Чарльз Диккенс - Крошка Доррит (Книга 1)

- Джону Эдварду, сэр? Вот ведь запамятовал. То ли два года и два месяца, то ли два года и пять месяцев, боюсь сказать точно. Либо одно, либо другое.

- Ну, не мучьте себя, Нэнди, не стоит припоминать, - с бесконечной снисходительностью успокоил его почтенный джентльмен. (Голова уже, видно, плохо работает - и не удивительно, при той жизни, которую ведет бедняга.)

Чем больше признаков дряхлости он якобы обнаруживал в своем протеже, тем больше, видимо, чувствовал к нему симпатии; и когда после чая старик заикнулся, что ему, мол, "пора и честь знать", Отец Маршалси, поднявшись с кресла, чтобы проститься с ним, как-то особенно приосанился и распрямил спину.

- Это не называется шиллинг, Нэнди, - сказал он, вкладывая ему в руку монету. - Это называется табак.

- Чувствительно благодарен, уважаемый сэр. - Я и куплю табаку. Благодарствуйте, мисс Эми и мисс Фанни, желаю вам всего самого лучшего. Покойной ночи, мистер Кленнэм.

- Смотрите же, не забывайте нас, Нэнди, - напутствовал Отец Маршалси гостя. - Непременно приходите, как только вам опять случится быть в городе. Вы должны навешать нас в каждый ваш отпускной день, иначе мы обидимся. Покойной ночи, Нэнди. Осторожней спускайтесь по лестнице, Нэнди; там много шатких ступеней. - Он еще постоял в дверях, глядя ему вслед, потом воротился в комнату и со вздохом удовлетворения сказал: - Прискорбное зрелище, мистер Кленнэм. счастье еще, что он сам не сознает, во что превратился. Жалкий старик, настоящий обломок крушения. Главное - никакого чувства собственного достоинства; оно в нем убито, уничтожено, растоптано в прах!

Поскольку посещение Кленнэма имело определенную цель, побуждавшую его не торопиться с уходом, он пробормотал в ответ что-то неопределенное и вместе с хозяином дома отошел к окну, чтобы не мешать Мэгги и ее маленькой маменьке мыть и убирать посуду. От него не укрылось, что Отец Маршалси встал у окна в позе благосклонного и милостивого государя, и жест, которым он отвечал на приветствия проходивших по двору подданных, весьма напоминал собою благословение.

Когда Крошка Доррит снова разложила работу на столе, а Мэгги - на постели, Фанни встала и принялась завязывать ленты своей шляпки, собираясь уходить. Кленнэм ввиду наличия упомянутой цели по-прежнему не торопился. Вдруг дверь распахнулась, на этот раз без стука, и в комнату вошел мистер Тип. Он поцеловал Эми, поспешившую ему навстречу, кивнул Фанни, кивнул отцу, мрачно покосился на гостя и, не говоря ни слова, уселся за стол.

- Тип, дорогой, - мягко заметила ему Крошка Доррит, смущенная его поведением, - разве ты не видишь...

- Вижу, Эми. - Если ты о том, что у вас тут кто-то есть - если ты вот об этом, - сказал Тип, мотнув головой в сторону Кленнэма, - так я вижу.

- И это весь твой ответ?

- Да, это весь мой ответ. И смею думать, - с высокомерным видом прибавил мистер Тип после минутной паузы, - смею думать, вашему гостю понятно, почему это весь мой ответ. Иначе говоря, вашему гостю понятно, что он поступил со мной так, как с джентльменами не поступают.

- Нет, мне непонятно, - спокойно возразил виновник его благородного гнева.

- Неужели? В таком случае, позвольте разъяснить вам, сэр, что, если я обращаюсь к некоему лицу с деликатной просьбой, с настоятельной просьбой, с вежливо изложенной просьбой о небольшой временной ссуде, которую ему ничуть не трудно - заметьте, ничуть не трудно удовлетворить, и если данное лицо отвечает мне отказом, я нахожу, что оно поступило со мной так, как с джентльменами не поступают.

До сих пор Отец Маршалси молча прислушивался к словам сына, но, услышав последнюю фразу, он тотчас же сердито вскричал:

- Как ты смеешь...

Но сын перебил его:

- А вот так и смею, и не начинайте городить всякий вздор. Что касается тона, который я принял по отношению к данному лицу, так вам бы следовало гордиться тем, что я защищаю семейное достоинство.

- Он прав! - воскликнула Фанни.

- Семейное достоинство? - повторил отец. - Ты говоришь о семейном достоинстве? Так я, стало быть, дожил до того, что мой сын учит меня - меня! - что такое семейное достоинство!

- Слушайте, отец, не стоит нам, право, препираться и заводить скандал из-за этого. Я пришел к заключению, что данное лицо поступило со мной так, как с джентльменами не поступают, и больше тут говорить не о чем.

- Нет, сэр, тут есть о чем говорить, - возразил отец. - Есть о чем говорить. Ты пришел к заключению! Ты пришел к заключению!

- Да, я пришел к заключению. Что толку без конца повторять это?

- А то, - вскричал отец, распаляясь все больше, - что ты не имел права приходить к такому чудовищному, такому - кхм - безнравственному, такому кха - отцеубийственному заключению. Нет, мистер Кленнэм, прошу вас, не заступайтесь, сэр. Тут речь идет о - кхм, - о принципе, а принцип для меня важней даже соображений - кха - гостеприимства. Я возражаю против утверждения, высказанного моим сыном. Я - кха, - я отказываюсь его признать.

- Да при чем тут вы, отец? - бросил через плечо сын.

- При чем тут я? При чем тут я? А притом, сэр, что это затрагивает мое собственное - кхм - достоинство. Утверждая нечто подобное, вы, сэр (он снова достал платок и вытер им лицо), оскорбляете мои лучшие чувства. Предположим, что я сам бы обратился к какому-нибудь лицу или - кхм - лицам с просьбой - с деликатной просьбой, с настоятельной просьбой, с вежливо изложенной просьбой о небольшой временной ссуде. Предположим, что упомянутое лицо легко могло бы удовлетворить эту просьбу, однако не пожелало удовлетворить и ответило отказом. Значит ли это, что я должен выслушать из уст родного сына, что со мной поступили не так, как принято поступать с джентльменами, и что я - кха - допустил это?

Эми кротко попыталась успокоить расходившегося отца, но не тут то было. Он твердил, что его достоинство задето и что он этого не потерпит.

Как, он должен в своем доме, от своего сына выслушивать подобные вещи? Как, он должен терпеть унижения от собственной плоти и крови?

- Да какие там унижения, все это одни ваши выдумки, отец, - возразил молодой человек недовольным тоном. - Мои заключения совершенно вас не касаются. И мои слова тоже совершенно вас не касаются. Нечего принимать все на свой счет.

- А я вам говорю, сэр, это меня весьма даже касается! - воскликнул отец. - И я с глубоким возмущением должен заметить вам, что, если бы у вас была хоть капля, не скажу совести, но хотя бы - кхм, - хотя бы уважения кха - к щекотливым и деликатным обстоятельствам вашего отца, у вас язык бы не повернулся высказывать такие - кха, - такие противоестественные взгляды. Наконец если уж отец для вас - ничто, если вы пренебрегаете сыновним долгом, то вы ведь все-таки - кхм - христианин. Надеюсь, вы не записались - в - кха, - в атеисты. А в таком случае позвольте вас спросить, разве это по-христиански - бесчестить и хулить некое лицо за то, что оно один раз ответило вам отказом, когда это же лицо - кха - в другой раз может удовлетворить вашу просьбу? Разве истинный христианин не должен - кхм повторить свою попытку? - Вдохновленный собственными словами, он пришел в благочестивый раж.