Бертрам Глас - История розги (Том 2-3)

Вид крови был для него тягостен, всевозможные утонченные истязания, которым садисты подвергают свои жертвы, стараясь возможно полнее удовлетворить свою страсть и в то же время боясь уголовного преследования, уколы булавками, прижигания, нанесение ран и т. п. - все это внушало ему отвращение. Но он был страстный охотник до причинения нравственных страданий женщинам, которых он находил для удовлетворения своей страсти и которых он после таких мучений подвергал утонченной флагелляции.

Он выбирал женщин только между проститутками и старательно искал между ними девушек очень молодых, немного робких, которых он находил на плохо освещенных улицах в часы, когда в Париже всюду выступает на сцену продажная любовь.

Он приводил избранницу на свою холостяцкую квартиру, находившуюся в центральном квартале и так устроенную, что из нее нельзя было услышать ни криков, ни призывов на помощь.

Когда девушка входила в западню, то начиналась ужасная комедия. Она каждый раз менялась, в зависимости от приведенной девушки и собственного настроения в ту минуту Максима.

Иногда он разыгрывал сумасшедшего и своими бессвязными словами приводил в неподдельный ужас несчастную подругу. Чаще он признавался ей в своей страсти к виду крови, и когда она, обезумевшая, хотела бежать, то он связывал ее веревками.

Затем целыми часами он наводил на нее ужас рассказами о тех неслыханных мучениях, которым он ее подвергнет после того, как накажет розгами; розгами он сек сравнительно слабо, но при этом уверял девушку, что это только прелюдия ожидающих ее пыток.

Ему доставляло невыразимое наслаждение видеть, как: у несчастной меняется от страха все лицо, как обнаженное ее тело корчится, слышать ее отчаянные крики и призывы о помощи.

Два раза, по его словам, дело могло кончиться для него очень скверно. В первый раз очень молодая чахоточная девушка впала в бессознательное состояние и умерла, когда он поднял рубашку и собирался сечь ее розгами. К счастью для него, на теле не было никаких следов насилия. Он развязал несчастную и, уложив в постель, послал за полицией. Призванный доктор нашел смерть естественной и последовавшей, по словам Максима, в минуту первой ласки.

В другой раз, по его словам, разочарование его было еще сильнее.

В этот день его подруга, сперва взволнованная и напуганная его ужасными угрозами, мало-помалу пришла от них в опьянение, и сама горячо торопила его поскорее начать сечь ее розгами. Когда он на ее глазах вязал из березовых прутьев два пучка розог, она находила, что он выбирает недостаточно толстые прутья или вяжет слишком тонкий пучок.

Но самое любопытное то, что женщину эту еще ни разу в жизни не секли, и о подобной страсти она знала только по слухам. И вдруг она стала ярой поклонницей флагелляции.

Но Максим искал не этого; он наслаждался волнением и страхом, происходившими от его слов и действий.

Наоборот, многие флагеллянты находят высшее удовольствие, если их удары вызывaют у жертв наслаждение, и они всячески стараются, чтобы жертвы разделяли их сложные чувства.

Мы уже раньше сказали, что большинство женщин охотно становятся активными флагеллянтшами. Мы прибавим еще, что, если хотят внушить женщине страсть к пассивной флагелляции, непременно необходимо для начала заставить ее играть активную роль, не требуя тотчас перемены ролями.

Вначале она будет страшно изумлена тем, что ей пришлось не ласкать, а бить... Сначала она беспокоится о причиняемой ею боли, потом привыкает к мысли, что она причиняет, наказывая даже очень жестоко розгами своего возлюбленного, не страдание, а высшее наслаждение... Мало-помалу совершенствуясь в искусстве сечь со страстью, она становится совсем смелой и, за редкими исключениями, принимает в подобных развлечениях вполне искреннее участие.

Ей сладко и дорого видеть, как ее возлюбленный валяется у нее в ногах, готовый испытать от нее всевозможные унижения, что в ее власти, неограниченной, как у царицы или жестокой богини, взять в руки розги или плеть и начать полосовать обнаженное тело и что за все причиненные ею страдания он ее будет еще благословлять.

Она изощряется в изобретении утонченных истязаний, что усиливает наслаждение от флагелляции.

И если только женщина от природы не садистка, она неизбежно, - раз она действует искренно, - захочет и сама испытать от руки своего возлюбленного наслаждение, которое, несомненно, она ему доставляет, наказывая розгами и т. п.

В одну прекрасную ночь, утомленная наказанием своего друга, она подставит свое тело и будет молить его причинить ей страдания.

У некоторых женщин-невропаток страсть к флагелляции развивается при помощи внушения.

Один очень известный доктор по нервным болезням, страстный флагеллянт, комплектовал свой гарем пассивными флагеллянтками при помощи внушения. Обращаясь к субъектам уже с некоторой наклонностью, которую он умело развивал, он заставлял их исполнять все свои желания.

Способ его довольно любопытен. Он сначала во время глубокого гипнотического сна внушал им, что они испытывают высшее наслаждение от флагелляции, которую он приказывал испробовать.

Наконец, когда его внушение начинало действовать, он объявлял им свою волю, уже не погружая их в сон. Никогда он не встречал непослушных, а многие сделались даже отчаянными флагеллянтшами.

Лучшим доказательством того, что торговля живым товаром процветает преблагополучно, служит факт, происшедший в июне 1909 года в России и обошедший все русские газеты, откуда мы заимствуем эти интересные подробности.

Молодой человек и великий мерзавец Иван Скоряк познакомился с приехавшей в Одессу для приискания должности Марией Лопатнюковой. Узнав о цели ее приезда и затруднительном материальном положении, он принялся за ней ухаживать. Неопытная девушка не подозревала, к чему клонятся эти ухаживания, принятое Скоряком в ней участие тронуло ее неопытную душу, и Лопатнюкова стала благосклонней относиться к нему. Ухаживания Скоряка пошли еще дальше; в один прекрасный день он предложил ей руку и сердце. Мария согласилась. Жених, чтобы не жить на двух квартирах, предложил ей переехать к нему. Лопатнюкова сначала колебалась, но Скоряк убедил, что временное сожительство под одной кровлей нисколько не будет ее шокировать, тем более, что в Одессе ее никто не знает. Через неделю-две, пока он устроит дела с документами, они будут обвенчаны. Переезд Лопатнюковой на квартиру Скоряка и был началом ее страданий. Клятвы жениха о вечной любви вскружили голову неопытной девушке, и она отдалась. Прошло несколько дней в каком-то угаре. Ежедневно происходили попойки, и Лопатнюкова каждый день засыпала в полуопьяненном состоянии, с тем чтобы завтра повторялось то же. Вскоре в квартире Скоряка прибавилась еще одна пара. Их стал посещать некий Арон Шомнис тоже с девицей, Пелагеей Дроздовой. "Это невеста моего товарища", - сказал Лопатнюковой Скоряк, и кутежи стали происходить уже вчетвером. Как потом оказалось, Дроздова была такой же жертвой, как и Мария. Девушки вскоре сошлись, подружились и делились своими надеждами.