Джеймс Джойс - Улисс (часть 1, 2)

Не будет больше мучений. Никогда не проснешься. Всему свету чужой.

Лошади припустили вскачь по Блессингтон-стрит. Свалят гроб на погосте.

- А мы разогнались, я вижу, - заметил Мартин Каннингем.

- Авось, он нас не перевернет, - сказал мистер Пауэр.

- Надеюсь, нет, - сказал Мартин Каннингем. - В Германии завтра большие гонки. Кубок Гордона Беннета.

- Да, убей бог, - хмыкнул мистер Дедал. - Это бы стоило посмотреть.

Когда они свернули на Беркли-стрит, уличная шарманка возле Бассейна встретила и проводила их разухабистым скачущим мотивчиком мюзик-холла. Не видали Келли? Ка - е два эл - и. Марш мертвых из "Саула". Этот старый негодник Антонио. Меня бросил без всяких резонио. Пируэт! Скорбящая Божья Матерь. Экклс-стрит. Там дальше мой дом. Большая больница. Вон там палата для безнадежных. Это обнадеживает. Приют Богоматери для умирающих. Мертвецкая тут же в подвале, удобно. Где умерла старая миссис Риордан. Эти женщины, ужасно на них смотреть. Ее кормят из чашки, подбирают ложечкой вокруг рта. Потом обносят кровать ширмой, оставляют умирать. Славный был тот студент, к которому я пришел с пчелиным укусом. Потом сказали, он перешел в родильный приют. Из одной крайности в другую.

Карета завернула галопом за угол - и стала.

- Что там еще?

Стадо клейменого скота, разделившись, обтекало карету, тяжело ступая разбитыми копытами, мыча, лениво обмахивая хвостами загаженные костлявые крупы. По бокам и в гуще гурта трусили меченые овцы, блея от страха.

- Эмигранты, - сказал мистер Пауэр.

- Гей! Гей! - покрикивал голос скотогона, бич его щелкал по их бокам. Гей! С дороги!

Конечно, четверг. Завтра же день забоя. Молодняк. У Каффа шли в среднем по двадцать семь фунтов. Видимо, в Ливерпуль. Ростбиф для старой Англии. Скупают самых упитанных. И потом пятая четверть теряется: все это сырье, шерсть, шкуры, рога. За год наберется очень порядочно. Торговля убоиной. Побочные продукты с боен идут кожевникам, на мыло, на маргарин. Интересно, еще действует этот трюк, когда можно было мясо с душком покупать прямо с поезда, в Клонзилле.

Карета пробиралась сквозь стадо.

- Не могу понять, почему муниципалитет не проложит линию трамвая от ворот парка к набережным, - сказал мистер Блум. - Можно было бы весь этот скот доставлять вагонами прямо на пароходы.

- Чем загораживать движение, - поддержал Мартин Каннингем. - Очень правильно. Так и надо бы сделать.

- Да, - продолжал мистер Блум, - и еще другое я часто думаю, это чтобы устроили похоронные трамваи, знаете, как в Милане. Провести линию до кладбища и пустить специальные трамваи, катафалк, траурный кортеж, все как положено. Вы понимаете мою идею?

- Ну, это уж анекдот какой-то, - молвил мистер Дедал. - Вагон спальный и вагон-ресторан.

- Печальные перспективы для Корни, - добавил мистер Пауэр.

- Почему же? - возразил мистер Блум, оборачиваясь к мистеру Дедалу. Разве не будет это приличней, чем трястись вот так парами, нос к носу?

- Ну ладно, может, тут и есть что-то, - снизошел мистер Дедал.

- И к тому же, - сказал Мартин Каннингем, - мы бы избавились от сцен вроде той, когда катафалк перевернулся у Данфи и опрокинул гроб на дорогу.

- Совершенно ужасный случай! - сказало потрясенное лицо мистера Пауэра. - И труп вывалился на мостовую. Ужасно!

- Первым на повороте у Данфи, - одобрительно кивнул мистер Дедал. - На кубок Гордона Беннета.

- Господи помилуй! - произнес набожно Мартин Каннингем.

Трах! На попа! Гроб грохается об мостовую. Крышка долой. Падди Дигнам вылетает и катится в пыли как колода в коричневом костюме, который ему велик. Красное лицо - сейчас серое. Рот разинут. Спрашивает, чего такое творится. Правильно закрывают им. Жуткое зрелище с открытым. И внутренности быстрей разлагаются. Самое лучшее закрыть все отверстия. Ага, и там. Воском. Сфинктер расслабляется. Все заткнуть.

- Данфи, - объявил мистер Пауэр, когда карета повернула направо.

Перекресток Данфи. Стоят траурные кареты: залить горе. Придорожный привал. Для трактира идеальное место. Наверняка заглянем на обратном пути пропустить за его здоровье. Чаша утешения. Эликсир жизни.

А допустим правда случилось бы. Пошла бы у него кровь скажем если бы напоролся на гвоздь? И да и нет, я так думаю. Смотря где. Кровообращение останавливается. Но из артерии еще сколько-нибудь может вытечь. Было бы лучше хоронить в красном. В темно-красном.

Они ехали молча по Фибсборо-роуд. Навстречу с кладбища пустой катафалк: с облегченным видом.

Мост Кроссганс: королевский канал.

Вода с ревом устремлялась сквозь шлюзы. Человек стоял на опускающейся барже между штабелями сухого торфа. У створа, на буксирной тропе, лошадь на длинной привязи. Плавание на "Бугабу".

Глаза их смотрели на него. По медленным тинистым каналам и рекам проплыл он в своем дощанике через всю Ирландию к побережью на буксирном канате мимо зарослей камыша, над илом, увязшими бутылками, трупами дохлых псов. Атлон, Моллингар, Мойвэлли, я бы мог Милли навестить пешим ходом, шагай себе вдоль канала. Или на велосипеде. Взять старенький напрокат, никакого риска. У Рена был как-то на торгах, только дамский. Улучшать водные пути. У Джеймса Макканна хобби катать меня на пароме. Дешевый транспорт. Малыми расстояниями. Плавучие палатки. Туризм. И катафалки можно. Водой на небо. А что, поехать вот так, без предупреждения. Сюрприз. Лейкслип, Клонзилла. Спустился, шлюз за шлюзом, до Дублина. С торфом из внутренних болот. Привет. Он снял соломенную порыжелую шляпу, приветствуя Падди Дигнама.

Проехали дом Брайена Бороиме. Близко уже.

- Интересно, как там наш друг Фогарти, - сказал мистер Пауэр.

- Спросите у Тома Кернана, - отозвался мистер Дедал.

- Как так? - спросил Мартин Каннингем. - Я думал, он ему сделал ручкой.

- Хоть скрылся из глаз, но для памяти дорог, - промолвил мистер Дедал.

Карета повернула налево по Финглас-роуд.

Направо камнерезные мастерские. Финишная прямая. На полоске земли столпились безмолвные фигуры, белые, скорбные, простирая безгневно руки, в горе пав на колени, с указующим жестом. Тесаные куски фигур. В белом безмолвии - взывают. Обширный выбор. Том.Х.Деннани, скульптор и изготовитель надгробий.

Проехали.

Перед домом Джимми Гири, могильщика, сидел на обочине старый бродяга и ворча вытряхивал сор и камешки из здоровенного пропыленного башмака с зияющей пастью. После жизненного странствия.

Потянулись угрюмые сады один за другим - угрюмые дома.

Мистер Пауэр показал рукой.

- Вон там был убит Чайлдс, - сказал он. - В крайнем доме.

- Там, - подтвердил мистер Дедал. - Жуткая история. Братоубийство. Так считали, по крайней мере. А Сеймур Буш его вытянул.

- Улик не было, - сказал мистер Пауэр.

- Одни косвенные, - сказал Мартин Каннингем. - Таков принцип правосудия. Пусть лучше девяносто девять виновных ускользнут, чем один невиновный будет приговорен.