Джеймс Макферсон - Поэмы Оссиана

СОДЕРЖАНИЕ

Во время одного из путешествий Фингала на Оркнейские острова буря отнесла его судно в некий скандинавский залив неподалеку от жилища Старно, лохлинского короля. Старно приглашает Фингала на пир. Фингал, не доверяя ему и памятуя, как он в прошлом нарушил законы гостеприимства (Фингал, кн. 3), отказывается прийти. Старно собирает свои племена; Фингал решает защищаться. Наступает ночь, и Дут-маруно советует Фингалу наблюдать за движением противника. Король сам заступает на стражу. Приблизившись к противнику, он случайно подходит к пещере близ Туртора, где Старно держал в плену Конбан-карглас, дочь соседнего вождя. Рассказ о ней неполон, так как часть подлинника утрачена. Фингал приходит к месту, где Старно и его сын Сваран вопрошают духа Лоды об исходе войны. Встреча Фингала со Свараном. Песнь завершается описанием воздушного чертога Кру-лоды, которого, повидимому, следует отождествлять со скандинавским Одином.

Повесть времен старинных! Зачем ты, незримый скиталец, клонящий чертополох Лоры, зачем ты, ветер долины, покинул ухо мое? Не слыхать мне далекого рева потоков, ни звона арфы на скалах! Приди, охотница Луты, барду верни его душу.

Я взираю на Лохлин, озерный край, на извилистый, темный залив У-торно, где Фингал укрылся от океана, от ревущих ветров. Их мало, героев Морвена, в этом краю неведомом! Старно послал обитателя Лоды пригласить Фингала на пир; но вспомнил король прошедшее, и гнев его возгорелся.

"Не станет Фингал смотреть ни на мшистые башни Гормала, ни на коварного Старно. Смерть, словно тень, проносится над его воспаленной душой. Ужель я забуду тот светлый луч, белорукую дочь королей? * Ступай же, сын Лоды, слова его для Фингала - лишь ветер пустой, ветер, что катит взад и вперед чертополох по осенним долинам.

* Агандеку, дочь Старно, которую отец убил за то, что она открыла Фингалу заговор против него. История ее рассказана полностью в третьей книге "Фингала".

Дут-маруно - десница смерти! Кромма-глас - повелитель железных шлемов! Струтмор, живущий в крыле сраженья! Кормар, чьи корабли по морям беззаботно носятся, как метеор по мрачно-клубящимся тучам!** Чада героев, восстаньте вокруг меня в этом краю неведомом. Пусть каждый взглянет на щит свой, как Тренмор, правитель браней. "Сойди ко J мне, - говорил король, - ты, что меж арф обитаешь. Ты отбросишь вспять этот поток иль поляжешь со мною в землю"".

** Имя Дут-маруно широко прославлено в предании. О многих из его великих подвигов рассказывают до сих пор, но поэмы, содержавшие их подробности, давно уже утрачены. Он жил, по-видимому, в той части северной Шотландии, что лежит напротив Оркнейских островов. В одной сохранившейся поэме Дутмаруно, Кромма-глас, Струтмор и Кормар упоминаются как соратники Комхала в последней его битве против племени Морни. Поэма эта не принадлежит Оссиану, ее язык обличает недавнее происхождение. Она несколько напоминает те бездарные подделки, какие сочиняли ирландские барды под именем Оссиана в пятнадцатом и шестнадцатом столетиях. - Duth-maruno означает _черный и твердый_; Cromma-glas - _сутулый и смуглый_; Struthmor - _ревущий поток_; Connar - _искусный мореход_.

Гневно восстали они вкруг него. Не говоря ни единого слова, они схватились за копья. Каждый из них погружен в свою душу. Наконец, пробудился внезапно звон их гулкозвучных щитов. Ночью каждый занял свой холм; мрачно стояли они, удаленные друг от друга. Несогласные звуки их песен вторгаются в ветер ревущий. Полный месяц поднялся над ними. Во всеоружии вышел вперед Дут-маруно могучий, бесстрашный охотник на вепрей со скалистого Крома-харна. В темной ладье подымался он на волнах, когда пробуждал Крумтормот *** свои леса. Он на охоте блистал, окруженный врагами. Не ведал ты страха, Дут-маруно!

*** Крумтормот - один из Оркнейских или Шетландских островов. Это название - не гэльского происхождения. Жители острова имели собственного правителя, который упоминается в одной из поэм Оссиана.

"Сын Комхала, - молвил он, - я двинусь вперед сквозь ночь. Из-за щита я стану следить за ними, за мерцанием их племен. Старно, властитель озер, предо мною и Сваран, враг чужеземцев. Не напрасно взывают они у камня власти Лоды. А коль не воротится Дут-маруно, тогда супруга его осиротеет в дому на равнине Кратмо-крауло, где встречаются два ревущих потока. Вокруг холмы, лесами одетые; вблизи океан стре мит свои волны. Сын мой, юный скиталец полей, провожает взором крикливых чаек. Отдай Кан-доне **** голову вепря, расскажи ему, как рад был отец, когда на его подъятом копье содрогалась щетинистая мощь И-торно".

**** Cean-daona - _глава народа_, сын Дут-маруно. Впоследствии он прославился в походах Оссиана после смерти Фингала. Предания о нем весьма многочисленны, и, судя по эпитету, который обычно прилагается к нему (Кан-дона вепрей), очевидно, что он пристрастился к тому роду охоты, который его отец так настоятельно рекомендует ему в этом месте. Коль скоро я упомянул предания горной Шотландии, мне кажется уместным рассказать здесь кое-что о них. Когда бардов изгнали из домов вождей, они, привычные к праздности, стали целиком зависеть от щедрости простолюдинов, которых развлекали, повторяя им сочинения своих предшественников и возводя генеалогию новых своих благодетелей к роду их вождей. Но, поскольку предмет этот вскоре истощился, они были вынуждены прибегать к вымыслу и сочинять истории, никак не связанные с действительностью, которые, однако, поглощались с великой доверчивостью невежественной чернью. От частого повторения их россказни разрастались, а так как каждый добавлял к ним такие подробности, какие, полагал он, вызовут восхищение слушателей, истории эти в конце концов настолько утратили всякое правдоподобие, что даже простолюдины перестали в них верить. Они, однако, так любили сказки, что барды сочли для себя выгодным превратиться в завзятых сочинителей сказок. Они устремились в самые дикие области романтических вымыслов. Я убежден, что в горной Шотландии найдется больше сказок про великанов, зачарованные замки, карликов и чудесных коней, нежели в любой другой европейской стране. Несомненно, что в них, как и в других романтических вымыслах, содержится много сверхъестественного и соответственно нестерпимого для истинного вкуса, тем не менее не знаю, как это получается, но они привлекают внимание больше, чем любые другие сочинения, какие мне попадались. Весьма удивительна необычайная длина этих произведений; повторение некоторых из них занимает много дней, но они настолько запечатлелись в памяти, что те, кто их усвоил благодаря лишь устному преданию, редко пропустят хотя бы единую подробность. Еще более поразительно то, что в этих сказках сохраняется слог бардов. Стоит отметить, что содержащиеся в них описания роскоши и великолепия превосходят все высокопарные восточные вымыслы подобного рода.