Чарльз Диккенс - Крошка Доррит (Книга 2)

- Сперва я должен убедиться, что он и точно встревожен чем-то, возразил Кленнэм. - Видите ли, он так трудолюбив, так старателен, так готов всегда благодарить за каждый пустяк, что заслуживает всяческого доверия; а мои расспросы могут навести его на мысль, что ему не доверяют, и это обидит его.

- Тоже верно, - сказал Панкс. - Эх, мистер Кленнэм, плохой из вас хозяин, как я погляжу! Чересчур вы деликатны.

- Если уж на то пошло, - засмеялся Кленнэм, - я вовсе и не хозяин Кавалетто. На хлеб он себе зарабатывает резьбой по дереву. У него все наши ключи, через ночь он дежурит на заводе и вообще состоит при нем чем-то вроде сторожа; но с его ремеслом там почти нечего делать, хоть, конечно, если случается подходящая работа, он ее всегда получает. Нет, я скорей его советник, чем хозяин. Или, чтоб быть точным, назовем так: советник и банкир. Кстати сказать, Панкс, не странно ли, что горячка спекуляций, захватившая сейчас столько народу, не миновала даже маленького Кавалетто?

- Спекуляций? - переспросил Панкс, издав короткий храп. - Каких спекуляций?

- Я имею в виду предприятия Мердла.

- А, это вы о помещении капиталов, - сказал Панкс. - Так, так. Я сперва не понял, что вы о помещении капиталов.

Это было сказано с такой живостью, что Кленнэм вопросительно посмотрел на своего спутника, точно желая знать, нет ли в его словах другого, скрытого смысла. Но тот ускорил шаг, что сопровождалось усиленной работой всего машинного отделения, и Артур не стал продолжать разговор, тем более что они уже подходили к дому.

Обед, поданный на круглом столике у камина, состоял из супа и пирога с голубятиной и, будучи полит бутылкой доброго вина, послужил отличнейшей смазкой для механизмов мистера Панкса. А когда Артур, вооружась азиатским чубуком, предложил другой такой же чубук мистеру Панксу, последний почувствовал себя на верху блаженства.

Некоторое время они курили молча, и мистер Панкс напоминал паровое судно в благоприятную погоду - когда небо ясно, море спокойно и дует попутный ветер. Он первый прервал молчание, заметив:

- Да, вот именно. Помещение капиталов. Кленнэм снова взглянул на него вопросительно, но сказал только:

- А-а!

- Я возвращаюсь к давешнему разговору, - пояснил Панкс.

- Да, я вижу, что вы к нему возвращаетесь, - отозвался Кленнэм, в душе недоумевая по этому поводу.

- Стало быть, странно, что горячка не миновала даже маленького Альтро, а? - спросил Панкс, пуская клубы дыма. - Так, кажется, вы сказали?

- Да, я это говорил.

- Ага! Но ведь все Подворье охвачено этой горячкой! Ведь куда бы я ни пришел за квартирной платой, всюду мне твердят одно и то же. Есть ли деньги, нет ли денег, у всех один разговор: Мердл, Мердл, Мердл. Только и слышно, что Мердл.

- Как легко распространяется подобная зараза, просто удивительно, заметил Артур.

- В самом деле, - отозвался Панкс. Минуту-другую он попыхивал трубкой, но не столь ровно и бесперебойно, как можно было бы ожидать после недавней смазки, затем добавил: - Тем более что они ведь ничего в этом не смыслят.

- Ровно ничего, - подтвердил Кленнэм.

- Ровнехонько ничего! - воскликнул Панкс. - Цифры для них китайская грамота. Денежные дела и подавно. - Никаких расчетов они не делали. Ни в чем толком не разбирались, сэр!

- А если бы разобрались... - начал было Кленнэм, но тут же осекся, ибо мистер Панкс, не меняя выражения лица, издал звук, перед которым все доселе известные усилия его носоглотки и бронхов показались ничтожными.

- Если бы разобрались? - повторил Панкс, как бы ожидая продолжения.

- Вы, кажется, что-то... сказали? - переспросил Артур, не зная, как назвать то, что он слышал.

- Ничуть не бывало, - возразил Панкс. - Пока ничего не говорил. Скажу, может быть, после. Если бы разобрались?

- Если бы разобрались, - сказал Кленнэм, несколько озадаченный тоном друга, - вероятно, они вели бы себя умнее.

- Вот как, мистер Кленнэм! - подхватил Панкс с такой поспешностью, как будто с самого начала разговора начинен был порохом и только дожидался случая выпалить. - А ведь они правы, между прочим. Они даже сами не знают, насколько они правы.

- Правы в том, что, подобно Кавалетто, увлечены спекуляциями мистера Мердла?

- Совершенно верно, сэр, - отвечал Панкс. - Я этим вопросом занимался. Я делал расчеты. Я разобрался во всем. Дело верное. - Отведя душу этим высказыванием, мистер Панкс затянулся на всю глубину своих легких и медленно выпустил дым, устремив на Кленнэма упорный и многозначительный взгляд.

В эту минуту мистер Панкс уже представлял опасность для окружающих, как переносчик заразы. Ведь таким способом и распространяются подобные болезни; так, незаметно, и возникает эпидемия.

- Уж не хотите ли вы сказать, мой добрый Панкс, - взволнованно спросил Кленнэм, - что решились бы, например, вложить свою тысячу фунтов в одно из этих предприятий? - Разумеется, - отвечал Панкс. - Я уже это сделал, сэр.

Мистер Панкс снова глубоко затянулся, снова медленно выпустил дым, снова многозначительно посмотрел на Кленнэма.

- Повторяю вам, мистер Кленнэм, я этим вопросом занимался, - сказал Панкс. - У этого человека неограниченные возможности - колоссальный капитал - поддержка правительства. Надежней его предприятий не найдешь. Верное дело. Никакого риска.

- Ну, признаюсь, - сказал Кленнэм, внимательно поглядев на него, а потом столь же внимательно уставившись в пламя камина. - Удивили вы меня!

- Ба! - возразил Панкс. - Удивляться тут нечему, сэр. Я бы и вам посоветовал сделать то же. Право, взяли бы с меня пример.

При каких обстоятельствах мистер Панкс подхватил заразу, было так же трудно объяснить, как если бы речь шла о самой обыкновенной лихорадке. Такие болезни сходны с некоторыми телесными недугами; людской порок способствует их зарождению, людское невежество дает им разрастись в эпидемию, жертвами которой становятся люди, чуждые и пороку и невежеству. Подобным человеком был для Кленнэма мистер Панкс, и потому, где бы ни заразился он сам, зараза, исходя от него, становилась еще опаснее.

- И вы, Панкс, в самом деле поместили свою тысячу фунтов подобным образом? - Кленнэм уже употреблял выражение своего собеседника.

- Именно, сэр, - задорно отвечал мистер Панкс, выпуская новое облако дыма. - А будь у меня десять тысяч, поместил бы десять.

Две думы камнем лежали у Кленнэма на душе в этот вечер; одна касалась несбывшихся надежд его компаньона, другая - того, что он слышал и видел в доме матери. Сейчас, очутившись в обществе друга, который вполне заслуживал его доверия, он захотел поделиться с ним сперва одной, а потом и другой - и обе очень быстро привели его вновь к прежнему предмету беседы.

Случилось это весьма просто. Оставив разговор о капиталах и их помещении, Кленнэм немного помолчал, глядя в огонь сквозь дым своей трубки, а затем стал рассказывать Панксу, как и почему ему приходится иметь дело с великим государственным учреждением, именуемым Министерством Волокиты.