Джеймс Джойс - Улисс (часть 1, 2)

Одним словом, я возвращаюсь, а они все долдонят, и Джон Уайз рассказывает, это, мол, Блум подал идею шиннфейнерам, чтобы Гриффит в своей газете разоблачал всяческие махинации, подтасовки состава присяжных или там жульничества с налогами, и чтобы по всем странам посылали своих представителей, продвигать торговлю ирландскими товарами. Менять шило на мыло. Тут уж, я скажу вам, густой мрачок, если эта косоглазая рожа еще нам примется устраивать наши дела. Уж дайте нам по-нашему сдохнуть. Боже спаси Ирландию от этого жирного пройдохи и всех подобных ему. Мистер Блум и его шахер-махеры. А до него еще его папаша занимался мошенничеством, старый Мафусаил Блум, бизнесмен с большой дороги, отравился синильной кислотой, но только прежде всю страну завалил своим хламом, брильянтами на пенни пара. Ссуды по почте на удобных условиях. Любые суммы высылаются на основании расписки. Расстояние не ограничивается. Гарантий не требуется. Ни дать ни взять, собачка Ланти Макхейла, что каждому хвостиком виляет.

- Это истинный факт, - говорит Джон Уайз. - И вот вам человек, который про это может все рассказать, Мартин Каннингем.

И точно, подкатывает муниципальный кэб, а в нем Мартин, Джек Пауэр и еще один тип, Крофтер то ли Крофтон, оранжист, получает пенсию от таможенного ведомства и при Блэкберне состоит, где ему платят за то, или, может, Кроуфорд? - что он шляется по всей стране за казенный счет.

Наши путники достигли постоялого двора и спешились на землю со своих скакунов.

- Гей, слуги! - вскричал один из прибывших, чья осанка тотчас изобличала предводителя. - Ленивые прохвосты! Сюда!

И с этими словами он шумно принялся колотить рукояткою меча по открытой оконной решетке.

На сей призыв немедля появился хозяин, на ходу подпоясывая свой плащ.

- Добрый вам вечер, милостивые господа! - проговорил он, угодливо кланяясь.

- Живей пошевеливайся, бездельник! - вскричал ему стучавший в окно. Вели позаботиться о наших конях. А нам подай лучшего, что только найдется в твоей дыре, ибо, клянусь, добрый ужин не повредил бы нашим желудкам.

- Увы, добрые господа! - отвечал ему на это хозяин. - В моем нищем доме и в погребе и в кладовке хоть шаром покати. Право, совсем не знаю, что и предложить вашим милостям.

- Что это ты там мелешь? - вскричал при этих словах второй из прибывших, человек с весьма приятными и живыми чертами лица. - Так-то ты принимаешь королевских гонцов, толстопузый мошенник!

Лицо хозяина изменилось во мгновение ока.

- Прошу вас, смилуйтесь, благородные рыцари! - смиренно взмолился он. Коль скоро вы гонцы нашего короля (да оградит бог Его Величество!), у вас не будет нужды ни в чем. Клянусь, друзьям короля (да благословит бог Его Величество!) не придется поститься в моем доме.

- Так живо принимайся за дело! - воскликнул прежде молчавший путник, в ком вся наружность выдавала любителя хорошо поесть. - Чего там у тебя найдется для нас?

Вновь низко кланяясь, хозяин ему отвечал:

- Не окажете ли вы честь, достойнейшие рыцари, моим паштетам из молодых голубей, бифштексам из оленины, седлу теленка, утке, зажаренной с румяным беконом, кабаньей голове с фисташками, чаше сладкого заварного крема, пудингу с рябиновым соком и кувшину старого рейнского?

- Гром и молния! - вскричал вопрошавший. - Вот это по мне! Фисташки!

- Ага! - рассмеялся путник с приятными чертами лица. - Нечего сказать, нищий дом и пустая кладовка! Он славный шутник, этот негодяй.

Стало быть, входит Мартин и спрашивает, где Блум.

- Где ему быть? - отвечает Ленехан. - Обирает вдов и сирот.

- Правда это или нет, - спрашивает Джон Уайз, - то, что я рассказывал Гражданину про Блума и его связи с Шинн Фейн?

- Да, это правда, - говорит Мартин, - или, по крайней мере, так про него наушничают.

- Это кто же наушничает? - спрашивает Олф.

- Я, - отвечает Джо. - У меня шапка с наушниками.

- Но, в конце концов, - рассуждает Джон Уайз, - почему еврей не может любить свою родину точно так же, как и всякий другой?

- Отчего бы нет? - Дж.Дж. на это ему. - Если только он знает, где его родина.

- Он что, еврей или же он язычник или католик или методист или, черт дери, еще что-то? - Нед спрашивает. - Кто он такой вообще? Я вам не в обиду, Крофтон.

- Мы его не желаем, - говорит Крофтер, оранжист или пресвитерианец.

- Кто такой Джуниус? - говорит Дж.Дж.

- Он - отпавший еврей, - объясняет Мартин, - родом откуда-то из Венгрии, и это именно он придумал все планы насчет венгерской системы. У нас в муниципалитете про это знают.

- А он не родственник дантиста Блума? - спрашивает Джек Пауэр.

- Нет, просто однофамильцы, - Мартин ему. - Его настоящая фамилия Вираг. Фамилия отца его, который отравился. Он получил разрешение сменить фамилию, то есть не он, а еще отец.

- Тоже мне новый мессия для Ирландии! - говорит Гражданин. - Остров мудрецов и святых!

- Что же, они все еще ждут своего искупителя, - говорит Мартин. - В этом смысле и мы как они.

- Верно, - продолжает Дж.Дж., - и про каждого новорожденного мужского пола они думают, что этот, может, и есть мессия. Так что у них, надо полагать, каждый еврей себе места не находит, пока не узнает, кем стал, отцом или матерью.

- Ждет, что ему вот-вот малец, - добавляет Ленехан.

- Мать честная, - вспоминает тут Нед, - видели бы вы Блума перед тем, как у него сын родился, тот, что умер потом. Помню, я его встретил на южном рынке, он там покупал детское писание, а дело-то еще было за полтора месяца до родов.

- En ventre de sa mere [во чреве матери (франц.)], - говорит Дж.Дж.

- И это, по-вашему, мужчина? - Гражданин спрашивает.

- Интересно, он хоть разок сумел вообще задвинуть, - говорит Джо.

- Ну, как-никак, двое детей народилось, - Джек Пауэр на это.

- И кого ж он подозревает? - спрашивает Гражданин.

Ей-ей, в каждой шутке есть доля правды. Ни то ни се, сущий гермафродит, вот он кто. Сикун говорит в этом своем отеле он что ни месяц регулярно в постель головные боли как есть тебе баба с женским делом. Да знаете, что я скажу, если на то пошло? Одна бы польза была, если б ухватить вот такого вот недоноска за шкирку, да и шарахнуть в море к едрене Фанни. Оправданная мера самозащиты. А что, скажете, это по-человечески, огрести даровых пять фунтов и смыться, не поставивши людям хоть по единой пинте. Эх, господи благослови! Да тут не будет и блоху утопить.

- Вспомним про милосердие к ближним, - Мартин советует. - Но только где же он сам? Нам некогда дожидаться.

- Волк в овечьей шкуре, вот он кто есть, - говорит Гражданин. - Вираг из Венгрии! Агасфер, я бы его назвал! Проклятый богом.

- А у вас найдется минутка для краткого возлияния, Мартин? - Нед спрашивает.

- Если только одну, - отвечает тот. - Мы спешим уже. Порцию Джей-джей-си.

- А вы, Джек? Крофтон? Значит, три половинки, Терри.