Генрик Ибсен - Росмерcхольм

Кролл. Нет, разумеется, этим вы не страдаете. Но тем опаснее вы для людей, над которыми хотите приобрести власть. Вам легко действовать с полным сознанием своего превосходства и верным расчетом именно потому, что у вас ледяное сердце.

Ребекка. Ледяное? Вы так уверены в этом?

Кролл. Теперь вполне уверен. Иначе вы разве могли бы так неуклонно, год за годом, преследовать здесь свою цель? Да, да... вы достигли, чего хотели. Вы забрали и его и все здесь в свои руки. И, чтобы добиться своего, вы не остановились даже перед тем, чтобы сделать его несчастным.

(*801) Ребекка. Это неправда. Не я, а вы сделали его несчастным.

Кролл. Я?!

Ребекка. Вы навели его на мысль, будто он виновен в ужасной смерти Беаты.

Кролл. Значит, это все-таки глубоко потрясло его?

Ребекка. Сами можете догадаться. С такой мягкой душой, как у него...

Кролл. Я полагал, что человек, освободившийся от так называемых предрассудков, не будет столь щепетилен. Но, значит, все-таки! О да... в сущности, я так и знал. Потомку людей, которые смотрят на вас с этих стен, вряд ли сбросить с себя все то, что неукоснительно передавалось по наследству из рода в род.

Ребекка (задумчиво глядя перед собой). Йуханнес Росмер глубоко врос корнями в свой род. Это неоспоримая истина.

Кролл. Да, и вам следовало бы принять это во внимание, если бы сердце ваше лежало к нему. Но где же вам было считаться с подобными соображениями! Все ваши исходные данные так бесконечно далеки от его исходных данных.

Ребекка. О каких исходных данных вы говорите?

Кролл. Я говорю о данных, обусловливаемых самою природою. Происхождением... фрекен Вест.

Ребекка. А, так. Да, совершенно верно... я происхожу из очень бедных слоев. Но все-таки...

Кролл. Я не имею в виду сословного, социального положения. Я говорю о моральных данных.

Ребекка. Каких же это?

Кролл. Которые нужны были для того, чтобы вы вообще появились на свет.

Ребекка. Что вы такое говорите!

Кролл. Я заговорил об этом только потому, что эти данные объясняют все ваше поведение.

Ребекка. Я не понимаю. Выскажитесь прямо.

Кролл. Я, право, думал, что вы отлично все знаете. А то как было понять, что вы позволили доктору Весту вас усыновить...

Ребекка (встает). Ах, вот что! Теперь понимаю.

(*802) Кролл. ...что вы приняли его имя. Фамилия вашей матери была Гамвик.

Ребекка (переходя на другую сторону комнаты). Это фамилия моего отца, господин ректор.

Кролл. Матери вашей, по роду ее занятий, верно, частенько приходилось сталкиваться с уездным врачом.

Ребекка. Это так.

Кролл. И вот он берет вас к себе, как только мать ваша умирает. Обходится с вами сурово. И все-таки вы остаетесь у него. Вы знаете, что он не оставит вам ни гроша. Вам и достался от него всего-навсего ящик с книгами. И все-таки вы терпеливо переносите все. Жалеете его, ухаживаете за ним до конца.

Ребекка (у стола, презрительно глядя на него). И то, что я делала все это, вы объясняете тем, что мое появление на свет было связано с чем-то безнравственным... преступным?

Кролл. Все, что вы делали для доктора, я отношу на счет невольного дочернего чувства. В остальном же вашем поведении я усматриваю отпечаток вашего происхождения.

Ребекка (горячо). Но в ваших словах нет ни крупицы правды! И я могу доказать это. Доктор Вест еще не переехал в Финмаркен, когда я уже была на свете.

Кролл. Извините, фрекен. Он приехал туда за год до этого. Я справлялся.

Ребекка. Вы ошибаетесь, говорю вам! Совершенно ошибаетесь!

Кролл. Вы третьего дня сами сказали, что вам двадцать девять лет. Пошел тридцатый.

Ребекка. Да? Разве я сказала?

Кролл. Да, сказали. И вот можно высчитать...

Ребекка. Стойте! Не к чему высчитывать. Так и быть, скажу вам прямо: я старше, нежели выдаю себя. На целый год.

Кролл (недоверчиво улыбается). В самом деле? Вот новость. Как же это случилось?

Ребекка. Когда мне исполнилось двадцать пять лет, мне показалось... что для незамужней я становлюсь уж чересчур старой. Вот я и стала скрадывать у себя год.

(*803) Кролл. Вы? Свободомыслящая женщина? А предрассудка насчет брачного возраста держитесь?

Ребекка. Да, это было бесконечно глупо... смешно. Но в нас всегда засядет что-нибудь такое, от чего не отделаешься. Таковы уж мы, люди.

Кролл. Пусть так. Но расчет мой все-таки может оказаться верным. Доктор Вест приезжал туда на короткое время за год до своего назначения.

Ребекка (порывисто). Это неправда!

Кролл. Неправда?

Ребекка. Да. Мать никогда об этом не говорила.

Кролл. Не говорила?

Ребекка. Никогда. И сам доктор Вест тоже. Никто ни слова.

Кролл. Не потому ли, быть может, что оба имели свои причины скрадывать год? Как и вы, фрекен Вест. Пожалуй, это семейная особенность.

Ребекка (ходит по комнате, сжимая и ломая руки). Быть не может! Вы просто хотите мне это внушить. Это неправда! Никогда в жизни не может быть правдой! Не может быть! Никогда в жизни!..

Кролл (встает). Но, любезнейшая фрекен Вест... ради бога... почему вы так горячитесь? Вы прямо пугаете меня! Что мне думать, предполагать!..

Ребекка. Ничего. Нечего вам ни думать, ни предполагать.

Кролл. Ну, так объясните же мне, почему вы в самом деле принимаете это дело... одну эту возможность так близко к сердцу?

Ребекка (овладев собой). Очень просто, ректор Кролл. Какая же мне охота слыть незаконнорожденной?

Кролл. Так... Хорошо, удовлетворимся пока таким объяснением. Но, значит, вы сохранили-таки некоторые... предрассудки и по этой части?

Ребекка. Да, вероятно.

Кролл. Надо думать, что с вашим пресловутым освобождением и во многом другом дело обстоит так же. Вы начитались книжек, набрались из них всяких мыслей и мнений. Получили некоторое понятие о разных научных исследованиях, которые с виду опрокидывают кое-что из того, (*804) что до сих пор считалось у нас незыблемым, заповедным. Но все это осталось для вас лишь внешним знанием, фрекен Вест. Вы усвоили его лишь чисто внешним образом. Оно не вошло вам в плоть и кровь.

Ребекка (задумчиво). Быть может, вы правы.

Кролл. Да проверьте себя, и вы увидите! А раз уж дело обстоит так с вами, то нетрудно догадаться, как оно обстоит с Йуханнесом Росмером. Ведь это просто безумие - бежать навстречу собственной гибели, объявляя себя публично отступником. Подумайте, он, с его робкой натурой! Представьте себе его отверженным... гонимым теми, с кем он прежде был заодно. Мишенью беспощадных нападок со стороны лучших членов общества. Никогда в жизни не вынести ему этого, не устоять!

Ребекка. Он должен вынести, устоять. Теперь ему поздно возвращаться назад.

Кролл. Отнюдь не поздно. Никоим образом. Случившееся можно замять... или, по крайней мере, истолковать временным, хотя бы и прискорбным заблуждением. Но, разумеется, безусловно необходимо принять одну меру предосторожности.