Джордж Элиот - Миддлмарч

- Всегда любила наряжаться и пускать пыль в глаза, - говорила миссис Хекбат, угощая чаем избранный кружок приятельниц, - хотя и впала в набожность вслед за мужем. Очень уж гордилась, что принимает у себя священников и Бог-Знает-Кого из Риверстона и еще откуда-то.

- Ее нельзя за это осуждать, - сказала миссис Спрэг. - Из порядочных людей почти никто не желал иметь дело с Булстродом, а в одиночку сидеть за столом мало радости.

- Мистер Тизигер был расположен к ее мужу, - сказала миссис Хекбат. - Я думаю, он об этом сейчас сожалеет.

- Он был приветлив с ним, но недолюбливал его, это все знают, - сказала миссис Том Толлер. - Мистер Тизигер не одобряет крайностей. Он ценит искренность в вере. А Булстрод по нраву только таким священникам, как мистер Тайк, ханжам, распевающим псалмы по сектантским молитвенникам.

- Мистер Тайк, наверное, ужасно огорчен, - сказала миссис Хекбат. - Да и как ему не огорчаться. Говорят, если бы не Булстрод, ему не удавалось бы сводить концы с концами.

- А какой урон нанесен их учению, - проговорила миссис Спрэг, женщина в годах, со старомодными взглядами. - Теперь едва ли кто-нибудь в Мидлмарче рискнет похвастаться принадлежностью к методистам.

- Я полагаю, не стоит дурные поступки людей приписывать их верованиям, - вмешалась молчавшая до этих пор остролицая миссис Плимдейл.

- Ох, душечка, простите, мы совсем забыли, - сказала миссис Спрэг. Нам не следовало затрагивать при вас эту тему.

- Я вовсе не пристрастна, - краснея, возразила миссис Плимдейл. - Не спорю, мистер Плимдейл всегда был в добрых отношениях с мистером Булстродом, а с Гарриет Винси мы подружились еще до замужества. Но я всегда высказывала прямо свое мнение и возражала ей, если она заблуждалась, бедняжка. И все же, что касается религии, должна сказать, можно совершить и худшие преступления, чем Булстрод, не исповедуя никакой веры. Он, конечно, хватал через край, мне больше по душе умеренность. Но что правда - то правда. Не думаю, чтобы на скамье подсудимых сидели только набожные люди.

- Я одно могу сказать, - проговорила миссис Хекбат, ловко придавая разговору иное направление, - ей непременно нужно с ним разъехаться.

- Не думаю, - сказала миссис Спрэг. - Ведь она обещала делить с ним радость и горе.

- Так-то оно так, но не тогда же, когда оказывается; что твоему мужу место в тюрьме, - возразила миссис Хекбат. - Как можно жить с подобным человеком! Чего доброго, еще яду подсыплет.

- Да, это чуть ли не поощрение преступности, когда порядочные женщины сохраняют преданность подобным мужьям, - сказала миссис Том Толлер.

- А бедняжка Гарриет очень преданная жена, - сказала миссис Плимдейл. Своего мужа она считает лучшим из людей. Он и впрямь ей никогда ни в чем не отказывал.

- Ну что ж, посмотрим, как она поступит, - сказала миссис Хекбат. - От души надеюсь не встретить ее ненароком - до смерти боюсь проговориться о ее муже. Вы полагаете, она еще ни о чем не догадывается?

- Скорее всего, нет, - ответствовала миссис Том Толлер, - говорят, он заболел и с того четверга не выходит из дома. Зато она с дочерьми была вчера в церкви, все трое в новых итальянских шляпках. А у нее так даже с пером. Набожность, по моим наблюдениям, не мешает ей наряжаться.

- Она всегда одевается очень мило, - суховато возразила миссис Плимдейл. - А перышко, я слыхала, специально выкрасила в скромный, лиловатый цвет. Отдадим ей справедливость, Гарриет ведет себя достойно.

- И конечно, она недолго будет пребывать в неведении, - сказала миссис Хекбат. - Винси уже все знают, так как мистер Винси был тогда в ратуше. Ужасный удар для него. Ведь скандал коснулся не только его сестры, но и дочери.

- Да, в самом деле, - подхватила миссис Спрэг. - Мистер Лидгейт теперь едва ли будет важничать, как прежде. Уж слишком неприглядно выглядит эта тысяча фунтов, которую ему вручили перед смертью того человека. Просто мороз по коже дерет.

- Гордость до добра не доводит, - произнесла миссис Хекбат.

- Розамонду Винси мне меньше жаль, чем ее тетку, - сказала миссис Плимдейл. - Розамонде нужен был урок.

- Булстроды, наверное, уедут за границу, - сказала миссис Спрэг. - Так всегда делают, если в семье случится такое позорище.

- Тяжелее всех придется Гарриет, - сказала миссис Плимдейл. - Этот удар ее просто убьет. Всем сердцем ей сочувствую. У нее есть недостатки, но человек она прекрасный. Она еще девочкой просто прелесть была - скромная, душевная, искренняя. А уж какая хозяйка - загляни к ней в комод, в каждом ящике каждая вещь на своем месте. Дочек так же воспитала, и Кэт, и Эллен. Нелегко ей будет среди иностранцев.

- Мой муж говорит, он посоветовал бы Лидгейтам жить среди иностранцев, - сказала миссис Спрэг. - Он говорит, Лидгейту вообще не следовало уезжать из Франции.

- Полагаю, его жене это пришлось бы по нраву, - сказала миссис Плимдейл. - Вертушка, почище француженок. В мать, а не в тетку пошла, и советов тетушкиных никогда не слушала - к слову, та ей прочила совсем другого жениха.

Миссис Плимдейл оказалась в довольно сложном положении. Не только дружба с миссис Булстрод, но и выгодные для красильной фабрики Плимдейла деловые отношения с Булстродом вынуждали ее, с одной стороны, желать, чтобы доброе имя банкира было восстановлено, с другой стороны - опасаться, как бы ее не сочли излишне снисходительной. К тому же, породнившись с Толлерами, она вошла в высшее общество, чем была очень довольна, хотя это несколько противоречило ее приверженности истинам, на ее взгляд, тоже высшим, но уже совершенно в ином смысле. Прозорливая маленькая фабрикантша не знала, как ей совместить те и другие "высоты", а также удовольствие и горечь, которые ей принесли события недавних дней, смирившие тех, кого надо смирить, однако сделавшие своей жертвой ее старинную подругу, чьи недостатки миссис Плимдейл предпочитала прозревать на фоне благосостояния.

А несчастная миссис Булстрод в преддверии беды чувствовала лишь, что смутное беспокойство, не покидавшее ее со времени последнего визита Рафлса в "Шиповник", стало заметней, острей. Когда этот гнусный человек больным приехал в Стоун-Корт и ее муж перебрался туда за ним ухаживать, миссис Булстрод с полным доверием отнеслась к заверению мужа, что Рафлс - его бывший служащий, которому он помогал и прежде, а тем паче считает себя обязанным поддержать его сейчас, когда он пал так низко. Вслед за этим муж ей сообщил, что его собственное здоровье поправляется, так что он вскоре сможет вернуться к делам, и простодушная миссис Булстрод окончательно приободрилась. Ее спокойствие нарушилось, когда Лидгейт после собрания в ратуше привез домой ее внезапно захворавшего супруга. Как ни успокаивал ее доктор в последующие дни, миссис Булстрод не раз потихоньку плакала, убежденная, что муж ее страдает не только от телесного недомогания, но и еще от чего-то, сокрушающего его душу. Он не позволял жене читать ему, даже сидеть подле него, уверяя, будто движение и шум раздражающе действуют на его нервы. Миссис Булстрод тем не менее подозревала, что, запираясь в кабинете, он изучает деловые бумаги. Что-то случилось, она не сомневалась в этом. Быть может, крупный финансовый крах. Ничего определенного она не знала и могла только гадать. Так прошло четыре дня. На пятый, не смея расспрашивать мужа, она не пошла в церковь, дождалась Лидгейта и обратилась к нему с вопросом: