Клайв Льюис - Кружной путь, или Блуждания паломника

Глава 4

Джон обретает голос

Мысль эта утешила его, и он - и решительно, и робко - отправился вдоль по выступу. Узкие места сильно пугали его, и вскоре он понял, что не может ступить и шагу, не думая об Абсолюте, которого так почитает мистер Мудр. Иначе воля его не слушалась; лишь из этого необъятного сосуда он черпал хоть какое-то мужество. Он твердил себе, что, собственно, он сам и есть Абсолют, но не весь, и сейчас обращается к той, другой Его части. Естественно, что ее он называет на "ты". Метафора, конечно... то есть, не только метафора... Ни в коем случае нельзя это путать с мифическим Хозяином... Как об этом ни думай, все будет не совсем то.

И тут с Джоном случилось нечто странное - он запел. Песню его я запомнил не всю, но начиналась она словами:

"Услышь мой крик, послушай мою мольбу! От конца земли взываю к тебе в унынии сердца моего:

Возведи меня на скалу, для меня недосягаемую... [1]

И слова эти придумал он сам.

Услышав себя, он испугался еще больше. День склонялся к вечеру, на узком выступе стало почти темно.

Глава 5

Сколько стоят пища и питье

Джону было страшно, и очень хотелось есть, и очень хотелось пить. И мне приснилось, что к нему подошел человек и сказал:

- Ночь ты проведешь тут, но я принес тебе хлеба, а в десяти шагах бьет родник. Доползи до него.

- Я не знаю вашего имени, - отвечал Джон, - и не вижу лица, но я благодарю вас. Не поедите ли и вы со мной?

- Я не голоден, - сказал человек. - Сейчас я уйду, только дам тебе совет. Выбирай: или то, или это.

- Что вы хотите сказать?

- Ты остаешься жив лишь потому, что молишь и просишь кого-то, называя его разными именами. А сам себе ты твердишь, что это - просто метафоры.

- Я ошибся?

- Может, и нет. Но играй честно: если Его помощь - не метафора, не считай метафорой и правила. Если Он отвечает на твой зов, значит, Он может говорить и Сам, без просьб. Если ты вправе к Нему воззвать, и Он вправе обратиться к тебе.

- Кажется, я понял. Вы хотите сказать, что я - не свой, что надо мною все же есть Хозяин?

- Пусть так. Чем же это плохо? Ты слышал от Мудра, что правила - и твои, и не твои. Разве ты не собирался выполнять их? А если собирался, тебе же лучше, если Кто-то поможет.

- Да, - сказал Джон. - Кажется, вы меня поймали. Наверное, я все же не собирался выполнять их... или не всегда... или не до конца. Но в каком-то смысле собирался. Знаете, когда занозишь палец, и хочешь вынуть занозу, и боишься. Совсем другое дело - пойти к доктору, чтобы он вынул ее, когда ему вздумается.

Человек засмеялся.

- Вижу, ты хорошо меня понял, - сказал он. - Главное, вынь занозу.

И снова ушел.

Глава 6

Поймали!

Джон легко отыскал родник и, напившись, присел поесть. Хлеб был пресноват, и вкус его показался Джону знакомым. Он так устал, что почти и не думал о недавней беседе. Слова незнакомца лежали на дне его души холодным комком, но в голове мелькали Виртус, утесы, скалы, забота о завтрашнем дне, а больше всего - радость от того, что он сыт и может никуда не идти. И он крепко заснул.

Утром он вскочил в неописуемом страхе. Синее небо стерегло его, скалы ограждали, словно стены темницы, тропа указывала единственный путь. Хозяин настиг его и заполнил мир всплошную. Он распоряжался, Он приказывал, и уйти от Него нельзя было даже на краю света, что там - даже за этим краем! Значит, и впрямь, все - это Он, а ты снова в рабстве, тебя не оставят в покое, тебе не положено ни одного своего угла. И Джону показалось, что он крошечное насекомое, которое поймал и рассматривает в лупу великан.

Однако он умылся, и попил воды, и пошел вперед. Шел он целый день, хлеб придал ему силы. Смотрел он вбок, на отвесный склон, чтобы не взглянуть вниз, и много думал. Он думал о том, что надо будет проститься с островом, ибо даже если такое место существует, нельзя тратить душу на поиски. Но это его не очень опечалило - он тосковал теперь скорее по Кому-то, а не по чему-то. Утешал он себя и тем, что Хозяин, конечно, совсем не такой, как говорили управители, поскольку человек не может создать Его правильный образ.

Глава 7

Отшельник

Джон услышал негромкий звон, и взглянул, и увидел часовенку в пещере, и отшельника по имени Историй, такого худого и старого, что руки его были прозрачны.

- Зайди ко мне, сын мой, - сказал отшельник, - и поешь, и попей, а тогда продолжай свой путь.

Джону было отрадно услышать человеческий голос среди этих скал, и он вошел в пещеру. Отшельник дал ему воды и хлеба, а сам только выпил немного вина.

- Куда ты идешь, сын мой? - спросил он.

- Мне кажется, отец, я иду, куда не хочу, - отвечал Джон, - ибо искал я остров, а нашел Хозяина.

Отшельник смотрел на него, то ли кивая, то ли трясясь от старости.

- Снобы правы, - продолжал Джон, как бы думая вслух, - и бледные братья правы, миру не утолить моей жажды, и остров - одно мечтание. Но я забыл, отец, что ты не знаешь этих людей.

- Я знаю всю страну, - сказал отшельник. - Где они живут?

- К Северу от дороги. Снобы - на земле Маммона и Духа Времени, бледные - перед самыми горами, в Краю Твердолобых.

- Я бывал там нередко в молодые годы. Скажи мне, держатся ли они своих прежних обычаев?

- Каких же именно?

- Смотря по тому, кто на чьей земле. Когда свернешь с дороги к Северу, по правую руку будут Маммон и этот Дух, и еще кое-кто, а по левую, у самых гор, две девицы, как же их звали... ах, да, Спесильда и Профанна. Девицы эти вводили у себя странные обычаи. Многих тамошних жителей я перевидел - и стоиков, и манихеев, и спартанцев, многих. То они вздумают, что есть вредно; то их няньки, выливая воду, выбрасывают и младенца; то они увидят лисицу без хвоста и рубят хвосты собакам, лошадям и коровам. Помню, никак не могли решить, что же отрубить людям, пока один не догадался отрезать всем носы.

Но самый главный их обычай - такой: они не исправляют, а уничтожают. Грязную тарелку они не моют, а бьют; грязное белье не стирают, а сжигают.

- Да это же очень дорого!

- Конечно. Но они живут за счет своих соседей.

- Должно быть, они - богатые люди.

- Еще бы! Очень богатые. Не припомню, чтобы там селился хоть один бедный человек. Когда простые люди сбиваются с дороги, их тянет к Югу. А туда, к горам, переходят чаще всего с земель Маммона. Наверное, твои бледные - покаявшиеся Снобы.

- Скажи мне, отец, почему они так странно ведут себя?

- Ну, прежде всего, - они очень мало знают. Они не бывают нигде, ничему не учатся. Они не слышали даже, что есть другие земли, непохожие на Шумигам и на Гнуснополь - разве что до них дойдут смутные слухи об южных болотах, и они решат, что к Югу от них одни болота и есть. Они и хлеба не едят поэтому. У Маммона им попадались или белые булки, лишенные вкуса, или пирожные с кремом, которые привозят с Юга; но им и в голову не приходит зайти на любую ферму у дороги и попробовать свежего хлеба. Дети напоминают им о мерзостях маммоновых блудниц, но им и в голову не приходит пойти и посмотреть, как играют на лугу сыновья и дочери живущих при дороге. Что же до носов, в их краю и нюхать нечего, а у Маммона - или вонь, или ароматы. Вот они и не видят, зачем человеку нос, хотя у дороги стоят стога сена.