Чарльз Диккенс - Крошка Доррит (Книга 1)

Миссис Кленнэм протянула руку и положила ей на плечо. Крошка Доррит невольно вздрогнула, смущенная этим неожиданным жестом. Быть может, ей вспомнилась на миг сказка о Принцессе.

- Скажите мне, Крошка Доррит, - спросила миссис Кленнэм. - Много у вас друзей?

- Очень мало, сударыня. Кроме вас, только мисс Флора и - и еще один человек.

- Этот? - спросила миссис Кленнэм, снова указывая негнущимся пальцем на дверь.

- О нет, сударыня!

- В таком случае, кто-нибудь из его знакомых?

- Нет, что вы, сударыня. - Крошка Доррит решительно покачала головой. Нет, нет! Тот человек совсем не похож на него и не имеет с ним ничего общего.

- Ну, бог с ним, - сказала миссис Кленнэм, почти улыбаясь. - Это не мое дело. Я только потому спрашиваю, что отношусь к вам с участием; и если не ошибаюсь, я была вашим другом тогда, когда у вас других друзей не было. Разве это не так?

- Так, сударыня; именно так. Не раз бывало время, когда, если бы не вы и не работа, которую я у вас получала, мы должны были бы отказывать себе решительно во всем.

- Мы? - повторила миссис Кленнэм, взглянув на часы своего покойного мужа, всегда лежавшие перед нею на столе. - А много ли вас?

- Сейчас остались только мы с отцом - я хочу сказать, нам с отцом приходится содержать только самих себя.

- А что, вы испытали много лишений - вы, ваш отец и кто там еще у вас есть? - спросила миссис Кленнэм с рассчитанной небрежностью, задумчиво вертя часы в руках.

- Иногда нам приходилось нелегко, - сказала Крошка Доррит своим тихим, робким голосом, и как всегда без тени жалобы, - но я думаю, не тяжелее, чем приходится многим.

- Хорошо сказано! - живо откликнулась миссис Кленнэм. - Совершенно справедливо! Вы хорошая, разумная девушка. И вы умеете быть благодарной, если я не обманываюсь в вас.

- Это вполне естественно и никакой заслуги тут нег, - сказала Крошка Доррит. - Как же мне не быть благодарной вам?

Миссис Кленнэм с ласковостью, на каковую сновидица Эффери даже во сне не могла бы счесть ее способной, притянула к себе маленькую швею и поцеловала в лоб.

- Ну, ступайте, Крошка Доррит! - сказала она. - Не то опоздаете, бедное мое дитя.

Ни в одном из снов, смущавших покой миссис Эффери с тех пор, как за нею стала водиться эта особенность, не видела она ничего более удивительного. Этак ей чего доброго следующий раз приснится, как и другой умник целует Крошку Доррит, а потом - как оба умника бросаются друг другу в объятия и дружно льют слезы любви к человечеству. От такого предположения у миссис Эффери закружилась голова, и она едва не скатилась с лестницы, провожая Крошку Доррит к выходу, чтобы запереть за ней на все засовы дверь.

Выпуская Крошку Доррит из этой двери, она вдруг обнаружила, что мистер Панкс вовсе не ушел - как следовало бы ожидать в менее таинственном месте и при менее таинственных обстоятельствах, - а нетерпеливо снует взад и вперед по палисаднику перед домом. Как-только он завидел Крошку Доррит, он повернул ей наперерез и, поравнявшись с нею, пробормотал, приложив палец к носу: "Панкс-цыган, предсказатель будущего!" - после чего немедля скрылся из виду.

- Господи твоя воля, вот теперь еще цыгане и предсказатели будущего, воскликнула миссис Эффери, явственно расслышавшая его слова. - Только этого тут недоставало!

Эта новая загадка совсем ошеломила ее, и она медлила в дверях, несмотря на разыгравшееся ненастье. Дождь лил все сильнее, тучи стремглав неслись по небу, ветер налетал порывами, хлопал где-то оторванными ставнями, вертел ржавыми флюгерами и колпаками печных труб, и так бесновался на соседнем маленьком кладбище, как будто задумал выдуть всех покойников из могил. А глухие раскаты грома, сотрясавшие небо, точно грозили возмездием за подобное святотатство, упорно твердя: "Мертвых не тревожь! Мертвых не тревожь!"

В миссис Эффери страх перед громом и молниями боролся со страхом перед сверхъестественными силами, притаившимися во мраке зловеще притихшего дома, и она стояла на пороге, колеблясь, входить в дом или нет - как вдруг резкий порыв ветра положил конец ее колебаниям, захлопнув за нею дверь.

- Что теперь делать, что теперь делать! - вскричала миссис Эффери, в ужасе ломая руки: сон на этот раз принимал и вовсе дурной оборот. - Ведь в доме никого нет, кроме нее, а ей так же невозможно выйти из своей комнаты, как мертвецу из могилы!

Накинув передник на голову в защиту от дождя, миссис Эффери с плачем металась по узкой мощеной дорожке, не зная, что предпринять. Наконец она снова подбежала к двери и, нагнувшись, прильнула глазом к замочной скважине. Зачем, трудно сказать - едва ли она надеялась, что от ее взгляда ключ повернется в замке: однако точно так же поступили бы на ее месте многие.

Вдруг она вскрикнула и выпрямилась, почувствовав, как что-то тяжелое легло на ее плечо. Это была рука - мужская рука.

Человек, которому принадлежала эта рука, был одет по-дорожному, в картуз с меховой опушкой и широченный плащ. По виду он походил на иностранца. У него была густая, черная как смоль шевелюра, такие же усы, только на концах отливавшие рыжиной, и большой крючковатый нос. Он засмеялся, видя испуг миссис Эффери; и при этом усы его вздернулись вверх, к носу, а нос загнулся вниз, к усам.

- Что с вами? - спросил он на чистейшем английском языке. - Чего вы испугались?

- Вас, - с трудом выговорила Эффери.

- Меня, сударыня?

- Да, вас, и грозы - и всего вообще, - отвечала Эффери. - А тут еще ветер - налетел и захлопнул дверь, и я теперь не могу войти.

- Вот как, - сказал незнакомец, довольно, впрочем, равнодушно. - Какая досада. А скажите, не знаете ли вы, где тут, на этой улице, дом миссис Кленнэм?

- Господи милостивый, еще бы мне не знать, еще бы мне не знать! воскликнула миссис Эффери и, растревоженная вопросом, снова принялась ломать руки.

- Где же именно?

- Где? - повторила миссис Эффери, опять зачем-то припадая к замочной скважине. - Так ведь это он самый и есть. И она там теперь одна-одинешенька в своей комнате, и не может ни встать, ни дверь отворить: ноги-то у нее не ходят! А другого умника дома нет. Ах ты боже мой! - вскричала Эффери, под напором всех этих мыслей закружившись в какой-то дикой пляске. - Я, кажется, сейчас с ума сойду!

На этот раз незнакомец отнесся к ее беде с большим участием, поскольку выяснилось, что дело некоторым образом касается и его. Он отступил на несколько шагов назад, чтобы окинуть дом взглядом, и его внимание привлекло узкое окошко, приходившееся почти у самого входа.

- Где расположена комната больной, сударыня? - спросил он с прежней улыбкой, которая произвела такое впечатление на миссис Эффери, что та не могла отвести от него глаз.

- В верхнем этаже, - сказала Эффери. - Вон те два окна слева, это ее.

- Гм! Хоть я и высокого роста, но без помощи лестницы мне, пожалуй, не удастся засвидетельствовать ей свое почтение через окно. Вот что, сударыня, будем говорить откровенно; откровенность - мое природное свойство; желаете вы, чтобы я отпер эту дверь?