Джером Сэлинджер - Виноват, исправлюсь

Наша страна лишилась едва ли не самого многообещающего игрока в китайский бильярд, когда моего сына Гарри призвали в армию. Как его отец, я, конечно же, сознаю, что Гарри не вчера родился, но, стоит мне взглянуть на мальчика, и я готов дать голову на отсечение, что это случилось в начале прошлой недели. Короче, армия заполучила еще одного Бобби Петита.

Когда-то, в 1917, Бобби Петит здорово смахивал на нынешнего Гарри. Петит был тощий мальчишка родом из Кросби в Вермонте -- это тоже в Соединенных Штатах. Некоторые парни из его роты даже считали, что вермонтский кленовый сироп еще не обсох у него на губах.

За обучение новобранцев в той роте, в 1917, отвечал сержант Гроган. Ребята в лагере стоили разнообразнейшие догадки насчет происхождения сержанта -- догадки настолько умные, точные и приличные, что, думаю, не стоит повторять.

Итак, в первый день армейской службы Петита сержант обучал взвод приемам строевой подготовки с оружием. Петиту был известен свой собственный, хитроумный способ обращения с винтовкой. Когда сержант скомандовал: "Оружие на правое плечо!", Бобби Петит поднял оружие к левому плечу. Когда сержант приказал: "На грудь!", Петит послушно взял оружие "на караул".

Это был верный способ привлечь внимание сержанта, и он подошел к Петиту, улыбаясь.

- Эй, тупица, - приветствовал Петита сержант, - что с тобой?

Петит рассмеялся.

- Я иногда путаюсь, - коротко объяснил он.

- Как тебя зовут, детка? -- спросил сержант.

- Бобби. Бобби Петит.

- Ну что ж, Бобби Петит, - сказал сержант, - я буду звать тебя просто Бобби. Я к мужикам всегда обращаюсь по имени. А они меня зовут мамашей. Как у себя дома.

- О! -- ответил Петит.

Так и пошло. У всякого взрывателя два конца -- один для поджигания, а другой набит тротилом.

- Слушай, Петит! -- гаркнул сержант. -- Мы с тобой не в пятом классе обучаемся! Ты должен знать, что левое плечо у тебя одно и что оружие "на грудь" не то же самое, что "на караул". Что это с тобой? У тебя мозгов нет?

- Виноват, исправлюсь! -- пообещал Петит.

На следующий день мы натягивали палатки и складывали вещмешки. Когда сержант подошел проверить, оказалось, что Петит вообще не потрудился загнать колышки в землю. Придравшись к эдакой мелочи, сержант одним махом снес маленький полотняный домик Бобби Петита.

- Петит, - прошипел сержант. -- Ты... точно... самый... тупой... самый глупый и неловкий парень из всех, кого я знаю. Ты спятил, Петит? У тебя что, мозгов нет?

Петит пообещал:

- Виноват, исправлюсь!

Потом все сложили вещмешки. Петит сложил свой, как ветеран -- ну прямо один из "Парней в голубом". Сержант подошел проверить. Был у него славный обычай -- зайти сзади и, лихо размахнувшись, как дубинкой, вмазать рукой по естественному противовесу, который имеется ниже спины у сына любой матери.

Он заинтересовался мешком Петита. Подробности я опущу. Скажу только, что все разлетелось по сторонам, кроме последних пяти сегментов позвоночника Бобби. Звук был отвратительный. Сержант нагнулся, чтобы посмотреть на своего подопечного, вернее, на то, что от него осталось.

- Да, Петит. Много я встречал идиотов в своей жизни, - поделился сержант. -- Много. Но тебя, Петит, ни с кем не сравнишь. Потому что ты -самый большой идиот!

Петит стоял перед ним на трех конечностях.

- Виноват, исправлюсь! -- ухитрился пообещать он.

В первый день на стрельбище шесть человек стреляли одновременно по шести мишеням из положения лежа. Сержант прохаживался туда-сюда, проверяя готовность к стрельбе.

- Эй, Петит, каким глазом ты смотришь в прицел?

- Не знаю, - сказал Петит, - кажется левым.

- Смотри правым! -- взревел сержант. -- Петит, ты отнимаешь у меня двадцать лет жизни. Что с тобой? У тебя нет мозгов?

Но это еще что! После того как ребята выстрелили и мишени придвинули, всех ожидал веселый сюрприз. Петит всадил все пули в мишень соседа справа.

Сержанта чуть удар не хватил.

- Петит, - сказал он, - тебе не место в армии, где служат люди. У тебя шесть ног. У тебя шесть рук. У остальных только по две!

- Виноват, исправлюсь! -- сказал Петит.

- Чтобы я этого больше не слышал! Или я тебя убью. Я тебя правда убью, Петит! Потому что я ненавижу тебя, Петит. Слышишь? Ненавижу!

- Серьезно? -- спросил Петит. -- Не шутите?

- Не шучу, братец, сказал сержант.

- Вот увидите, я исправлюсь, - пообещал Петит. -- Обязательно. Я не шучу. Честно. Мне нравится в армии. Я еще стану полковником, не меньше. Не шучу.

Разумеется, я не рассказал моей жене, что наш сын Гарри похож на Боба Петита, каким тот был в 1917. Но он здорово похож. Дело в том, что у мальчика нелады с сержантом в Форт-Ирокезе. если верить моей жене, Форт-Ирокез пригрел на своей груди одного из самых упрямых и злых старших сержантов в стране. Вовсе не обязательно, твердит моя жена, жестоко обращаться с мальчиками. Нет, Гарри не жалуется. Ему нравится в армии, но он не может угодить этому зверю, старшему сержанту. У него еще не все получается, но он обязательно исправиться.

А командир этого полка? От него толку -- ноль, думает моя жена. Расхаживает с важным видом и ничего больше. Полковник должен помогать мальчикам, следить, чтоб злой старший сержант не издевался над ними, не подавлял силу воли. Полковник, думает моя жена, обязан не только ходить туда-сюда.

Так вот, в воскресенье, несколько недель тому назад, у ребят из Форт-Ирокеза был первый весенний смотр. Мы с женой стояли на трибуне, и, увидев, как шагает наш Гарри, моя жена вскрикнула так, что с меня чуть не слетела фуражка.

- Он идет не в ногу, - заметил я.

- Ой, ну не надо... - сказала жена.

- Но он идет не в ногу, - повторил я.

- Ах, какое преступление! Ах, давайте его убьем за это. Посмотри! Он уже идет в ногу. Он сбился всего на минуту.

Потом, когда заиграли национальный гимн и мальчики взяли винтовки "на караул", один уронил винтовку. Оружие всегда громко брякает, ударяясь о плац.

- Это Гарри, сказал я.

- Такое может случиться с каждым, огрызнулась жена. -- Потише, пожалуйста.

Смотр закончился, солдат распустили, и старший сержант Гроган подошел поздороваться.

- Добрый день, миссис Петит.

- Добрый день, - ответила моя жена очень холодно.

- Думаете, у нашего мальчика есть будущее, сержант?

Сержант улыбнулся и покачал головой.

- Исключено, - сказал он. -- Совершенно исключено, полковник.