Редьярд Киплинг - Наулака - История о Западе и Востоке

Он вынул из-за пояса отполированную до блеска из-за частого употребления табакерку и взял оттуда, как показалось Кейт, целую горсть пилюль. Отчаяние начинало овладевать ею.

- Покажите мне женскую палату, - сказала она устало.

- О, женщины у нас и наверху, и внизу, - словом, повсюду, - ответил доктор небрежно.

- А где роженицы? - спросила она.

- Да где придется.

- Кто же ухаживает за ними?

- Они меня не жалуют. Но к ним приходит одна очень искусная женщина она не работает у нас.

- Есть ли у нее специальная подготовка, училась ли она где-нибудь?

- Она пользуется большим уважением в своей деревне, - сказал доктор. Она сейчас здесь, я вы можете поговорить с ней, если желаете.

- Где она? - потребовала ответа Кейт.

Дхунпат Раи, чувствуя некоторую неловкость, поспешил указать ей дорогу вверх по узенькой лестнице, которая привела их к запертой двери. Из-за двери доносились крики и завывания, которые обычно сопровождают появление человека на свет божий.

Кейт в гневе распахнула дверь и ворвалась в палату. И несмотря на то, что это была палата государственной больницы, в ней стояли сделанные из глины и коровьего навоза изображения двух богов, и женщина, призванная ухаживать за больными, осыпала их бутонами ноготков. Все окна, все отверстия, через которые в палату мог проникнуть свежий воздух, были закрыты, и в углу свирепо полыхал родильный огонь, от дыма которого Кейт чуть было не задохнулась.

Никто никогда не узнает, что именно произошло между Кейт и "пользующейся большим уважением в своей деревне" женщиной. Девушка оставалась в палате около получаса. Но женщина покинула ее значительно раньше, причем волосы ее были растрепаны, и, уходя, она что-то кудахтала себе под нос.

После этого Кейт уже нельзя было ничем удивить: она была готова к самому худшему. Ее не поражало ни неряшливое приготовление лекарств в больнице (ступку для измельчения порошков никто никогда не мыл, и поэтому каждый пациент вместе с предписанным лекарством получал еще целый букет дополнительных снадобий), ни грязные, без водопровода и канализации, плохо освещенные и никогда не проветриваемые комнаты, по которым она ходила, все более теряя надежду. Пациентам было разрешено принимать знакомых и родственников, когда им заблагорассудится, и получать от них любые гостинцы, подаренные от доброго сердца, пусть даже безусловно вредные для здоровья. Когда в больнице кто-нибудь умирал, плакальщицы выли над покойником, окружив койку, а потом проносили обнаженное тело по больничному двору, где хохотали сумасшедшие, а оттуда - в город, куда, по велению Господа, попадали и разнообразные заразные болезни.

Инфекционных больных никто не изолировал, и дети, страдающие от офтальмии, спокойно играли с детьми посетителей или у постели дифтеритного больного. Доктору удавалось успешно лечить всего одну болезнь, весьма распространенную в этих местах и фигурирующую в учетных книгах больницы под названием "укусы в поясницу". Дровосеки и мелкие торговцы, которым доводилось путешествовать по безлюдным дорогам штата, не "так уж редко встречались с тиграми, и в таких случаях доктор, не считаясь с требованиями английской фармакопеи, прибегал к простейшим, но хорошо зарекомендовавшим себя в соседних деревнях домашним средствам и творил чудеса. И тем не менее было необходимо объяснить ему, что в будущем у государственной больницы будет лишь один начальник, приказы которого должны исполняться беспрекословно, и имя этого начальника мисс Кейт Шерифф.

Доктор, зная, что Кейт лечит придворных и членов королевской семьи, ничем не выразил своего несогласия. Он пережил уже много реформ и реорганизаций и знал, что его собственная инертность и хорошо подвешенный язык позволят ему пережить еще не одну попытку перевернуть все в больнице вверх дном. Он отвесил поклон и, пропуская упреки мимо ушей, в качестве ответа привел лишь один аргумент:

- Больница получает из казны всего-навсего сто пятьдесят рупий в месяц. Как же можно за такие деньги купить лекарства и привезти их из Калькутты?

- Я плачу по этому счету, - сказала Кейт, сидя за письменным столом в ванной комнате, служившей кабинетом, и составляя список самых нужных медикаментов и средств ухода за больными, - я и впредь буду платить за все, что сочту необходимым,

- Счет пройдет через меня как лицо официальное? - спросил Дхунпат Раи, склонив голову набок.

Не желая создавать ненужных сложностей и дополнительных препятствий, Кейт согласилась. Когда рядом, в соседних палатах, лежали несчастные создания, за которыми никто не ухаживал и которых никто не лечил, отданные на милость такого врача, как Дхунпат Раи, Кейт не могла торговаться насчет комиссионных.

- Да, конечно, - сказала она решительно. И когда доктор взглянул на размер и прикинул стоимость составленного ею списка, он почувствовал, что может многое стерпеть от Кейт.

Через три часа Кейт вышла из больницы в полуобморочном состоянии, умирая от усталости, голода и острой боли в сердце.

XI

Когда Тарвин встретился с махараджей, тот еще не успел принять обычную утреннюю дозу опиума и потому находился в глубочайшей депрессии. Человек из Топаза, решившийся приступить к исполнению своего плана, смотрел на него цепким. изучающим взглядом.

Первые слова махараджи помогли ему завести разговор на нужную тему.

- Зачем вы сюда приехали? - спросил у него махараджа.

- В Ратор? - переспросил Тарвин с лучезарнейшей улыбкой.

- Да, в Ратор, - проворчал махараджа. - Агент сахиб говорит, что вы не служите никакому правительству и приехали сюда с одной целью - все кругом высматривать и писать ложные донесения. Так зачем вы приехали?

- Я приехал, чтобы повернуть течение вашей реки. В ней есть золото, сказал он уверенно.

Раджа ответил на это лаконично:

- Идите и разговаривайте об этом с правительством, - произнес он мрачно.

- Мне кажется, это ваша река, - ввернул Тарвин неунывающим тоном.

- Моя! Ничего в этом штате мне не принадлежит. Торговые люди днем и ночью стоят у моих ворот, чтобы вытрясти из меня деньги. Агент сахиб ни за что не хочет разрешить мне самому собирать налоги, как поступали мои предки. У меня нет армии.

"Все это чистая правда, - прошептал Тарвин, - и в один прекрасный день я мог бы убежать, прихватив с собой всю его армию".

- Да если бы у меня и была армия, - продолжал махараджа, - мне не с кем было бы воевать. Я всего-навсего старый беззубый волк. Уезжайте отсюда!

Разговор происходил на мощенном плитами дворе у того самого дворцового крыла, где находились покои Ситабхаи. Махараджа сидел в сломанном виндзорском кресле*, а его грумы проводили перед ним одного за другим оседланных и взнузданных коней, в надежде, что один из них приглянется махарадже и он выберет его для королевской прогулки. Утренний ветер разносил по выложенному мрамором двору затхлый, нездоровый воздух дворца, и этот запах уж никак нельзя было назвать благотворным.