Чарльз Диккенс - Наш общий друг (Книга 3 и 4)

- Говорим: "Испытайте, Джон! - повторила миссис Боффин. - Испытайте ее, восторжествуйте над своими сомнениями, и тогда счастье придет к вам впервые за всю вашу жизнь и больше не покинет вас". Джон стал сам не свой от наших слов. Тогда мы говорим ему: "Ну, что вам надо? Если она встанет на вашу защиту, когда вас начнут унижать, если в ней проснется великодушие, когда вас начнут преследовать, если она сохранит верность вам, когда у вас не будет ни денег, ни друзей, сохранит верность вопреки тому, что ей кажется главным в жизни, - это вас успокоит?" - "Успокоит ли? - говорит Джон. - Да я воспарю к небесам от счастья!" - "Тогда, - говорит Нодди, - готовьте крылышки, Джон, потому что, на мой взгляд, воспарения вам не миновать".

Белла поймала на себе лукавый взгляд мистера Боффина, но он снова опустил глаза на свою широкую загорелую руку.

- Нодди тебя с первого взгляда произвел в свои любимицы, - сказала миссис Боффин, покачивая головой. - Да, да! И если бы я была ревнивая, не знаю, что бы я с тобой сделала. Но так как за мной этого не водится... Да что там толковать, душенька! Ты и моя любимица! - со смехом перебила она самое себя и бросилась обнимать Беллу. - Однако лошадки уже заворачивают за угол. Ну, вот, - мой Нодди зашелся со смеху до колотья в боках и говорит: "Ну, Джон, теперь вас так будут унижать и преследовать, что только держись. Бывают на свете строгие хозяева, но такого, каким я буду, еще никто не видывал!" С того самого дня все и началось, да как началось! - захлебываясь от восторга, воскликнула миссис Боффин. - Господи помилуй! Чего он только не вытворял, мой Нодди!

Вид у Беллы был испуганный, но, несмотря на это, она не могла удержаться от смеха.

- Душенька моя, - продолжала миссис Боффин. - Если бы ты только видела его в те дни! Как он хохотал сам над собой по вечерам! И что он говорил! "Сегодня, говорит, я рычал весь день, точно медведь". Потом обхватит себя руками и жмет изо всех сил, вспоминая, каким зверем он прикидывался. И не пройдет вечера, чтобы я от него не услышала: "День ото дня все лучше и лучше, старушка! Что мы тогда про нее говорили? Чистое золото еще покажет себя. Из всех наших дел это самое благое.

А завтра, говорит, я буду еще злее, еще противнее". И, бывало, до того дохохочется, что мы с Джоном хлопаем его по спине и даем воды, чтобы не задохнулся.

Мистер Боффин слушал все, что о нем рассказывают, молча, не сводя глаз со своей большой руки, и только поводил плечами от удовольствия.

- И вот, красавица моя, - продолжала миссис Боффин, - настал день вашей свадьбы, и твой муженек спрятал нас в церкви за орган, потому что ему вдруг не захотелось, чтобы мы тебе все открыли, как сначала у нас с ним было задумано. "Нет, говорит, она такая бескорыстная, так всем довольна, что, по-моему, рано мне становиться богачом. Давайте повременим немножко". Так все у нас и шло - повременим да повременим. Потом стали вы ждать ребенка, а он опять за свое: "В доме у меня такая хозяюшка - живая, веселая, что, по-моему, рано мне становиться богачом. Давайте повременим еще немножко". Родилась у вас дочка... "Нет, говорит, она стала еще лучше, вы еще не знали ее такой, по-моему, рано мне становиться богачом. Давайте повременим немножко". И под конец я не выдержала и заявляю ему: "Ну, Джон, если вы не назначите дня и часа, когда она войдет в свой собственный дом, а мы из него уберемся, тогда я стану доносчицей". На это он мне отвечает, что ему хочется восторжествовать так, как мы и не предполагали, и показать свою жену лучшей, чем она кажется даже мне и Нодди. "Меня будут подозревать в убийстве самого себя, говорит, и вы убедитесь в ее безграничном доверии ко мне". Мы с Нодди согласились на это, и видишь, голубушка, Джон оказался прав, и ты вернулась к нам, и лошадки прискакали, вот и дворец, и нашей сказке конец. И да благословит господь и тебя, моя красавица, и всех нас!

Горка, сложенная из рук, распалась, и Белла с миссис Боффин заключили друг друга в объятия, повергнув в опасность Неутомимую дочку, которая с широко открытыми глазами лежала у Беллы на коленях.

- Но разве на этом сказка кончается? - задумчиво проговорила Белла. Разве больше нечего добавить?

- А что тут добавлять, голубушка? - весело улыбаясь, спросила миссис Боффин.

- Вы все-все рассказали? - не унималась Белла.

- Да как будто все, - лукаво проговорила миссис Воффин.

- Джон, милый, - обратилась Белла к мужу. - Пожалуйста, подержи дочку, ты ведь у нас самая заправская нянюшка. - Передав ему с этими словами Неутомимую, Белла пристально посмотрела на мистера Боффина, который сидел теперь за столом и, подперев голову рукой, смотрел куда-то в сторону, опустилась на колени рядом с его стулом и, положив руку ему на плечо, сказала: - Пожалуйста, простите меня за то слово, которое я по ошибке повторила несколько раз, прежде чем расстаться с вами. Вы лучше (а не хуже) Хопкинса, лучше (а не хуже) Дансера, лучше (а не хуже) Блэкберри Джокса, лучше (а не хуже) всех их, вместе взятых. Пожалуйста, слушайте дальше! - с ликующим, звонким смехом воскликнула она, стараясь повернуть к себе его расплывшуюся в улыбке физиономию. - Пожалуйста, выслушайте меня, я еще кое до чего додумалась. Никто больше не станет называть вас скрягой с каменным сердцем, потому что вы никогда им не были!

Тут миссис Боффин прямо-таки взвизгнула от восторга, затопала ногами и захлопала в ладоши, раскачиваясь всем телом взад и вперед, точно слабоумное детище какого-нибудь китайского мандарина.

- Теперь мне все понятно, сэр! - воскликнула Белла. - Я никому не позволю досказывать сказку и сама придумаю конец, если вы пожелаете меня слушать!

- Неужели придумаешь, голубушка? - спросил мистер Боффин. - Ну что ж, досказывай!

- И доскажу! - крикнула Белла, обеими руками ухватив его за лацканы. Лишь только вам стало ясно, что вашим покровительством пользуется алчная девчонка, вы решили показать ей, как могут испортить и как портят человека деньги, когда их ценишь превыше всего и обращаешь себе же во вред. Не заботясь о том, что она скажет о вас (да об этом и заботиться не стоило), вы показали ей - показали на себе, самые отвратительные стороны богатства. "У этой пустышки, - говорили вы, - душонка мелкая-премелкая, сама она и за сто лет в этом не разберется, но такой разительный пример даже ей откроет глаза, даже ее заставит призадуматься". Вот что вы говорили, сэр! Правда?

- Ничего подобного я не говорил, - ответил мистер Боффип, испытывая от всего этого величайшее наслаждение.

- Не говорили, значит должны были сказать, потому что вы на самом деле так думали, сэр! - Белла два раза дернула его за лацканы и раз поцеловала. Вы видели, что беспечная жизнь вскружила мою глупую голову, ожесточила мое глупое сердце, что я стала жадная, расчетливая, заносчивая, несносная. И тогда вы решили превратиться в самый добрый, самый милый на свете дорожный столб, который указывал мне, по какому пути я отправилась и куда он меня приведет в конце концов. Признавайтесь во всем немедленно!