Джон Кроули - Большой, маленький

МАЛЕНЬКИЙ, БОЛЬШОЙ Размышляя подобно луговому мышонку, как пережить зиму, Смоки жадно вдыхал запах летнего неба лежа поздно вечером на земле и глядя вверх, хотя в названии этого месяца была буква "р" и Клауд считала, что это плохо для нервной системы, для костей и вообще для всего тела. Странно, но непостоянные созвездия были именно тем, что он предпочел оставить в памяти о прошедшем лете, но перемены в небе происходили так медленно, казались такими маловероятными, что это успокаивало его. Ему достаточно было взглянуть на часы, чтобы заметить, что созвездия переместились южнее подобно каравану гусей, улетающих к югу... Ночью стал виден Орион и высветилось созвездие Скорпиона; ночь была по-августовскому теплой, но судя по всему это была последняя теплая ночь. Смоки, Софи и Дэйли Алис лежали на спине на вытоптанном овцами лугу, их головы были тесно сдвинуты, как яйца в гнезде, лица казались бледными в слабом свете звезд. Их головы были так близко, что когда кто-нибудь указывал на звезду, вытянутая рука была более или менее в поле зрений остальных; они могли бы провести всю ночь, говоря "вон там, смотри, куда я показываю". На коленях Смоки лежал открытый справочник звездного неба и он смотрел в него, подсвечивая себе светлячком, которого он поймал и посадил в целлофановый пакет из-под датского сыра; света было вполне достаточно, и он не слепил глаза. - Кемелопард,- сказал он, указывая на качающуюся на севере звезду; она была не очень хорошо видна, так светила на самой линии горизонта.- Это Кемелопард. - А что такое Кемелопард? - снисходительно спросила Дэйли Алис. - По существу это жираф,- отозвался Смоки,- верблюд-леопард. Верблюд в шкуре леопарда. - Ради бога, почему же жираф? - спросила Софи.- Как он попал туда? - Держу пари, что ты не первая спрашиваешь об этом,- сказал Смоки смеясь.- Представь себе их удивление, когда они впервые посмотрели на небо и сказали: о мой бог, что там делает жираф? Небесный зверинец промчался перед ними, начав с зоопарка и перейдя на мужчин и женщин, богов и героев; созвездия Зодиака - хотя той ночью не все звезды были хорошо видны - предстали перед их глазами. Туманность Млечного Пути, раскинувшись широкой радугой светила над их головами; Орион приподнял одну ногу над линией горизонта, преследуя свою собаку Сириус. Они раскрыли сиюминутные знаки, которыми обменивались звезды. Юпитер, мерцая, горел на западе. Смоки с детских лет читал сказки о звездах. Картинки в детских книжках были такими неопределенными и неполными, а сказки, по крайней мере некоторые из них, такими незначительными и обыденными, что Смоки казалось, что все должно быть правдой: Геракл выглядел таким же маленьким, как и он сам и его можно было отыскать на картинке только, если заранее знать, что он там был изображен и где именно искать. В это же самое время Софи думала об их собственной сказке, о судьбе их троих, связанных друг с другом так же постоянно, как созвездия. В ту неделю Земля в своем движении проходила через хвост давно пролетевшей кометы и каждую ночь звездный дождь рассыпался в черном небе; звезды вспыхивали беловатым светом и сгорали без остатка. - Некоторые из них не больше, чем камешки-голыши или булавочная головка,- сказал Смоки,- то, что вы видите всего лишь отблеск в атмосфере. Но в тот день Софи могла ясно видеть падающие звезды. Она подумала, что, наверное, она могла бы поднять одну звезду, рассмотреть ее и увидеть, как она падает - мгновенная ослепительная вспышка, которая заставляла ее затаить дыхание, а ее сердце замирало от ощущения бесконечности. Была ли это чья-то более счастливая судьба? Она нашла в траве руку Смоки; другой его рукой уже завладела ее сестра и сжимала ее всякий раз, когда в небе вспыхивала догорая звезда. Дэйли Алис не могла сказать, что она чувствовала - величие или ничтожество. Она не переставала удивляться, неужели ее голова такая большая, что может вместить в себя всю звездную вселенную, а может быть, Вселенная так мала, что может поместиться в человеческой голове. Два этих чувства боролись в ней, попеременно одерживая верх. Так звезды мелькали перед ее глазами, а потом Смоки взял ее руку, она закрыла глаза и показалась сама себе мельчайшей песчинкой, а внутри ее, как будто в крошечной коробочке светили звезды. Так они лежали довольно долго, не разговаривая, каждый испытывая странное чувство непостоянства, эфемерности Вселенной парадоксальное, но неоспоримое чувство; и если бы у звезд были лица и они сияли в небе так близко, как казалось, то они бы увидели их троих, как одно созвездие, соединенное в виде колеса на фоне темного, как небо, луга.

НОЧНОЕ СОЛНЦЕСТОЯНИЕ Окно было закрыто, но в самом углу оставалась небольшая щель и полночный ветер дул, собирая в шероховатые холмики пыль на подоконнике: комната была подходящей для НИХ и ОНИ вошли. Их было трое в спальне Софи и они стояли, тесно прижавшись друг к другу; они разговаривали, советуясь, склонив головы в коричневых кепках, их бледные лица напоминали маленькую луну каждое. - Посмотри, она спит. - Да, и ребенок спит у нее на руках. - Она крепко его держит. - Не так уж и крепко. Все как один, они подошли ближе к высокой кровати. Лайлек лежала на материнских руках, ее головка была прикрыта чепчиком от холода, она согревала своим теплым дыханием щеку Софи. - Ну, бери ее. - А почему ты не берешь, если ты так беспокоишься? - Давайте все вместе. Шесть длинных белых рук протянулись к Лайлек. - Подождите,- сказал один из них,- а где другая? - Ты должен был принести ее. - Нет, не я. - Здесь она, здесь. Они что-то доставали из туго набитого портфеля. - Конечно, не очень похожа. - Что делать дальше? - Дуй. Они что-то держали, прикрывая своими телами и дули все разом. Один из них все время оглядывался на спящую Лайлек. Они дули до тех пор, пока то, что они держали, не превратилось в другую Лайлек. - Хватит. - Теперь очень похоже. - Теперь бери... - Подожди пока... Один из них очень близко подошел к Лайлек и потянул покрывало, которым была укрыта девочка. - Посмотри, ее ручки запутались в волосах матери. - Быстрее распутай. - Бери ребенка, а то мы разбудим мать. - Возьми это.- Один из вошедших протянул огромные ножницы, которые тускло поблескивали в слабом свете ночника, и открыл их со слабым щелчком. - Не говори "гоп", пока не перепрыгнешь. Один держал ненастоящую Лайлек, другой приготовился забрать у Софи ее дочь, а третий стоял с ножницами. Они проделали все очень быстро. Ни мать, ни ребенок не проснулись, и они положили то, что они принесли, на грудь Софи. - Теперь пошли. - Легко сказать. Придется возвращаться другим путем. - Если так нужно... Двигаясь как один и беззвучно /старый дом, казалось, затаил дыхание, пока они проходили, руководствуясь каким-то одному ему известными причинами/, они подошли к входной двери; один из них подошел и открыл ее, все выскользнули в ночь и быстро исчезли вместе с попутным ветром. Лайлек ни разу не проснулась и не издала ни звука, Софи тоже спала, ничего не чувствуя. Ее сон не нарушился, за исключением того, что когда она повернулась на другой бок, окончание сна стало печальным и она почувствовала себя как никогда раньше тяжело.