Чарльз Диккенс - Статьи и речи

Мое предложение сводится к тому, чтобы для составления Всебританского сборника анекдотов была незамедлительно созвана постоянная ученая комиссия, в которую входило бы не менее сорока членов, отобранных из числа младших сыновей, племянников, двоюродных братьев и родичей аристократов, из которых каждому было бы положено жалованье в размере двух с половиной тысяч фунтов в год, не облагаемых подоходным налогом. При назначении членов комиссии предпочтение надлежит отдавать тем молодым дворянам (как знатным, так и незнатным), кои менее всех прочих знакомы с предметом, и прилагать все усилия к тому, чтобы в комиссию не попали сведущие лица. Президентом этого совета станет, согласно своей должности, первый лорд потехи, ему же будет поручено назначение членов совета. Совет будет заседать так редко, как он сочтет нужным. Кворум нежелателен. А первого апреля каждого года совет будет выпускать годичный сборник британских анекдотов in quarto {В четвертую долю листа (лат.).}, цена десять фунтов за том.

Я предвижу, что последний пункт вызовет возражения в связи с тем, что предполагаемая цена книги слишком-де высока и что продажа Всебританского сборника анекдотов не возместит государству расходов, затраченных на его издание. Но я сразу же устраняю эти возражения, объявив, что одна из главных моих идей именно в том и заключается, чтобы превратить сию драгоценную публикацию в источник неограниченного приращения наших общественных сумм, и что для этого надо лишь добиться постановления парламента о принудительной продаже сборника всем домохозяевам, с коих ежегодно взимается по двадцать пять фунтов на нужды бедняков. Проведение этой меры я поручил бы мистеру Фредерику Пилю, нашему уважаемому товарищу военного министра, чьи скромные дарования, миролюбивый нрав и поразительные успехи, которых он добился в деле расквартирования солдат во всех частных домах Шотландии, делают его в наших глазах наиболее подходящим для этой цели.

Поскольку в закрытых школах для детей привилегированных классов живые языки не в почете, и поскольку идея издавать британский сборник на языке британцев не лишена некоторой целесообразности (хотя язык этот слишком прост и доступен), может возникнуть необходимость подвергнуть труды ученой коллегии некоей проверке накануне того, как ее творение будет окончательно подготовлено к печати. Такую проверку я поручил бы Королевскому литературному фонду, ибо обнаружил, что в каком-то из его комитетов есть один преподаватель литературы. Не худо было бы первый том Всебританского сборника анекдотов снабдить рассказом о деятельности сего процветающего учреждения (с объяснительными заметками, которые растолковали бы нам, как ухитряется оно израсходовать сорок фунтов для того, чтобы выдать одну сотню); о возглавляющем его совете, который никогда не собирается и созвать который не способна никакая сила в мире; о его хваленом уменье хранить тайны, когда любой издатель в любое время может получить официальные сведения о бедственном положении литератора; и о том, что оно являет собой превосходный образец шутки.

Манера повествования Всебританского сборника анекдотов, этого хранилища набранных образцов остроумия и юмора, должна быть строго ограничена прецедентом (как и все, находящееся в пределах Соединенного Королевства Великобритании и Ирландии). В Британском сборнике ни под каким видом не будет допущено ни малейшего отклонения от принятой методы. Если добрый старый стиль был пригоден для наших предков, он сгодится и для нас и всех следующих поколений. Стремясь придать своим предложениям практичность, законченность и простоту, я привожу здесь несколько образчиков того стиля, который надлежит сохранять во Всебританском сборнике анекдотов.

Коль скоро в прецедентах встречается фиктивное лицо, именуемое Томом Брауном, в уста которого вложены все те остроумные замечания, кои было бы затруднительно приписать кому-нибудь другому, я считаю совершенно необходимым прибегнуть к такому же вымыслу и в нашем сборнике. В качестве Тома Брауна Всебританского сборника я предлагаю утвердить некоего мистера Буля, лицо вымышленное.

Предположим, к примеру, что в текущем, 1856 году труды ученой комиссии были бы сведены к изложению анекдотов, имевших место в апреле месяце сего года. Тогда составителям сборника надлежало бы следовать нижеприведенным образцам.

БУЛЬ И ЧЛЕН ПАРЛАМЕНТА

Некий шутник, в палате общин заседавший, нанес сокрушительный удар вакцинации, каковая, будучи более полувека тому назад доктором Дженнером в обиход введена, многие тысячи людей от преждевременной кончины, страданий и обезображивания оградила, в чем до последнего времени ни люди разумные, ни дураки нимало не сомневались. "Ибо, - заявил он, - затея сия неудачна и грозит нам смертью". Некто, мистера Буля повстречавши, о превосходном этом спиче ему поведал, равно как и о том, что от изумленных слушателей никаких откликов на оный не последовало. "Ну еще бы! - мистер Буль в великой горести воскликнул. - Вот ежели бы там депутат от Ниневии имя какого-нибудь гвардейского корнета перепутал, то-то было бы крику!"

Еще один пример:

БУЛЬ И ЕПИСКОП

Некий епископ, согласно своему сану благочестивый и ученый служитель божий, на деле же не то дурак, не то попросту грубиян и бесстыдник, печатал нечестивые письма, в коих людей всяческими гнусными словами обзывал, как-то: "дьявол", "лжец" и тому подобное. Ученый муж из Кембриджа, с Булем повстречавшись, спросил его, из какой семьи сей епископ происходит и кто ему роднею доводится. "Этого я не знаю, - воскликнул Буль, - по могу поклясться, что он не ведет свой род ни от апостолов, ни от их Учителя". - "Как же так? - кембриджский ученый муж вопрошает. - Ужели он к Ловцам рыбы никоим образом не причастен?" - "Причастен, - ответствует Буль, - но не более, чем рыночные торговки рыбой". - "Однако ж, - кембриджский муж возражает, - я полагал, что он в мертвых языках силен". - "Это возможно, - ответствует ему Буль, - но в живых он весьма слаб, ибо не умеет ни писать на своем языке, ни держать его за зубами".

Время от времени Буля, равно как и Тома Брауна из прецедентов, должно изображать жертвою его собственного простодушия, лишив его при этом той находчивости, каковую он проявлял в вышеприведенных эпизодах. Ученой комиссии, составляющей Всебританский сборник, надлежит придерживаться следующего образца:

БУЛЬ ТЕРПИТ ПОРАЖЕНИЕ

Как-то, едучи с базара на крепенькой своей галловенской лошаденке, повстречал Буль на Тайвертонской большой дороге пешего разбойника в солдатском мундире (по всему видать, стреляный воробей). Оный разбойник не токмо отобрал у Буля все, что у него с собою было, но и принялся глумиться над ним, говоря: "А шиш вот тебе, да я тебя вокруг пальца обведу, да я могу тебя, что ни день, за нос водить", - и тут же дерзко последнюю свою угрозу в исполнение привел, отчего у Буля вся кровь в голову бросилась. "Скажи на милость, - спрашивает он кротко, - на что нужны тебе мои деньги?" - "На то, чтоб вести нещадную войну с хищными птицами, кои налетают на твои владения", - лицемерно ответствует сей молодчик, которого Буль и вправду нанял распугивать всю эту нечисть, когда, увидев, что на его ферме нет ни одного исправного мушкетона и все силки пришли в негодность, принялся наводить там порядок, за каковую оплошность ему и пришлось теперь платить полною мерой. "Полно, да ведешь ли ты ее?" - вопрошает его Буль. "А это уж не твоя забота", - ответствует молодчик и вновь хватает Буля за нос. "Да ты ведь ни разу и в цель-то не угодил, - восклицает Буль. - Такова-то твоя нещадная война?" - "Да!" - выкрикивает молодчик и снова дергает Буля за нос. "Ты покалечил самых лучших и самых храбрых ребят, которых я посылал на поля, восклицает Буль, - уж не это ли твоя нещадная война?" - "Да!" - вопит молодчик и еще раз дергает Буля за нос. "Ты свалил мне на голову самую тяжелую и самую постыдную книгу во всей моей библиотеке; она была в синем переплете и называлась "Падение Карской крепости" *, - говорит Буль. - Это тоже нещадная война?" - "Да", - отвечает молодчик и опять дергает Буля за нос. "Ну, ежели так, - отпуская поводья, шепнул Буль на ухо своей лошаденке, - давай-ка потрусим прочь полегоньку; ибо, на мой взгляд, это единственный верный путь к процветанию, который нам с тобою остался". И улизнул незаметно.