Джойс Элберт - Безумная парочка

Он перестал называть меня Шоффе, как только мы поженились и переехали в Лондон. Думаю, мое французское имя слишком сильно ассоциировалось в его сознании с убийством Полетт и Роуз, со всем, что он хотел оставить в Париже. Также я носила это полусветское имя до того, как обрела респектабельный статус миссис Иэн Филип Николсон.

- Я уже сказала, что впредь буду более экономной, - напомнила я ему.

- Спасибо.

Мы завтракали на нашем балконе, выходящем на озеро (сейчас замерзшее), в экстравагантном отеле "Энгадин" в Сент-Морице. Иэн настаивал, чтобы я завтракала с ним каждое утро, хотя в это время я была сонной, раздражительной, к тому же не выносила запах копченой рыбы - все это было ему отлично известно. Мои давнишние парижские мечты о поздних, неторопливых завтраках в постели были раздавлены тираном, в которого превратился Иэн.

Когда я была его любовницей, он обращался со мной заботливо, с нежностью - несомненно, потому что боялся потерять меня. Теперь, когда я стала женой Иэна, его поведение изменилось, стало феодальным, собственническим - как я обнаружила, типичным для людей его поколения из верхушки английского общества.

Поступай так, не делай этого, ходи сюда, не ходи туда, веди себя, как я говорю, помни, кто господин...

И все же я мирилась с его невыносимыми приказами, потому что мы жили очень, очень обеспеченно, и я не знала, как бы я вышла из положения, вздумай он заменить меня более молодой женщиной. Моя антипатия к мужу, даже периодическое презрение к нему, были для меня менее важными, чем мое полное финансовое благополучие.

Деньги деньги деньги.

И все же в Париже меня интересовали не только его деньги. Я искренне любила тогда Иэна, любила так сильно, как только могла любить кого-то, кроме Харри...

- ... снег сегодня, похоже, идеальный, - услышала я полный неподдельной радости голос Иэна.

Качество снега, финансы и наручники (плюс некоторые кожаные и резиновые аксессуары для нетрадиционного секса) - вот единственные вещи, которые вызывали энтузиазм у этого ублюдка, за которого я вышла замуж. Однако его сексуальный энтузиазм - самый неприятный, отталкивающий. Иэн не может простить мне то, что я - одна из немногих женщин, способных доводить его в постели до безумия. Он тяготится своей сексуальной зависимостью от меня, но одновременно нуждается в ней, как в своей вонючей копченой лососине.

Тем не менее я решила, что не позволю мужу испортить мне настроение в этот чудесный, ясный, зимний день - идеальный для катания на лыжах. По правде говоря, Иэн был прав насчет снега.

Для человека, не катающегося на лыжах, снег - это то, без чего можно прекрасно обойтись, либо чистое, поэтичное покрывало, опускающееся зимой на землю. Но для горнолыжников вроде Иэна, Джинны и меня, проводящих короткие и дорогостоящие рождественские каникулы, снег - это то, из чего соткана мечта. Именно она ждала нас сегодня в шикарном, экстравагантном, безупречно живописном, стервозно-динамичном, суперснобистском Сент-Морице, где отель "Энгадин" лидирует среди своих альпийских конкурентов, задавая свои величественные стандарты.

- Хотите услышать интересное определение Сент-Морица? - спросила я своего мужа и падчерицу, однако никто из них не проявил большого любопытства. - Кто-то назвал его международной тусовкой европейской аристократии и американских денежных мешков.

- Неплохо сказано, - произнес Иэн, оторвав взгляд от копченой лососины и яиц. - Правда, несправедливо упущена роль Англии в превращении Сент-Морица в то, чем он является сегодня.

- При чем тут Англия, папа? - спросила Джинна.

- При том, что если бы не один заблуждавшийся, но упрямый английский лорд, мы, возможно, не сидели бы здесь сейчас, во всяком случае, в такой роскошной обстановке. Я запамятовал его имя. В 1865 году он заключил знаменитое пари с Иоганном Бадруттом, владельцем гостиниц, о том, что зимой в Лондоне теплее, чем в Сент-Морице. Бадрутт, чьи потомки владеют сегодня "Палас-отелем", принял вызов и выиграл. С того времени начал развиваться зимний туризм, и, поспешу добавить, англичане стали первыми поклонниками собственного изобретения: лыжных каникул. До заключения пари люди приезжали сюда только летом.

Эта история не заинтересовала почти отсутствующую Джинну (кто мог упрекнуть её в этом?), словно девушку беспокоили более важные вопросы. Кажется, я знала, какие именно. Наигранно-скучающее выражение, появлявшееся на её лице всякий раз, когда Иэн хотел произвести на дочь впечатление своей эрудицией, часто огорчало его. Он старался завоевать одобрение Джинны, её любовь - в большей степени, чем мою, которую принимал как должное. И все же он заставлял себя проявлять строгость, когда ситуация требовала этого.

- На самом деле Сент-Мориц, - сказала Джинна, намазывая медом очередной круассан, - это скопление пустых людей, которых объединяет только их высокий достаток.

Я улыбнулась, Иэн нахмурился, и Джинна невозмутимо засунула булочку в свой маленький восемнадцатилетний ротик. Да, моя падчерица - очень взрослая и своенравная девушка, которая, по мнению Иэна, безумно похожа на свою покойную мать. Не могу судить, насколько он прав, потому что никогда не была знакома с Полетт. Я лишь помню смутное описание, услышанное от Иэна, и более детальное - от мадам Терезы: по их словам, Полетт была миниатюрной, узкокостной, с короткими вьющимися каштановыми волосами и ямочкой на подбородке. Они оба упустили потрясающую улыбку, которая превращала просто хорошенькую девушку в невероятно очаровательную. Зная об этом, Джинна одаривала окружающих своей улыбкой исключительно редко, лишь в самые ответственные моменты.

Например, она сделала это сейчас, через несколько минут после её саркастической реплики в адрес этого швейцарского рая. Она пыталась уговорить отца отпустить её после обеда в одну из маленьких гостиниц, "Альпину". Джина не хотела идти с нами в роскошный клуб "Принц-регент"... дар отеля "Энгадин" графам и шахам, кинозвездам и миллиардерам, нефтяным шейхам, плейбоям и диктаторам, герцогам и герцогиням, элегантным бывшим девушкам по вызовам из Берлина, вышедших замуж за известных промышленных магнатов, сливкам международного света, а также менее блестящим личностям, готовым выложить пятьдесят долларов за бутылку виски ради возможности потереться плечами на сверкающей танцплощадке из черного дерева с людьми, чьи фотографии они видели в журналах типа "Пари Матч", "Харперс энд Куин" и "Ди Элегант Фрау".

- Что ты имеешь против клуба "Принц-регент"? - спросил Иэн свою дочь.

- Ничего. По-моему, он подходит для тебя и Алексис, но вы меня старше. Я предпочитаю проводить время с моими ровесниками. Что тут удивительного, папа?