Валентина Немова - Святая святых женщины

Не стоило, конечно, извиняться, одержав победу. Нужно было торжествовать и радоваться. Но я таких чувств в тот момент не испытывала. Это было настоящее хождение по мукам. И оно еще не закончилось…

Когда мы очутились на улице, я спросила у мамы:

— Будем продолжать? Выдержишь?

Она ответила уверенно:

— Будем! Выдержу.

В это день посетили мы с мамой еще один банк, добравшись до него в такси. Здесь от нас никаких объяснений не потребовали. Приняли мамино заявление на получение 360 рублей, посмотрели ее паспорт, порылись в каком-то ящике, не доставая его из шкафа, а за вкладом велели прийти на следующий день. То ли Галина не успела добраться до этой кассы, то ли сотрудники оказались законопослушными людьми. Не все же, без исключения, такие храбрые, как моя старшая сестра. Ни слова грубого от них мы не услышали.

Еще бы одна такая встреча, как первые две, и маме пришлось бы, наверное, вызывать "скорую". Не один год жизни отняла Галка у мамы, попытавшись перекачать ее накопления на свой счет.

Назад ехали опять же в такси, прождав его на улице минут двадцать.

О том, что нам удалось добыть крупную сумму денег, Юдиным пока мы не сказали. Решили: сообщим, когда получим заказанные 360 рублей. Зная уже, что мама собирается дать им три сотни, радуясь этому (кто бы не обрадовался?!), разрешил мне Родион в этот вечер не уходить к Татьяне, предложил переночевать у них с Лидой, в маминой комнате.

Когда хозяева легли спать, я, закрывшись на задвижку в ванной комнате, зашила в потайной кармашек обещанные мне мамой 400 рублей, остальные, завернув в шарф, сунула себе под подушку, чтобы целее были. Утром у меня сон крепок, а Юдины, оба, встают рано, и доверять им после всего того, что я о них узнала за последнее время, не приходилось.

На следующий день опять отправились мы с моей подружкой-старушкой на свой доходный промысел. И должна я сказать, что на сей раз своим неожиданным поступком удивила меня мама. Настала ее очередь изумлять народ. С утра пораньше она заявила мне, что сегодня отказывается, сидя во дворе на холодной скамейке, ждать, когда я раздобуду транспорт и вернусь, уже на колесах, к подъезду, чтобы забрать ее. Зачем, мол, гонять машину туда-сюда и переплачивать деньги?! Она вышла вместе со мной из дома и довольно быстро зашагала вниз по расчищенному тротуару вдоль шоссе, по которому ходят автобусы. До того перекрестка, где я обычно снимала такси, нужно было пройти два пролета. И она их прошла пешком, почти не останавливаясь, чтобы передохнуть.

Победа, одержанная над Галиной, придала ей бодрости и уверенности в себе, в своих возможностях. Вот вам и ответ на вопрос: стоило ли мне объявлять войну сестре, обворовавшей родную мать, и "таскать старушку по сберкассам".

Все до копейки мамины "капиталы" удалось нам выдрать, нанеся Галине сокрушительный удар. В схватке со мной она потерпела поражение. Затевая эту авантюру, она не ожидала, наверное, что я вмешаюсь в "денежное" дело, буду биться за материальные блага, руки пачкать. Прежде, будучи бессребреницей, я так никогда не поступала. Если бы мамы не было в живых, я и сейчас не стала бы выцарапывать свою долю из родительских денег, которые мама обещала ей (старшей дочери). Но пока мама здравствует и просит меня оказать ей услугу, что я должна делать? Надеть белые перчатки и смотреть со стороны, как дочь свою мать грабит, ссылаясь на то, что мать стара и ей деньги не нужны. Нет, любя и жалея маму, я так бесчинствовать и обижать старушку не позволю никому. Вынуждена была я запачкать белые перчатки и взять всю власть в свои руки. Если будет моя власть, — так я тогда рассуждала,? маме ничто не угрожает. Если же я отступлюсь, убоявшись, как бы обо мне люди плохо не подумали, меня перестанут опасаться. И мама, того и гляди, очутится в доме престарелых.

Посмотрев на то, как я обошлась с Галиной, и Юдины будут побаиваться меня и перестанут терроризировать старушку. Я смогла бы и их приструнить, обратившись в прокуратуру. Но мама на это не дала согласия. И зря. Она хотела с младшей дочерью и с зятем договориться по-хорошему. Прежде ей всегда удавалось находить общий язык с людьми. Но, видимо, то были хорошие люди. А с такими, как Юдины, надо было вести переговоры с позиции силы. И напрасно, конечно, я маму послушалась (с кем, говорят, поведешься, у того и наберешься). И даже с участковым милиционером ни разу не встретилась. И все это очень плохо закончилось для мамы…

Получив обещанные им 360 рублей, Юдины сразу же подобрели ко мне. Позволили все оставшееся до отъезда время быть с мамой, ночевать в ее комнате. Я не отказалась, разумеется. Не очень-то приятно валяться у Татьяны на полу, да еще в такой неприбранной комнате…

Меня очень беспокоило, как поведет себя Галина после того, что произошло, если мы с нею случайно столкнемся где-нибудь нос к носу. Не вцепится ли она мне в волосы и не поцарапает ли физиономию? Но где можем мы с нею встретиться? К ней домой я уже, наверное, никогда в жизни не пойду. К Юдиным, пока я у них обретаюсь, она не явиться. Разве что у Татьяны?

К племяннице, безусловно, придется мне как-нибудь зайти. Надо ей вернуть ключи от квартиры, поблагодарить за то, что приютила, а главное, за то, что вызвала меня. Если бы я не приехала до лета, все мамины сбережения перекочевали бы в карман моей старшей сестры. А уж оттуда нам с мамой едва ли удалось бы их добыть.

Не за тем ли, чтобы я защитила интересы ее бабушки, Таня вызвала меня, раньше нас с мамой проверив ее сберкнижки, которые держала у себя Галина, и обнаружив доверенность на получение вкладов старушки. Вполне возможно, что все было именно так. Хоть и болтала Танька иногда лишнего со злости, что не складывается у нее жизнь, и бабулю на словах не щадила, но на самом деле любила ее. А свою мать, как мне кажется, нет. И нашла способ отомстить ей за все обиды, которые та причинила в прошлом.

Татьяна не стала ждать, когда я забегу к ней. Сама примчалась к Юдиным и с таким встревоженным лицом, что я даже испугалась, уж не случилось ли еще что-нибудь?

— Нет, — сказала она, — ничего страшного не произошло. Просто я хочу, чтобы вы ко мне в гости еще раз пришли, пока не уехали. Не дождавшись меня, она ушла одна. Потеплее одевшись, я отправилась к ней. Иду вверх по лестнице и трясусь: вдруг мать, Галина то есть, сейчас у нее и набросится на меня, лишь только я открою дверь…

Отвоевав у нее деньги, призадумались мы с мамой: что же с ними дальше делать, куда девать? Оставить у Юдиных ни в коем случае нельзя было. От хозяев квартиры ничего ведь не спрячешь. Найдут и перетаскают все до рубля. Это такой народ. Я посоветовала маме положить наличность в какой-либо банк, в котором прежде она ничего не хранила. Счет выписать на свое имя. Мама не одобрила мое предложение, заявив: