Ингер Эдельфельдт - Удивительный хамелеон (Рассказы)
- Название:Удивительный хамелеон (Рассказы)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Текст
- Год:2001
- Город:М.:
- ISBN:5-7516-0269-2
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Ингер Эдельфельдт - Удивительный хамелеон (Рассказы) краткое содержание
Ингер Эдельфельдт, известная шведская писательница и художница, родилась в Стокгольме. Она — автор нескольких романов и сборников рассказов, очень популярных в скандинавских странах. Ингер Эдельфельдт неоднократно удостаивалась различных литературных наград.
Сборник рассказов «Удивительный хамелеон» (1995) получил персональную премию Ивара Лу-Юхансона, литературную премию газеты «Гётерборгс-постен» и премию Карла Венберга.
Удивительный хамелеон (Рассказы) - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Моника сделала вид, что поверила.
— Какая незадача, — сказала она, — мне как раз нужны деньги. А ты не можешь одолжить у мамы?
Как же. Мать даже не скрывала, что ничего не понимает. «Ведь у тебя были такие хорошие оценки, неужели обязательно работать музейной смотрительницей?»
— Ничего не выйдет, — заверила она Монику. — Она только опять растрещится. — И она передразнила мамину манеру говорить — умоляющий, но требовательный голос: «Кстати, когда ты снова выходишь на работу? Ты же не можешь бесконечно сидеть на больничном».
— А, точно, больничный, — сказала Моника, — ты же должна скоро получить по нему деньги.
— Да, я тебе сразу же их отдам, обещаю.
— Может, заодно купишь и газовый балончик? Я знаю одного парня, который может достать, если надо. А что, пригодится. — Она засмеялась. — На случай, если кончится «Рогипнол».
— Пойдем ко мне?
— Я не могу. Я жду Данне, он мне кое-что должен.
— Но сколько Патрик проспит, как ты думаешь?
— Понятия не имею. Позвони в медицинскую справочную. — Хохот.
Они немного посидели, поболтали о прошлом. Вспомнили историю с Хемингуэй — тогда Моника попала в психушку после попытки самоубийства. Это случилось, когда Моника переехала в Карлстад, чтобы начать новую жизнь, но никакая новая жизнь, во всяком случае в обувном магазине, куда она устроилась работать, не началась. И Моника позвонила из больницы и сказала: «Придется тебе позаботиться о кошке, поезжай забери ее, будь с ней ласкова».
И она, конечно, как настоящий друг, поехала за проклятой бестией, а Хемингуэй в поезде выла всю дорогу своим особым сиамским воем, так что ей пришлось пересесть в тамбур, а один англичанин, метра два ростом и с бронзовым загаром, остановился перед ней и спросил:
— What's in your basket — a baby? [4] Что у вас в корзине — ребенок? (англ.)
И она, безумно смутившись, ответила на своем лучшем, приобретенном в вечерней школе, английском:
— No sir (no sir!), it's Hemingway. [5] Нет, сэр (нет, сэр!), это Хемингуэй (англ.).
Косая улыбка.
— Strange name for a baby [6] Странное имя для ребенка (англ.).
.
— It is not a baby, it is my friend's cat [7] Это не ребенок, это кошка моей подруги (англ.).
.
— Oh! — Он проходит мимо, оборачивается, снова улыбается. — Perhaps you should call him Hemingwail. [8] Может, вам стоит назвать ее Хемингуэйл ( to wail — орать) (англ.).
Они с Моникой хохотали до боли в груди, до изнеможения. «No sir! It's Hemingway! It is not a baby, it is my friend's cat!»
Потом, про себя, она подумала, что в их дружбе с Моникой у нее было одно преимущество — все, что она делала для Хемингуэй: кошачий корм, заботы, жертвы. Ведь потом Моника не захотела забрать Хемингуэй обратно, так как кошка напоминала бы ей о карлстадских несчастьях. На кошачий корм в полгода уходит пятьсот крон или чуть больше (конечно, иногда Хемингуэй приходилось есть картофельное пюре), кошка прожила у нее уже три с половиной года, а следовательно, подумала она, следовательно, она выложила на киску по меньшей мере три тысячи пятьсот. Плюс билет на поезд в Карлстад и обратно. С ума сойти! Но что-то подсказывало ей, что напоминать об этом не стоит. И все же ее немного обижало, что Моника так распереживалась из-за своих пятисот крон.
Хохот утих, орешки кончились, так же как и вино.
— Мне надо идти! Пока билет действителен. [9] Билет на транспорт в Стокгольме действителен в течение одного часа.
Когда они стояли в коридоре, Моника сказала: «Подожди!», пошла в комнату и вернулась с вечерним платьем, которое брала у нее год назад, красное с блестками. Платье все равно ей мало, какой смысл забирать его?
— Может, тебе удастся его продать, — сказала Моника. — Две-три сотни точно дадут. Мне нужны деньги на газовый баллончик.
— На нем под мышками разводы от пота, я уже пыталась его продать.
— Ну отдай за сто пятьдесят — это все же лучше, чем ничего.
— Я попробую.
— Пока, дорогая. Счастливо!
— Счастливо! Пока, Моника!
Патрик проснулся ближе к ночи. Хемингуэй тем временем уже пришла в себя, начала мяукать, проблевалась, шатаясь, выползла на кухню, где вылакала значительное количество воды, и отказалась вернуться в большую комнату, так как там лежал Патрик. И даже написала в туфли хозяйке, потому что ее поддон, видите ли, был грязный. Хорошо, что не в сапоги Патрика. Туфли пришлось выкинуть. Теперь осталась только пара кед, которые один знакомый нашел на помойке и на которых несмываемым фломастером было написано «PEARL JAM». Мы, деловые женщины, не прочь иногда одеться немного молодежно.
Проснувшись, Патрик чувствовал себя ужасно и ничего не соображал. К счастью, он должен был разыскать человека, с которым не встретился этим вечером, и поэтому сразу свалил, не успев ничего натворить.
Но когда он ушел, ей стало страшно: он все просечет… он вспомнит осадок на дне и обо всем догадается…
В ту ночь она не могла уснуть. Она думала о газовом баллончике, но разве можно брызгать в помещении, ведь газ попадет в глаза и тебе самой. Потом она вспомнила еще кое-что: недавно Моника рассказывала, что ударом ладони можно вбить переносицу в череп. Это успокаивало, но не особенно.
На следующий день она снова ходила в квартиру напротив. На винном фронте ничего нового. Она осмотрела холодильник, все шкафчики. Взяла то, что незаметно, — несколько кусочков хлеба, немного овсяных хлопьев. Чуть не расплакалась оттого, что от ключей так мало толку. Будь она поумнее, наверняка бы что-нибудь придумала — вынесла бы, например, музыкальную аппаратуру и все-все ценное, а дверь сломала, чтобы выглядело, как самый обыкновенный взлом. Но она не знала, как сломать дверь так, чтобы было похоже на взлом, и даже если б знала, то никогда не решилась бы.
Не чувствуй она так остро, что ключи принадлежат ей одной, то могла бы продать их Данне. Он-то наверняка знает, как сломать дверь так, чтобы было похоже на взлом. Но нет, это касается только ее.
В желтых резиновых перчатках и овсянкой в карманах она стояла посреди их квартиры, и слезы текли у нее по щекам.
Золотую цепочку она отнесла в ювелирную мастерскую. Словно по иронии судьбы за нее дали ровно пятьсот. Их она потратила на то, чтобы выкупить золотое сердечко. Ну, и на всякие необходимые мелочи. А Моника вообще-то должна быть благодарна, что она ухаживает за Хемингуэй.
Ведь мне больше не нужно будет сюда приходить. Зачем? Ведь тут ничего нет. Тоже мне пещера Али-Бабы.
Ну и что же я стою? С набитыми карманами и без резиновых перчаток. Уставилась на их кровать — такую чистую, свежую и аккуратную. Белое покрывало, как в больнице. Выпьем за чистоту, дорогая госпожа Великолепная! Я только посижу тут на белом немножко, я так устала. Боже мой. Не беспокойтесь, я потом поправлю. Давайте выпьем за вас и вашего мужа — вам с ним хорошо? Смотрите, осторожно, не разбудите детей. В Сочельник вы делаете это так тихо, с блестками в волосах. Вы довольны своей интимной жизнью?
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: