Пэлем Вудхауз - Кодекс чести Вустеров

- Будь прокляты все плёвые дела для любимых тётей. Даже не мечтай, что я:

- О, нет, тебе не удастся отвертеться, потому что ты прекрасно знаешь, что произойдёт, если ты попробуешь удрать в кусты. - Она многозначительно на меня посмотрела. - Вы следите за ходом моей мысли, Ватсон?

Мне не надо было следить за ходом её мысли, я без того знал, на что она намекала. Тётя Делия не в первый раз показывала мне свои коготки. Сами понимаете, тут дело в том, что моя безжалостная родственница обладает совершенным оружием, которым она бессовестно пользуется, а я при этом чувствую себя как тот парень, - как же его звали? Дживз хорошо с ним знаком, - над чьей головой висел чей-то там меч. Короче говоря, тётя Делия всегда может настоять на своём, пригрозив, что если я не подчинюсь её воле, она больше на порог меня не пустит и таким образом навсегда отлучит от Анатоля. Я никогда не забуду, как однажды, в разгар сезона охоты на фазанов, она отказала мне от дома на целый месяц, и я сидел и глотал слюни, пока непревзойдённый гений фазаньих (и прочих) блюд не отходил от плиты.

Я сделал последнюю попытку её урезонить.

- Но для чего дяде Тому нужна эта жуткая корова? На неё смотреть противно. Уверяю тебя, без коровы ему будет куда спокойнее жить на свете.

- Том так не считает. А если ты не выполнишь моё пустяковое, простое поручение, гости за моим столом начнут спрашивать: «А почему к тебе больше не заходит Берти Вустер? Куда он подевался?» Боже, какой ленч приготовил нам вчера Анатоль! Бесподобный, другого слова не подобрать. Как ты любишь говорить, все его блюда буквально тают во рту.

Я сурово на неё посмотрел.

- Тётя Делия, это шантаж!

- Правда? Как ты догадался?

И она упорхнула из комнаты.

Я сжевал ломтик холодного бекона и угрюмо посмотрел на вошедшего Дживза.

- Чемоданы упакованы, сэр.

- Хорошо, Дживз. Не будем терять времени.

- Плохи мои дела, - сказал я, нарушая тревожное молчание, царившее на протяжении восьмидесяти семи миль. - Я побывал в разных передрягах, но сейчас для меня наступил конец света.

Мы продвигались по направлению к Тотли-Тауэр, я - за рулём, Дживз - рядом со мной, чемоданы - в багажнике. Из Лондона мы уехали в половине двенадцатого, и пока мы катили по шоссе, погода разгулялась, лучше не придумаешь. Стоял погожий, солнечный день, терпким воздухом дышалось легко и приятно, короче, если бы будущее не казалось мне таким мрачным, я бы веселился вовсю, не умолкая болтал бы с Дживзом, приветливо махал бы рукой встречным автомобилям и, возможно, даже мурлыкал бы себе под нос.

К сожалению, будущее казалось мне более чем мрачным, а ещё вернее, мне казалось, у меня вообще нет будущего, поэтому ни о каком мурлыканьи не могло быть и речи. По правде говоря, чем больше я думал об этом самом будущем, поджидавшем меня с камнем за пазухой в трижды проклятом Тотли-Тауэре, тем мрачнее я становился.

- Конец света, - повторил я.

- Сэр?

Я нахмурился. Малый, если так можно выразиться, деликатничал, а сейчас было не время деликатничать.

- Не делай вид, будто ничего не понимаешь, Дживз, - холодно сказал я. - Ты торчал в соседней комнате, пока я общался с тётей Делией, а её голос наверняка слышали на другом конце Лондона.

Он сбросил с себя маску.

- Да, конечно, сэр. Вы правы. Должен признаться, в общих чертах мне известно содержание вашей беседы.

- Вот так бы сразу. Ты согласен, что мне можно заказывать гроб?

- Несомненно, вы попали в достаточно неприятное положение, сэр.

Некоторое время я вел машину молча.

- Если б я мог начать жить сначала, Дживз, - после непродолжительного раздумья произнёс я, - я прожил бы свою жизнь круглой сиротой без единой тётушки. Скажи, это в Турции тётушек запихивают в мешки и топят в Босфоре?

- Нет, сэр. Так поступают с одалисками.

- Чем тётушки лучше? От них одни неприятности. Говорю тебе, Дживз, если разобраться, за каждым несчастным, невинным, безвредным бедолагой, который вляпывается по уши то в одну жуткую историю, то в другую, стоит его тётушка.

- В том, что вы говорите, безусловно скрыт большой смысл, сэр.

- Ты можешь возразить, что тётушки делятся на плохих тётушек и хороших тётушек. Ничего подобного. Все они одинаковы. Рано или поздно от любой тётушки начинает попахивать серой. Возьмём, к примеру, тётушку по имени Делия, Дживз. Сам знаешь, я всегда считал её особой женского пола высшей пробы, классной тётушкой, а как она со мной поступила? Подложила свинью, хуже не придумаешь. Пришла и, глазом не моргнув, дала поручение, о котором даже говорить страшно. Вустера, разлучника полицейских с их шлемами, мы знаем. Нам известен Вустер, предположительно ворующий сумки на вокзалах. Но именно тётя по имени Делия вдруг решила явить миру Вустера, который приезжает погостить в дома отставных мировых судей и, вкушая их хлеб-соль, тащит у них серебряных коров почём зря. Фу! - сказал я, не в силах яснее выразить обуревавшие меня чувства.

- Ситуация не из лёгких, сэр.

- Хотел бы я знать, как примет меня старикашка Бассет, Дживз?

- За его поведением интересно будет понаблюдать, сэр.

- Раз я приглашён мисс Бассет, думаю, он не вышвырнет меня за дверь?

- Нет, сэр.

- Зато наверняка посмотрит на меня поверх своего пенсне и начнёт фыркать. Хуже не бывает, Дживз.

- Нет, сэр.

- Я имею в виду, даже если б не надо было умыкать серебряных коров, мне вряд ли кто позавидовал бы.

- Да, сэр. Осмелюсь спросить, вы собираетесь выполнить поручение миссис Траверс?

Трудно отчаянно всплеснуть руками, когда ведёшь машину на скорости пятьдесят миль в час, но по правде говоря, мне жутко захотелось ими всплеснуть, и наплевать на последствия.

- Ты попал в самую точку, Дживз. Вот в чем вопрос. Вот почему я мучаюсь. Помнишь, ты пару раз упоминал о типе, который чего-то кому-то не позволил? Ты знаешь, о ком я говорю. У него ещё была кошка.

- Вы имеете в виду Макбета, сэр, персонажа из пьесы покойного Уильяма Шекспира. Речь шла о том, что позволил он «сейчас решусь я» прислуживать «не смею я», вокруг и около бродил, как бедный кот из древней поговорки.

- Я его прекрасно понимаю. Мне тоже не легче. Я в нерешительности, Дживз, я колеблюсь: так можно сказать?

- Вне всяких сомнений, сэр.

- Когда я думаю, что меня навсегда отлучат от кухни, где командует божественный Анатоль, у меня руки чешутся умыкнуть корову как можно скорее. Но когда я вспоминаю, что моё имя в Тотли-Таузр давно смешано с грязью, и старикашка Бассет принимает меня за нечто среднее между разбойником с большой дороги и мелким жуликом, который тащит всё, что плохо лежит:

- Сэр?

- Разве я тебе не рассказывал? Вчера мы с ним в очередной раз сцепились. Теперь он считает, что если я и не король преступного мира, то по крайней мере один из его первых заместителей, враг рода человеческого, по которому тюрьма плачет.