Уолдо Фрэнк - Смерть и рождение Дэвида Маркэнда

- Простите, - сказал Маркэнд и, положив одну руку на голову ребенка, другой снял шляпу. - Я ищу кого-нибудь, кто помог бы мне разбить сад. Нужен плуг и лошадь.

- Я думаю, Стэн может взяться за это. - У нее было произношение уроженки Среднего Запада.

- Вот и чудесно! А как вы думаете, когда он сможет прийти?

- Когда вам нужно?

- Да чем скорее, тем лучше. - Маркэнд снял руку с головы девочки, и она радостно схватила ее обеими ручонками.

Мать улыбнулась.

- Сейчас посмотрим. По четвергам и пятницам Стэн работает у Демарестов. Он мог бы прийти к вам в понедельник или в субботу, если вам к спеху.

- Лучше в субботу.

- Куда ему прийти?

- Я - ваш сосед.

- Сосед - сосед - сосед! - защебетала девочка.

- Вы ей понравились, сэр, - сказала женщина.

- Что ж, дети проницательны.

- Да, говорят. - Женщина рассмеялась вместе с ним.

- Она просто радуется, что весна настала. - Он схватил девочку за руки и заглянул ей в лицо; оно было бледно, темные тени лежали под глазами, светло-голубыми и смеющимися. Маркэнд сказал: - Мне кажется, у вас здесь сыро.

Она легко пошла на разговор с ним: этого чужого одобрил ее ребенок.

- Болота кругом, - сказала она спокойно. - Прошлый год у нас вся картошка сгнила, и мы не успели ее выкопать.

- Но ведь там, выше, пустует столько хорошей земли.

- Это верно, - она говорила без оживления и без горечи, - а в банке лежит столько денег.

Он увидел, как изношена простая коричневая ткань ее блузы на пышной груди.

- Женщина, которая указала мне на вашего мужа, говорила, что вы поляки. Но вы не полька?

- Стэн - поляк. А я из Канзаса.

Он посмотрел на женщину. - А ты любишь своего мужа. - И когда в субботу утром он пришел к нему - поляк, которого любила эта женщина, - Маркэнд уже знал, что тоже полюбит его.

...На восходе солнца, громыхая плугом, он подвел свою лошадь к задней калитке - высокий худощавый человек лет тридцати, немного нескладный, но стройный, сияющий, словно Восток, золотистыми волосами и светло-голубыми глазами. Он стоял на зеленой траве, а над ним щебетали тысячи птиц и распускались день и весна. Маркэнд подошел к нему совсем близко и увидел под глазами у него те же самые темные тени, от которых меркло сияние его дочери.

- Я Стэн Польдевич, - сказал он негромко.

- Я Дэв Маркэнд.

Они пожали друг другу руки.

- Вам нужно распахать землю? Как велик должен быть сад? - Его интонация была безупречна - признак музыкального слуха; но в произношение отдельных звуков вкрадывались ошибки - признак неповоротливого языка.

Они пахали вместе; серебряный гомон птиц бледнел перед золотым безмолвием солнца; и ни одно облако не омрачало утра.

Маркэнд предупредил миссис Гор, что будет занят и не придет к обеду; она кивнула и, как всегда, ничего не сказала. Но в полдень голод дал себя знать, и он сказал Стэну:

- Я пойду в дом, приготовлю чего-нибудь поесть. Вы тоже сейчас приходите. Мы поработали на совесть. Черт! И крепкие же эти корни! Надеюсь, вы не будете в претензии на мою стряпню?

- Я буду стряпать.

- Вы думаете, что умеете стряпать лучше меня?

- Уверен.

- Почему же вы так уверены? - Маркэнд рассмеялся.

- Может быть, вы - повар-профессионал?

- Ну, не совсем.

- Видите ли, до того как приехать сюда, десять лет тому назад, в Варшаве я обучался поварскому делу. Приехал, вскоре получил хорошее место - шеф-повара при салон-вагоне одного железнодорожного магната, - может быть, слышали: мистер Иейтс, Западные железные дороги. Всю страну изъездил, стряпая на него. Один раз мы крупно поспорили. Он был хороший хозяин. Но я ушел. Было это в Канзасе, в городе Мельвилль. Там я и Кристину встретил... потом. - Он помолчал, вспоминая. - Ей не нравится, что я повар. Они там, в Канзасе, мало что смыслят в этом деле... только и знают, что оладьи из кислого теста с подливкой из сорго. Они не понимают, что повар может быть художником, - он рассмеялся, - да они и в художниках мало что смыслят.

Он распряг лошадь; потом заботливо отвел ее под тень дерева на краю распаханного участка и дал ей овса.

- Вот увидите, как я умею готовить. А что у вас есть?

- Да, пожалуй, яйца найдутся и...

- Я вам сделаю омлет - _такой_ омлет...

Они пошли к дому. Из раскрытых окон слышался звон посуды. Маркэнд поспешно переступил порог. Миссис Гор стояла у плиты, на которой запевал чайник.

В воскресенье днем Дэвид Маркэнд, один, стоял на коленях на своем участке и сажал в землю семена. Тело его болело; тупую ломоту, вызванную вчерашним напряжением, он принимал как знак своего чувственного участия в жизни этой раскрытой им земли. Вчера, пока продолжалась работа, они были одно: Стэн, лошадь и он. Грубо и в то же время умело они ласкали землю до тех пор, пока земля не откликнулась на их призыв. Она раскрылась им, влажная, остро пахнущая. Потом она поднялась, черная земля, и заключила их в объятья. Только небо видело этот союз людей и лошади с вожделеющей землею. И небо, темнеющее сумерками, тоже слилось с землею и с ними... Сейчас еще длился этот союз, воплотившись в теле Маркэнда, в этой боли, им испытываемой, когда он склонил колени у раскрытого им лона земли. Он засыпал семена, ощущая землю на пальцах; он подвигался вперед, опускался на колени и сажал семена. Воскресенье. Склоняет ли Элен сейчас колени перед церковным алтарем? И к ней он так же склонялся прежде, и она раскрывалась его ласкам. - Она, которая так же плодородна и чье тело земля, еще более прекрасная...

Когда борозда приготовлена и выполоты сорняки, легко продвигаться вперед, сажать семена, засыпать их рыхлым слоем земли, как во сне... не думая ни о чем. Стая ласточек в небе: возвращаются с юга; это цветок воздуха, столб солнечного света. Что удивительного, если со сменой времен года они то появляются, то исчезают? Разве не так же то появляется, то исчезает солнце? и воздух? и разве ласточки отделимы от солнца и воздуха? - Элен и это темное поле... - Он увидел Стэна, веселого, приветливого поляка, который исчез из Варшавы, появился в Канзасе, повсюду перемешивая одно с другим - овощи с мясом, специи с приправами, во все вкладывая себя. Он смешал Польшу с Канзасом, перезрелое восточное поле с суровым Западом, смешал все это в ребенке, теперь смешавшемся с Клирденом и с ним самим. Он, Дэвид Маркэнд, тоже смесь. Кто властен над бесчисленными союзами? И есть ли кто-нибудь, кто властен над ними? Элен верит. Темная Элен. Из темноты ее вышли его сын и его дочь. Оттого что он пребывал в глубине темноты этой. - Лежать в темноте, пока не воссияет свет. - Лежать неподвижно, как в последнюю ночь с Элен, в последний час перед зарей его ухода из дома... Еще не все семена. И он продолжал подвигаться вперед, вдыхая запах земли, сажая семена в землю.

Несколько дней спустя Маркэнд лежит ничком в своем саду и глядит на крохотный зеленый росток, пробивающийся из земли. Он не выше крупинок камня в окружающем глиноземе. Он так мал, что, глядя на него, Маркэнд вдруг теряет его из виду.