Саддам Хусейн - Забиба и царь

Сказала Забиба:

- Воля твоя, мой царь. Когда прикажешь прийти к тебе снова?

Ответил царь:

- Я не повелеваю тобой, Забиба, а просто высказываю свое желание.

- А разве желание царя не закон, мой великий царь?

- В таком случае я предлагаю, если это выражение больше тебе по душе, Забиба.

- Мне по душе было бы, даже если бы твое желание пришло ко мне в виде повеления, потому что главное не его форма, а содержание. Поскольку в нашем общении я увидела твою сущность, я не стану придавать значение форме. Так когда ты хочешь, чтобы я пришла, мой царь? Сегодня понедельник, в пятницу будет удобно? Но, прости меня, царь, пятница - день, когда мы поклоняемся своему Богу и молимся ему, как установлено обычаем.

- В таком случае приходи в субботу, если суббота тебя устраивает, Забиба.

- Да, мой великий царь, дважды благодарю тебя. Первый раз за то, что ты решил продолжить отношения со мной, а не тут же забыть обо мне, а второй раз за то, что уважаешь мои религиозные чувства. Суббота меня устраивает.

Она попрощалась с царем и удалилась.

Когда Забиба вышла, она увидела, что у двери ее поджидает конюший, а рядом с ним пегая кобыла.

И сказал ей конюший:

- Это тебе подарок от царя, моя госпожа.

- Но как я буду ее кормить? И кто будет за ней следить? - подумала Забиба. И прежде, чем высказала она свое недоумение, подошел к ней хаджиб и опустил мешочек золота в переметную суму на седле. Тогда Забиба сказала:

- Как бы ни поносили царей, но они знают толк в щедрости, а вот народ не знает.

Сказала она эти слова про себя и содрогнулась, почувствовав, как совесть ее упрекнула. Потом подумала:

- Щедрость присуща царям и это их качество? Но разве щедрость народа не самая лучшая щедрость? Человек из народа забивает вола, на котором пашет землю и который является источником его существования, для царя, когда тот навещает его. Он угощает едой, которую приготовил для своих детей, путника, которому оказал гостеприимство, и оставляет, таким образом, своих детей голодными. Так разве убудет от богатства царя, когда он уделяет кому-то малую его толику? Разве простой человек не благороднее любого царя?

Она села верхом и отправилась к дому.

* * *

Вернулась Забиба в царский дворец, как было условлено.

И когда прохаживалась она по коридорам царского дворца в преддверии скорой встречи, видела, что на входах коридоров, ведущих в главную галерею, собираются, перешептываясь и пересмеиваясь, придворные дамы царицы. Но когда она приближалась к ним, они приветствовали ее почтительно и даже, пожалуй, с дружелюбием, которое старались скрыть. Забиба заметила это по их глазам. Глаза не обманывают, опытный человек всегда прочтет, о чем говорит взгляд, по крайней мере, если во взгляде читается любовь или ненависть.

Вдруг в галерее показалась женщина, одежда которой говорила о ее величии. Но ее походка и то, как обращалась она с придворными дамами и прислужницами, не прибавляли ей уважения и степенности. Была она высока ростом, и линии ее тела были удивительными. Довольно стройная, но и не лишенная женственной плоти, нежной и зажигающей в мужчинах желание. Все в ней было красиво, но не могла Забиба рассмотреть ее душу, сердце и черты ее, за которые та несла бы ответственность. Она не могла быть ответственной за свою внешнюю форму и особенности тела, ибо все они были даны ей от рождения. А вот что касается таких особенностей, как нравственность, вкус, манеры, вежливость, культура, образованность и тому подобное, то человек в той или иной степени обязан нести ответственность за их наличие или отсутствие. От этих особенностей непосредственно зависит степень успеха или неудачи, которых добивается человек, в том числе в семейных делах и в любви. На них строятся отношения между мужем и женой, на них держится любовь во всех ее разновидностях и на всех этапах. Поэтому нередко все раскрывается сразу после помолвки, первой брачной ночи или первой беременности женщины, когда мужчина и женщина понимают наконец, чему было отдано их предпочтение, когда они полюбили, когда они решили соединиться.

Но как отыскать равновесие формы и духа? Как понять, основано ли предпочтение только на форме или на его выбор повлияли вещи умозрительные и духовные?

Не удостоив Забибу пожелания доброго вечера и не дожидаясь приветствия от Забибы, сказала она, явно вспылив, хотя и пыталась лицемерно скрыть свою вспыльчивость:

- Ты Забиба?

Забиба отвечала:

- Добрый вечер, моя госпожа.

И продолжила, полная уверенности в себе, но без высокомерия и вызова:

- Да, я - Забиба, дочь народа, и мне посчастливилось быть любимой господином моим царем.

- Знаешь ли ты меня? - спросила царица.

- Прости, госпожа моя. Прошу, не сердись на мои слова, если я не выскажу предположение. Предположение может быть ошибочным или точным, но я не могу решиться на это, поскольку не имела чести быть представленной тебе раньше.

- Разве мой вид ни о чем тебе не говорит?

- Прости, госпожа моя, но внешний вид не всегда является показателем содержания. Во всяком случае, он не раскрывает всю сущность человека. Именно поэтому, встретив меня, ты спросила, не Забиба ли я. Если бы тебе хватило одного взгляда, чтобы определить, кто я такая, то и я ограничилась бы тем же, не задавая вопросов. Вот я и говорю тебе, что я - Забиба, дочь народа, которой посчастливилось быть любимой его величеством царем.

- Ты простолюдинка, по тебе это видно, - сказала царица, желая посмеяться над ее видом, которым она не походила на принцесс и цариц. - Но то, что ты наложница царя, по тебе не скажешь.

Отвечала Забиба:

- Я дочь народа, и это качество, объединив мой внешний вид и мое содержание, стало моим явным и соответствующим мне качеством. Потому-то я им и горжусь. А это значит, что обычаи и порядки, которые не признает народ и которые он не соблюдает даже во дворце, не могут меня прельстить. Я сохранила свою сущность и свою внешнюю форму и, совмещая в себе эти качества, вполне могу служить идеям и традициям народа, а не умножать собой число закованных в тяжкие оковы придворных.

- Ты называешь придворных закованными, дочь народа?

Отвечала Забиба:

- Я имею в виду не всех, госпожа моя, а только некоторую часть. Никто не заковывал их в цепи, они сами себя заковали, желая привыкнуть к тому, что неверно. Поэтому те, кто предпочел оковы, закован в них, а те, кто не пожелал их, остались свободными, хотя и не покидали дворца. Разве свобода, как и положение, это не чувство, госпожа моя?

Когда сказала это Забиба, увидела она, что многие из прислужниц и придворных дам, которые прислушивались к их разговору, готовы были ей рукоплескать, не происходи все это во дворце и не стой перед ней царица.