Уильям Фолкнер - Город

- Мальчики; мальчики, мальчики, - сказала мама. - Пощадите хоть моего племянника. - И она обратилась к Гауну: - Гаун, ты никак не хочешь уйти из-за стола?

- Нет, мэм, - сказал Гаун.

- К черту племянника! - сказал отец. - Я не позволю его тетке...

- Значит, вы опять-таки говорите о своей жене? - сказал дядя Гэвин. Но тут мама тоже встала, а они оба перегнулись через стол и уставились друг на друга.

- А теперь действительно хватит, - сказала мама. - И оба извинитесь передо мной. - Они извинились. - А теперь извинитесь перед Гауном. - Гаун рассказывал мне, что они и перед ним извинились.

- И все же, черт меня дери, не позволю я... - сказал отец.

- Я только просила вас обоих извиниться, - сказала мама. - Даже если миссис Сноупс действительно такая, как ты про нее говоришь, то, если я такая, какой вы с Гэвином оба меня считаете, а по крайней мере, хотя бы в этом между вами разногласий нет, - то чем я рискую, просидев десять минут у нее в гостиной? Беда ваша та, что вы ничего не понимаете в женщинах. Женщин не интересует нравственность. Женщин даже не интересует безнравственность. Джефферсонским дамам безразлично, что она делает. Чего они ей никогда не простят, это того, как она выглядит. Нет: того, как джефферсонские джентльмены на нее глядят.

- Говори про своего брата, - сказал отец. - Я на нее ни разу и не взглянул за всю ее жизнь.

- Тем хуже для меня, - сказала мама, - значит, у меня муж какой-то крот. Нет: кроты теплокровные. А ты просто ископаемая рыба.

- А, черт меня раздери совсем! - сказал отец. - Так вот какой муж тебе нужен, да? Чтоб каждую субботу торчал в Мемфисе и всю ночь шнырял с Гэйозо на Малберри-стрит? [район веселых домов]

- Вот теперь я попрошу вас уйти, хотите вы или не хотите, - сказала мама. Сначала вышел дядя Гэвин и поднялся наверх, в свою комнату, мама позвонила нашей Гастер, а Гаун стал у дверей, пропуская маму с отцом, и отец вышел, а за ним мама с Гауном вышли на веранду (стоял октябрь, но такой теплый, что днем можно было сидеть на веранде), и мама взялась за корзинку с шитьем, и тут вышел отец, уже в шляпе, и сказал:

- Жена Флема Сноупса въезжает в джефферсонское общество, держась за юбку дочери судьи Лемюэля Стивенса, - и ушел в город за покупками, и тут вышел дядя Гэвин и спросил:

- Значит, ты согласна?

- Конечно, - сказала мама. - Неужели все так плохо?

- Попробую сделать, чтобы было не так плохо, - сказал дядя Гэвин. Даже если ты только женщина, ты же ее видела. Ты должна была ее видеть.

- Во всяком случае, я видела, как на нее смотрят мужчины, - сказала мама.

- Да, - сказал дядя Гэвин. И это слово прозвучало не как выдох, не как речь, а как вздох: - Да...

- Значит, ты собираешься спасти ее, - сказала мама, не глядя на дядю Гэвина, она внимательно рассматривала штопку на носке.

- Да! - сказал дядя Гэвин, быстро, торопливо: теперь уже без вздоха, так быстро, что чуть не выпалил все, прежде чем спохватился, так что маме оставалось только докончить за него:

- От Манфреда де Спейна.

Но тут дядя Гэвин уже спохватился, и голос его стал резким.

- И ты туда же! Ты и твой муж - вы тоже. Самые лучшие люди, самые чистые, самые непогрешимые. Чарльз, который, по его собственному утверждению, никогда даже не взглянул на нее, ты, по его же утверждению, не только дочь судьи Стивенса, но и жена Цезаря.

- А что именно... - начала мама, но тут, как рассказывал Гаун, она замолчала и посмотрела на него: - Не хочешь ли ты выйти на минуту? Сделай мне одолжение!

- Нет, мэм, - сказал Гаун.

- Значит, и ты туда же? - сказала она. - Ты тоже хочешь быть мужчиной, правда? - И потом она сказала дяде Гэвину: - А что же, собственно говоря, тебя так возмущает? То, что миссис Сноупс не так добродетельна, или то, что она, как видно, выбрала Манфреда де Спейна, чтобы потерять свою добродетель?

- Да! - сказал дядя Гэвин. - То есть нет! Все это ложь, сплетни. Все это...

- Да, - сказала мама. - Ты прав. Очевидно, это так. В субботу не очень легко попасть в парикмахерскую, но все-таки ты попробуй, когда пойдешь мимо.

- Спасибо, - сказал дядя Гэвин. - Но если я пойду крестовым походом, хоть с какой-то надеждой на успех, пускай уж я лучше буду нечесаным, лохматым, тогда больше поверят. Значит, сделаешь?

- Конечно, - сказала мама.

- Спасибо тебе, - сказал дядя Гэвин. И вышел.

- А теперь можно и мне уйти? - сказал Гаун.

- Теперь-то зачем? - сказала мама. Она смотрела, как дядя Гэвин прошел по дорожке и вышел на улицу. - Надо было ему жениться на Мелисандре Бэкус, - сказала она. Мелисандра Бэкус жила в шести милях от города, на плантации со своим отцом и с бутылкой виски. Я не хочу сказать, что он был пьяница. Нет, он был хороший хозяин. Просто все свободное время он проводил летом на веранде, а зимой в библиотеке, - с бутылкой, читая латинские стихи. А мисс Мелисандра училась вместе с моей мамой и в школе и в колледже. То есть мисс Мелисандра всегда была на четыре класса младше мамы. - Одно время я думала, что так и будет; но я, как видно, ничего не понимала.

- Кому, Гэвину? - сказал Гаун. - Ему жениться?

- Ну, да! - сказала мама. - Пока что он еще слишком молод. Он из тех мужчин, которые обречены жениться на вдовах со взрослыми детьми.

- Он еще может жениться на мисс Мелисандре, - сказал Гаун.

- Поздно, - сказала мама. - Он даже не замечает ее.

- Но они видятся всякий раз, как она приезжает в город, - сказал Гаун.

- Можно смотреть на что-нибудь и не видеть, так же как можно слушать и не слышать, - сказала мама.

- Ну, когда он в первый раз смотрел на миссис Сноупс, он все видел! сказал Гаун. - А может, он решил подождать, пока у нее родится еще один ребенок, кроме Линды, и пока эти дети станут взрослыми?

- Нет, нет, - сказала мама, - на Семирамиде не женятся, ради нее лишь губят свою жизнь, так или иначе. Только джентльмены, которым вообще терять нечего, вроде мистера Флема Сноупса, могут пойти на такой риск и жениться на Семирамиде. Жаль, что ты уже совсем большой. Несколько лет назад я могла бы просто взять тебя с собой к ней в гости. А теперь ты должен сам признаться, что тебе очень хочется пойти, - может быть, даже попросить меня: "Возьмите, пожалуйста!"

Но Гаун напрашиваться не стал. В этот субботний вечер был футбольный матч, и хотя его еще не приняли в первый состав, никогда нельзя было предвидеть - а вдруг кто-нибудь сломает ногу или внезапно заболеет, а то и просто игроков не хватит. Кроме того как он говорил, мама не нуждалась в помощи, ей и так помогал весь город; он рассказывал, что не успели они на следующее утро дойти до площади, по дороге в церковь, как первая же дама, попавшаяся навстречу, весело сказала:

- А я уже слышала про вчерашний вечер! - И мама так же весело ответила ей:

- Неужели?

И вторая дама, которую они встретили, сказала (она была членом байроновского кружка и Котильонного клуба):