Александр Пушкин - Замечания о бунте

22-го сентября сии кровопивцы на рассвете приступивши к сей Рассыпной крепости, стали вдруг залпом палить из 10 пушек. В сей крепости находящийся комендант секунд-маиор Виловской с одною ротою солдат, хотя стоял и дрался с ними, как долг и присяга повелевает, однако казаки в оной крепости изменя, разобрали 2 стены, в которой пролом злодеи ворвавшись, сделали по всей крепости крик и визг и, нашед ее императорского величества слугу, означенного коменданта Виловского, в мелкие части изрубили и всех офицеров перестреляли, а попа, вывезши за крепость версты с полторы, повесили и по многом кровопролитии, во-первых, государеву казну, пушки, порох с прочими припасы, вино, а потом и всех жителей очистив до чиста, пустились к Нижней Озерной крепости. В день высокоторжественныя коронации ее императорского величества, то есть сентября 22 дня, у нашего господина губернатора Рейнсдорпа после обеда было на балу немалое собрание знатных по городу господ; в 10 часу прибежал из Яицкого городка секретный от тамошнего коменданта курьер с объявлением о Яицком бунте, також и о душегубстве Емельки Пугачева с его толпою и что Емелька идет разбойническою и грабительною рукою прямо в Оренбург и что уже пошел к Нижней Озерной крепости, отстоящей от Оренбурга не с большим за 80 верст, и что оный курьер насилу ушел, и то по ту сторону, чрез Кайсацкую степь, и тем спасся. Как бы то секретно ни было, однако на завтришний день стал весь город Оренбург знать, ибо команда секретная наряжена была в поход, а государственный вор со всем своим треклятым сборищем того ж 23 сентября управлял свое богомерзкое дело, а именно, на рассвете напал на Озерную крепость, которую почти без труда отбил, ибо, изменя, казаки сами руками крепость Пугачеву отдали, в которую крепость Емелька с сообщниками своими въехав, тутошнего коменданта Харлова и прочих обер-офицеров перевешал. Но каким же образом Емелька вешал людей, тако ж любимцы его приводя к нему людей, которых им похотелось истреблять от земли живых для славы, говорили Емельке, так прикажете ли вешать? а он, ничего не говоря, махал только платком, а по маханию его попавшихся в их тиранские руки без милосердия удавливали. После многого кровопролития всех оставшихся в сей крепости к присяге приводил и допускал к своей руке, которую покрыв полотенцем, держали двое казаков, и кто его руку целовал открытую, то один из них после целования тотчас оную обтирал полотенцем, а потом, чтоб не изурочить оную, покрывал другой. После сей богомерзкой и гнусной церемонии приказал Емелька своему сонму в крепости погулять, ибо торопился он к Татищевой крепости, гулянье же их состояло особливо в пьянстве и грабеже всех жителей в той крепости находящихся, так и в забрании казны денежной, пушек, пороху и вина.

24-го сентября наряженною командою бригадир Билов был командирован и послан в поход к вышереченной злодейской толпе на встречу, а с ним бригадиром Биловым командировано было 800 человек здешних Оренбургских казаков со всем исправным воинским, как надобно к неприятельскому бою, оружием. У казаков Оренбургских предводителем был сотник от Оренбургского казачьего войска депутат Подуров. И так бригадир Билов того ж месяца 26 дня с вышеупомянутою командою прибыл в Татищевскую крепость, не видав ни одного Емелькина сообщника, ибо все они, воры и душегубцы, обирали по сторонам народ, скот и прочие багажи с своим предводителем Емелькою.

27 числа на рассвете сказано бригадиру Билову и коменданту, в той крепости находящемуся с ротою и казаками, полковнику Елагину, что злодейская толпа стала оказываться из города кучами немалыми, что, бригадир услышав, велел всем к своим местам идти поспешно и всю команду уговаривал, чтоб дружно стояли, как долг присяги велит. В осьмом часу стали Емелькины наездники смело и близко под крепость великими кучами подъезжать, что видя, бригадир Билов велел из пушек и из единорогов палить, и по продолжающейся с обеих сторон прежестокой чрез 8 часов пушечной пальбе, сделал бригадир с пехотой и конницей высылку, куда вышедши с своею командою сотник и казачий депутат Подуров, тотчас со всею командою своею, изменя, к Емельке передался и вдруг, на ту ж Билову команду с Емелькиными сообщниками напав, начал рубить; прочие же оставшиеся казаки сено возле крепости зажгли, от которого пожару крепость загорелась, от чего народ обробел, и крепость почти руками отдана была, в которую Емелька ворвавшись, бригадира Билова и коменданта Елагина и его Елагина жену в мелкие части изрубил, прочих же офицеров перевешал, солдат всех из пушек до трех раз картечами велел, которые против их, разбойников, стояли, что и сделалось после третьего разу стрельбы; которые остались живые, оных дарил Емелька жизнию, всех однако более 20 человек не осталось, и то почти все ранены. Когда уже оные проклятые душегубцы напиталися довольно христианския крови, ударились все в той крепости жителей грабить, грабеж свой чрез всю ночь продолжали, також денежную казну тоя крепости и бригадира Билова, пушки, единороги и прочие все припасы себе побрали, да и как они любили вино, в выходе которого больше сорока бочек было, не забыли оного несколько с собою взять. В сей Татищевой крепости Емелька при отъезде своем из оной сделал вещь сожаления и смеха достойную: у коменданта вышеозначенной Рассыпной крепости Виловского была жена, которую душегубец с малолетною дочерью до Татищевой вед крепости, и которой было жизнь даровал, в Татищевой же крепости проведав на ней с деньгами черес, в котором как скоро оная комендантша заперлася, тотчас приказал оную повесить, а из принесенных палачом ему, вору, 200 руб. приказал один рубль бывшей комендантши Виловского дочери дать, а прочие сам у палача отнял, тако ж бывшего Татищевой крепости полковника и коменданта Елагина дочь в замужестве бывшую не с большим полгода за помянутым Нижней Озерной крепости комендантом премиер-маиором Харловым, которая в тот самой бунт приехала к отцу, себе в любовницы, а оставшего ее родного брата 10-летнего в камер-пажи взял на свое будто попечение из великого сожаления, которых в ноябре месяце того ж 1773 года из великого своего природного милосердия приказал удавить, и донага обнажа, оба тела, брата и сестры, мертвых в яр бросить и сестре брата на руку положить.

29-го сентября из вышепомянутой Татищевой крепости потянулся варвар и душегубец Емелька Пугачев поближе к Оренбургу с своим треклятым сборищем к Чернореченской крепости, которая отстоит от Оренбурга за 18 верст; однако им тут наживы ни малой не было, ибо из Оренбурга по известию из Татищевой крепости за сутки послан был в ту Чернореченскую крепость указ, чтоб оной крепости комендант премиер-маиор Краус все в крепости забравши: денежную казну, порох, пушки и вино, следовал с народом в Оренбург и следуя бы мост для переправы из Черноречья до Оренбурга чрез Сакмару реку, за 7 верст от Оренбурга лежащий, весь приказал разломать, что все и сделалось. Маиор Краус мост приказал изломать, а сам явился с командою в Оренбург благополучно; вор же Емелька с своею толпою того же самого дня в Чернореченскую крепость приехавши и слышавши, что маиор Краус с командою ушел в Оренбург, тотчас, нимало не мешкав, погнался в погоню за оным, однако, приехавши к разломанному мосту, принужден ночевать и 30 сентября всякие происки делал, чтоб переправиться, но никаким образом не мог.