Эрнест Хемингуэй - Che Ti Dice La Patria

- Не понимаю, - сказала девушка.

- Как здесь принято? - спросил Гай. - Обязательно, чтобы она меня обнимала за шею?

- Конечно, - ответил я. - Муссолини уничтожил публичные дома. Это ресторан.

На девушке было надето гладкое платье. Она облокотилась на стол, скрестила руки на груди и улыбнулась. С одной стороны лица улыбка у нее была привлекательнее, чем с другой, и она все время поворачивала эту сторону к нам. Очарование этой стороны подчеркивалось еще тем, что с другой нос ее был вдавлен, точно он был из теплого воска. Но, в сущности, ее нос не был похож на теплый воск. Он был очень холодный и твердый, только сбоку немного вдавлен.

- Я вам нравлюсь? - спросила она Гая.

- Он обожает вас, - сказал я. - Только он не говорит по-итальянски.

- Ich spreche deutsch [я говорю по-немецки (нем.)], - сказала она и погладила Гая по волосам.

- Гай, поговори с леди на твоем родном языке.

- Откуда вы приехали? - спросила девушка.

- Из Потсдама.

- И побудете здесь?

- В этой чудесной Специи? - спросил я.

- Скажи ей, что мы собираемся уезжать. Скажи, что мы очень больны и у нас нет денег, - сказал Гай.

- Мой друг - закоренелый женоненавистник. Он настоящий немец и ненавидит женщин.

- Скажите, что я люблю его.

Я сказал.

- Перестань болтать вздор, и давай лучше удерем, - продолжал Гай.

Девушка обняла его другой рукой.

- Скажите ему, что он мой.

Я сказал.

- Уйдем мы отсюда когда-нибудь или нет?

- Отчего вы ссоритесь? - сказала девушка. - Вы не любите друг друга?

- Мы немцы, - ответил я с гордостью. - Настоящие немцы с юга.

- Скажите ему, что он красивый малый, - сказала девушка.

Гаю тридцать восемь лет, и он слегка гордится тем, что во Франции его принимают за путешествующего коммивояжера.

- Ты красивый малый, - сказал я.

- Кто это говорит? - спросил Гай. - Ты или она?

- Конечно, она. Я всего-навсего переводчик. Ведь только потому ты и взял меня с собой.

- Хорошо, что это она, - сказал Гай. - А не то пришлось бы нам тут расстаться.

- Ну что же. Специя - приятное местечко.

- Специя? - спросила девушка. - Вы говорите о Специи?

- Приятное местечко, - сказал я.

- Это моя родина. Специя - мой родной город, а Италия - моя родина.

- Она говорит, что Италия - ее родина.

- Оно и видно, что это ее родина.

- Что у вас на десерт? - спросил я.

- Фрукты, - сказала она. - Есть бананы.

- Бананы, пожалуй, можно, - заметил Гай. - Они хоть с кожурой.

- Ах, он любит бананы, - сказала девушка. Она обняла Гая.

- Что она говорит? - спросил Гай, отворачивая лицо.

- Она радуется, что ты любишь бананы.

- Скажи ей, что я не люблю бананов.

- Синьор не любит бананов.

- Ах, - сказала девушка упавшим голосом, - он не любит бананов.

- Скажи ей, что я люблю утром холодную ванну.

- Синьор любит холодную ванну по утрам.

- Не понимаю, - сказала девушка.

Сидевший против нас бутафорский моряк не двигался с места. Никто в комнате не обращал на него никакого внимания.

- Дайте нам счет, - сказал я.

- Нет, нет, останьтесь!

- Послушай! - сказал франтоватый молодой человек из-за стола, за которым он писал. - Пускай они уходят, они ничего не стоят.

Девушка взяла меня за руку.

- Ну останьтесь! Попросите его остаться.

- Нам нужно ехать, - сказал я. - Сегодня к вечеру мы должны попасть в Пизу, а если удастся, то и во Флоренцию. Мы можем вечером там поразвлечься. Сейчас еще рано. Мы должны доехать засветло.

- Отдохнуть немного - тоже хорошо.

- Путешествовать необходимо при дневном свете.

- Послушай, - сказал франтоватый молодой человек. - Не трать с ними времени понапрасну. Говорю тебе, они ничего не стоят. Уж я-то знаю.

- Подайте нам счет, - сказал я.

Девушка взяла счет у старухи, вернулась обратно и села опять за стол. Другая девушка вошла из кухни. Она прошла через всю комнату и стала в дверях.

- Не трать с ними времени понапрасну, - сказал опять франтоватый молодой человек недовольным голосом. - Садись и ешь. Они ничего не стоят.

Мы заплатили по счету и встали. Все девушки, старуха и франтоватый молодой человек сели вместе за стол. Бутафорский моряк сидел, опустив голову на руки. Пока мы завтракали, никто с ним не заговаривал. Девушка принесла нам сдачу, которую отсчитала старуха, и вернулась к своему месту за столиком. Мы оставили ей на чай и вышли. Когда мы сели в машину, чтобы двинуться в путь, девушка вышла и стала в дверях. Машина тронулась, и я махнул рукой девушке. Она не ответила, только посмотрела нам вслед.