Готфрид Келлер - Новеллы

Он в самом деле говорил искренне и в дружеском тоне.

- Ну, подумайте немного и идите за мной, если вам по душе мой совет. Махните рукой на весь свет, берите друг друга и никого не спрашивайте! Подумайте о веселой брачной постели в лесной чаще или на стоге сена, если на воле вам слишком холодно!

С этими словами он ушел в дом. Френхен дрожала в объятиях Сали.

- Что ты скажешь на это? - спросил он. - Пожалуй, неплохо было бы махнуть рукой на весь мир и без помех любить друг друга. - Правда, он произнес это скорее как шутку, рожденную отчаянием, чем серьезно.

Но Френхен поцеловала его и простодушно ответила:

- Нет, туда я идти не хочу, эта жизнь не по мне. Молодой человек с валторной и девушка в шелковой юбке тоже дружки; как говорят, они сильно любили друг друга. И вот на прошлой неделе эта особа в первый раз ему изменила, и он никак не может с этим примириться; вот почему он так угрюм, отворачивается от нее и от всех, а они потешаются над ним. Девушка наложила на себя веселое покаяние: танцует одна, ни с кем не разговаривает и этим только выставляет его на посмешище. По всему видно, что бедный музыкант сегодня же помирится с ней. А я бы не могла изменить тебе, и мне не хочется быть там, где происходят подобные вещи, хоть я готова вынести все, лишь бы только быть твоею.

И бедная девушка все сильнее дрожала в объятиях Сали; уже с обеда, когда хозяйка трактира приняла ее за невесту и она, не протестуя, вошла в эту роль, Френхен загорелась страстью, как невеста, и огонь в ее крови пылал тем горячее и неудержимее, чем безнадежнее было их положение. Сали также был взволнован: как ни мало прельщали его речи скрипача, они внесли смятение в его душу, и он произнес, запинаясь:

- Войдем в дом, надо еще раз что-нибудь съесть и выпить.

Они вошли в трактир, где уже не было никого, кроме небольшой компании бродяг, сидевших за скудной трапезой.

- Вот наши жених и невеста! - закричал скрипач. - Веселитесь, радуйтесь, и давайте-ка мы вас повенчаем.

Их заставили сесть за стол, и они подчинились, желая спастись от самих себя. Они рады были, что хоть ненадолго очутились среди людей. Сали заказал вина и обильной еды, и началось общее веселье. Печальный музыкант помирился со своей неверной подругой, и оба жадно и блаженно ласкали друг друга. Вторая буйная пара пела, пила и тоже не скупилась на доказательства любви, а скрипач и горбатый контрабасист шумели что было мочи. Сали и Френхен притихли и сидели обнявшись. Вдруг скрипач потребовал, чтобы все замолчали, и приступил к шуточной церемонии, изображавшей брачный обряд. Сали и Френхен пришлось взяться за руки, и все поднялись со своих мест и по очереди подходили к ним, чтобы поздравить и приветствовать их вступление в свое братство. Хоть они ни единым словом не противились и относились к этому как к шутке, но их бросало то в жар, то в холод. Небольшая компания, разгоряченная крепким вином, становилась все более шумной и возбужденной, но вдруг скрипач напомнил, что пора уходить.

- Идти нам далеко, - сказал он, - а уже за полночь. Пора отправляться. Проводим жениха и невесту, а я пойду впереди и сыграю, чтобы все было как полагается.

Так как Сали и Френхен, беспомощные и одинокие, не имели другого выбора, да и вообще находились в полной растерянности, они подчинились и на этот раз; их поставили впереди, а остальные две пары образовали позади них процессию, которую замыкал горбун с контрабасом на плече. Черномазый, выступавший первым, как одержимый играл всю дорогу, пока они спускались с горы, а остальные, шествуя вслед за ним, смеялись, пели и плясали. Так эта безумная ночная процессия двигалась по тихим полям и проследовала через родную деревню Сали и Френхен, обитатели которой давным-давно спали.

Когда они шли тихими улицами мимо утраченных для них родных домов, ими вдруг овладело болезненно-буйное веселье, и, следуя за скрипачом, они стали плясать наперебой с другими, целовали друг друга, смеялись и плакали. С пляской поднялись они на вершину холма, куда их вел скрипач и где находились те три пашни, и тут, наверху, черномазый парень снова с силой ударил по струнам и стал кружиться, как привидение, а его спутники не отставали от него в удальстве, так что мирная вершина казалась каким-то Блоксбергом, где совершался шабаш ведьм; даже горбун, тяжело дыша, подпрыгивал со своей ношей, и никто, казалось, уже не обращал внимания на остальных.

Сали крепче сжал Френхен в своих объятиях и заставил ее остановиться; он первый пришел в себя. Он горячо целовал Френхен в губы, чтобы она замолчала, так как Френхен совершенно забылась и распевала во весь голос. Наконец она поняла его, и они стояли, молча прислушиваясь, пока шумная свадебная свита мчалась через поле и, не заметив их отсутствия, скрылась за берегом реки. Но скрипка, смех девушек и крики парней еще долгое время звенели в ночи, пока все не замерло и не сменилось тишиной.

- От них мы спаслись, - произнес Сали, - но как нам спастись от самих себя? Как нам уйти друг от друга?

Френхен была не в состоянии что-нибудь ответить; тяжело дыша, она охватила его шею.

- Разве проводить тебя обратно в деревню и разбудить людей, чтобы они приютили тебя? Завтра ты пойдешь своим путем, и все, должно быть, устроится, ты везде пробьешься.

- Пробиваться без тебя?

- Обо мне забудь!

- Никогда! А ты? Разве ты можешь забыть меня?

- Не в этом дело, дорогая! - ответил Сали, лаская пылающие щеки девушки, которая страстно прижималась к его груди. - Теперь будем говорить только о тебе; ты еще так молода, перед тобою открыты все пути.

- А перед тобою разве нет, старик?

- Идем, - сказал Сали и повел ее.

Но они прошли всего несколько шагов и опять остановились, чтобы обнять и приласкать друг друга. Тишина, объявшая мир, пела и звучала в их сердцах; слышен был только спокойный, ласковый плеск реки, медленно протекавшей внизу.

- Как все чудесно кругом! Ты слышишь: какие-то звуки, будто чудное пение или колокольный звон?

- Это шумит река. Кругом все молчит.

- Нет, еще что-то другое звенит - здесь, там, далеко, повсюду...

- Кажется, это наша собственная кровь шумит в жилах.

Они еще несколько мгновений прислушивались к этим воображаемым или действительным звукам, которые порождала великая тишина и которые смешивались, как им казалось, с волшебным действием лунного света, разливавшегося вблизи и вдалеке по белому осеннему туману, низко стлавшемуся над долинами.

Вдруг Френхен вспомнила что-то: она стала шарить за лифом и сказала:

- Я купила для тебя кое-что на память.

И она подала ему простое кольцо и сама надела его на палец Сали. Он тоже вынул свое колечко и надел его на руку Френхен, сказав:

- Мы, значит, надумали одно и то же.