферму. Около развалин. Ничего из одежды не взяли. Говорят, что кто-то ее задушил.

Искра, искра, искра…

Глеб Никитин потер глаза.

— Убийцу никто не видел?

— Не знаю, больше ничего про это не говорили. Диктор только сказал еще, что следствие продолжается…

— Ладно, хорош страшные истории мне тут рассказывать. Дуй в прачечную, проверь камуфляж. Заодно успеешь еще и с Царьковым переговорить. Телефон привяжи к уху, не прячь далеко…

— Слушаюсь!

Выпячивая грудь, Бориска вытянулся в струнку перед командиром.

— А как мне вас звать?

— Как все. Без отчества и на «ты».

— И при посторонних?

— И при них тоже. Иногда, особенно в минуты торжеств и всенародных гуляний, можешь называть меня «ваше сиятельство». Это обычно ласкает мой изнеженный слух.

…Звук больших башмаков быстрым и дробным эхом отозвался на лестнице, ведущей вниз, к выходу из здания.

Садиться в кресло уже не хотелось, и капитан Глеб начал мерно шагать по комнате.

Вторая чашка кофе была ничуть не сытней, чем первая.

«Все равно, одному мне с этим не справиться…»