Макс Фриш - Пьесы

Эльвира садится.

Пелегрин (стоит перед ней). И теперь ты, верно, думаешь, что я подлец? Что вот я отведу тебя в этот кабак и исчезну, подниму якорь и оставлю тебя здесь? Среди матросов и негров? Ты думаешь? Что я такой же, как все, вор и разбойник, для которого ты - стакан вина, не больше, выпил и бросил, разбив вдребезги... (Педро.) Где наши люди, Педро? Пусть поторопятся. Пусть крикнут нам, как только корабль будет готов.

Педро. Я скажу тогда.

Пелегрин. Почему ты закован? Опять?

Педро. Глупая шутка. Я рассказываю им историю, они видят, что она правдива, и освобождают меня. Но тем временем история развивается дальше, изменяется, я говорю им об этом, но они еще не видят этого и не верят мне и снова надевают на меня кандалы.

Пeлегрин. Что это за история?

Педро. О, это старая история, друг мой...

Пелeгрин. У нас нет времени для историй. Пусть мне крикнут, когда корабль будет готов.

Педро остается в прежней позе.

Нам нужно двигаться дальше. Черт бы взял этот Санта Крус! Все тринадцать дней, пока мы здесь, я каждую минуту дрожу от страха, что они узнают, откуда этот корабль, узнают, что герб замазан. Что тогда? Я не хочу болтаться на виселице, Эльвира. Я сделал это ради нашей любви. Ты сама знаешь. Нам нужно двигаться дальше. Ну вот, ты опять плачешь.

Эльвира. Все дело в том, Пелегрин, что ты даже не понимаешь, почему так не может продолжаться, почему это невозможно для женщины, для меня.

Пeлeгрин. Что не может продолжаться?

Эльвира. Такая жизнь не для меня. Я не могу больше. То был высокий сон, соблазнивший меня...

Пелегрин. Сон...

Эльвира. Я чувствую, что просыпаюсь, и я не могу больше.

Пелегрин. Сон... Понимаю. А действительность - это замок, обещанный тебе другим, аристократом. Ты покинула его. Во сне. Теперь ты вспомнила об обещанном замке. И это - действительность. Понимаю.

Эльвира. Как ужасно ты можешь говорить!

Пелегрин. Черт возьми, что же мне остается делать? Скажи, что?

Эльвира. Я уже много раз говорила тебе.

Пeлeгрин. Что?

Эльвира. Я хочу, чтобы ты остался со мной.

Пелегрин. Как будто я хочу чего-то другого...

Эльвира. Навсегда. Понимаешь? Я хочу, чтобы у нас была твердая точка опоры, чтобы нам можно было сказать, что вот здесь мы дома. И только. Когда-нибудь, Пелегрин, у нас будет ребенок.

Пелегрин. Да.

Эльвира. Понимаешь, что это значит?

Пeлeгрин. Ребенок?

Эльвира. Понимаешь?

Пелегрин. Пусть рождается, коли ему охота. Пусть увидит, как велик мир, как странен человек! Что ж еще...

Эльвира. Я хочу, чтобы мы поженились, Пелегрин.

Пелегрин. Поженились... (Освобождается от нее.) Я боялся этого слова. Давно уже. И вот теперь, когда наше корыто залатано и перед нами снова открыты моря, теперь, когда уже распущены паруса, теперь ты говоришь мне об этом.

Эльвира. Не я умоляла тебя отправиться со мной, Пелегрин.

Пелегрин. Но жениться!

Эльвира. Я хочу лишь того, чего всякая женщина вправе желать от своего возлюбленного...

Пелегрин. Сеть, из которой не выберешься.

Эльвира. Пусть так, если у тебя нет других слов для этого.

Пелегрин. Назови это гробом, если тебе так больше нравится. Брак - это гроб любви... Для него нужна самая малость - чтобы мужчина обрезал себе крылья, те зачатки крыльев, которые у него есть. Большего вам не нужно.

Эльвира. Мужчина всегда думает только о себе.

Пeлeгрин. А ты?

Эльвира. Я думаю о ребенке.

Пелегрин. Вечно этот ребенок.

Эльвира. Не думай, что ребенок - это меньше, чем мы. Жизнь, которая перед ним, длиннее нашей.

Пелегрин. Что ж, мне хоронить себя из-за ребенка, покончить с собой, чтобы он мог жить? (Принужденно смеется.) Эльвира! Я прекрасно представляю себе, какая жизнь нас ждет там, где мы можем сказать: вот здесь мы дома. Я, например, копаю уголь, чтобы мы могли жить или чтобы мы могли думать, что живем. Или торгую рыбьим жиром. Почему бы и нет! Буду прилично зарабатывать и даже тешить тщеславие - во всей округе нет рыбьего жира, который не приносил бы мне дохода. С божьей помощью я даже усовершенствую его производство. Ради тебя! Я не буду знать ни сна, ни отдыха, буду работать изо дня в день, из недели в неделю, из года в год, чтобы мы могли жить устойчиво, прочно. Зачем мы живем? Как зачем - того хотят рыбий жир, долг, устойчивость, жена, дети, слуга, горничная, кухарка, крестьяне, господь бог, отечество... (Очень серьезно.) Эльвира, я не способен на это.

Эльвира. Это жертва, я знаю.

Пелегрин. Никому не удастся то, чего он не хочет... и даже ты не можешь этого желать - я буду сидеть дома, подле тебя, но моя тоска будет против тебя! Можешь ли ты стремиться к этому?

Эльвира. Не я, Пелегрин...

Пелегрин. А кто же? Кто может вмешиваться в любовь?

Эльвира. Ребенок.

Пелегрин. Я не могу жениться, Эльвира. Не могу.

Педро (сидя на авансцене). Якорь поднят, они говорят. Поднимается легкий вест. (Остается в прежней позе.)

Эльвира. Я остаюсь, Пелегрин.

Пелегрин. Эльвира!

Эльвира. Ты оставишь меня, если отправишься дальше.

Пелегрин. Разве не прекрасно то, что было до сих пор между нами? Безбрежные ночи под открытым небом, наши ночи, Эльвира, серебряный шорох волн, мерцание лунной дорожки и все то, чего никто не может назвать, и потом рассвет, солнце, лазурь, паруса, внезапная тишина после бури, свирепая пена за бортом - наш день, наш безбрежный день... Разве ты раскаиваешься в том, что было?

Эльвира. Я не раскаиваюсь, Пелегрин.

Пелегрин. Разве все это не было прекрасно?

Эльвира. Было - до тех пор, пока я была девушкой... Жизнь странная вещь, Пелегрин, она совершается неустанно и отдаляет от нас счастье, которое мы еще держим в руках. Я больше не девушка.

Пелегрин. Умоляю тебя...

Эльвира. Никому не удастся то, чего он не хочет. Как ты был прав!

Пeлeгрин. Поедем!

Эльвира. Видишь, Пелегрин, я тоже не могу.

Он молчит.

Останься со мной, Пелегрин. Что такое Гавайские острова? Пустой звук, слово.

Пелегрин. Ты тоже не можешь...

Эльвира. И что тебе там делать, любимый? Что тебе в них, в в этих островах, затерянных где-то в Тихом океане, что тебя гонит туда? Один страх, и только. Откажись от них.

Пелегрин. Ты не едешь с нами...

Эльвира. Останься со мной, Пелегрин!

Пелегрин. И я не могу остаться. И все крепко связано одно с другим - мы любим и не можем расстаться, не предав любви, не взяв на себя вину, а если мы останемся вместе, один из нас погибнет, потому что никому не удастся то, чего он не хочет, и в этом - наша вина друг перед другом... (Бросается на колени.) Что делать нам, господи, что делать мужчине и женщине, которых бог создал друг для друга, чтобы они любили друг друга,- что им делать, чтобы избежать бессмысленного конца?!

Вновь появляется негр, протягивает корзину Пелегрину.

Негр. Свежие устрицы, господа, не желаете свежих устриц?