Филипп Делерм - Первый глоток пива и прочие мелкие радости жизни (рассказы)

Ты туг же задираешь голову и начинаешь говорить. Тривиальные слова, наигранно небрежный тон: да, это я, привет, да, все прошло нормально, я звоню из автомата на площади Сен-Сульпис, знаешь, около такого маленького кафе.

Не важно, что говорится, важно, что слышишь. Просто удивительно, как много можно понять по одному только голосу того, кого любишь: грустит ли он, устал ли и ослаб или жизнерадостен и бодр. Без покрова жестов чувства обретают прозрачность. И вместе с тем от серо-безликого телефонного аппарата разливается иная прозрачность. Ты вдруг начинаешь видеть тротуар перед собой, газетный киоск, мальчишек на роликах. Точно по мановению волшебной палочки все оживает за стеклом, начинает существовать с первыми звуками далекого голоса. Улыбка раздвигает губы. Кабинка делается невесомой, стеклянные стенки кабины раздвигаются. Голос, далекий и близкий, говорит тебе, что Париж не такой уж чужой, что голуби взлетают на скамейки и что блокада прорвана.

ВЕЛОСИПЕД И ВЕЛИК

Велосипед - совсем не то, что велик. Велосипед - это когда обтянутый светящейся лиловой майкой гонщик несется по шоссе со скоростью семьдесят километров в час. А велик - пара школьниц рядышком переезжает в Брюгге через мост. Порой разрыв не так уж велик. Мишель Одьяр* в эластичных штанах и гольфах забегает пропустить стаканчик белого сухого за стойкой бистро - это велосипед. Подросток в джинсах слезает со своей машины, усаживается с книжкой за столик открытого кафе и заказывает водичку с мятным сиропом - это велик. Но есть два разных лагеря, и между ними пролегает четкая граница. Тяжелые дорожные модели, хотя бы и обзавелись круто изогнутым низким рулем, останутся великами. А полугоночные, как бы ни сияли крыльями на колесах, не перестанут быть велосипедами. Лучше уж не притворяться и смириться со своей породой. Кто-то из нас мечтает в глубине души об элегантном черном голландском велике и развевающемся за плечами шарфе. А кто-то тоскует по легонькому велосипеду - чтоб цепь жужжала звонкой пчелкой. Владелец велика модернизированный пешеход, любитель побродить по улочкам и почитать газетку на скамейке. Фанат велосипеда никогда не останавливается, он впаян до колен в свой скоростной снаряд, а ходит только вперевалку, по-утиному, да и не ходит он вовсе.

* Знаменитый французский журналист, сценарист, велогонщик.

Скажете, это вопрос быстрой или медленной езды? Возможно. Но некоторые шпарят вовсю на велике, а другие неспешно скользят на велосипеде. Тогда, выходит, дело в легкости и тяжести? Вот это ближе к истине. Кому что хочется: взлететь и оторваться от земли или уверенно передвигаться, опираясь на нее. Да что там! Разница во всем! В цвете одежды. Сторонники велосипедов любят ярко-оранжевый и ядовито-зеленый, в стане великов отдают предпочтение мягко-коричневым, бледно-пастельным, приглушенно-красным тонам. Не сходятся вкусы и в ткани и стиле. Тут просторный покрой, шерсть, вельвет, шотландка. Там - все из синтетики, все в обтяжку.

Принадлежность к той или другой партии - это нечто врожденное, близкое к политике. Однако и самые рьяные приверженцы велосипедов бывают вынуждены изменить себе ради любви, ибо влюбленным подобает кататься только на велике.

НАЧИНАЮЩИЙ ИГРОК В ПЕТАНК

- Ну что ты там? Загоняешь или вышибаешь, э?

Фальшивый марсельский акцент - часть устоявшегося ритуала. С шаром в руке чувствуешь себя довольно неуклюже. И, сколько ни храбрись, ни паясничай, ни готовься "приложиться к Фанни"* и хлопнуть в утешение анисовки, как ни передразнивай свирепого Ремю** или хохмача Фернанделя, от правды не уйдешь - тебе не хватает класса. Нет, ты конечно же не полный неумеха, не будешь стоять враскоряку, помахивая мячом на полусогнутой руке и примериваясь, как бы поудачнее его запустить. Но и выдерживать значительную паузу перед мастерским броском, злостно испытывая терпение окружающих, тоже не станешь. Суть игры в переживании за каждый шар: сколько раз постыдно промажешь - на метр мимо шарика-мишени - и подшибешь сам себя, пока вдруг не положишь шар впритык или точнейшим попаданием не вытеснишь с позиции противника!

*Так на языке игроков в петанк говорят о проигравшем всухую; выражение пошло от существовавшего когда-то обычая целовать в зад деревянную статую "Красотки Фанни" в случае такого проигрыша.

**Ремю (Жюль Мюрер, 1883 - 1946) - французский актер.

Да все это не важно! Главное - этот праздничный, летний гул, стук сталкивающихся друг с другом блестящих шаров. Сами собой приходят слова и движения.

- Мишень-то видишь?

Подходишь и носком ботинка показываешь шарик, незаметный между двумя белыми камнями. Болтливость постепенно проходит, тебя разобрало не на шутку. Ты уже не ждешь в сторонке, чем кончится дело, а лезешь в круг, в гущу событий, туда, где лежат отыгранные шары.

- Ну, чья взяла?

Берешь веревку для промеров. Тебя обступают со всех сторон. Не так-то легко измерить промежутки и ничего не сдвинуть под ревнивыми взглядами соперников.

- Мой лучше лег. Чуть-чуть, но поближе.

Еще один, последний шар - и все, идешь назад, стараясь не спешить и сделать безразличный вид. Нет, на коленки ты не станешь, до такого не дойдет, но будешь долго целиться, пока не сделаешь обдуманный, похожий на священнодействие бросок. Раз - и на несколько секунд замрешь, следишь, как покатился шар. Вот он почти остановился, бежишь к нему и с ложной скромностью трясешь руками на ходу. Ты не побил рекорд, но и не дал маху, бросок удачный.

В начале кона ты тоже собирал шары, чужие. Теперь, в конце, совсем другое дело - они твои!