Алан Маршалл - В сердце моем

Он наклонил ко мне голову, и я увидел его ухо, распухшее и ободранное. Я улыбнулся, и он улыбнулся в ответ.

Я положил руку ему на плечо, горя желанием продолжить разговор о падениях, которые всегда казались мне чем-то ужасно смешным, хотя мои друзья воспринимали их совсем по-иному.

Мы так увлеклись беседой, что не заметили, как появился Поль.

- Что случилось? - спросил он с тревогой, видя, что я держу руку на плече собеседника, словно желая его утешить.

- Да вот толкуем о своих синяках, - пояснил я. Поль сделал попытку усмехнуться, - он выглядел смущенным.

- Ну я, пожалуй, пойду, - сказал калека. - Постарайтесь развеселить своего приятеля. Пока! И он закостылял к станции.

& ГЛАВА 3

Мы с Полем спустились к Сидней-роуд, чтоб сесть там на трамвай, идущий к центру. Наш путь лежал в кафе "Амбасадор" - место встреч молодежи, которую не удовлетворяла обстановка, сложившаяся дома, молодежи, которая противилась попыткам родителей подчинить ее своей воле и мечтала о самостоятельности.

Здесь девушки находили утешение в обществе юношей, а юноши, читая восхищение в девичьих взорах, чувствовали себя взрослыми и мужественными. В глазах родителей они по-прежнему оставались детьми, придя же в кафе, становились мужчинами и женщинами.

Я не любил посещать это кафе, опасаясь, как бы не пристраститься к такому образу жизни. Здесь я видел лишь игру в чувства, порожденную одиночеством и потребностью во взаимной поддержке. Иные называли эту игру любовью, но мне она представлялась попыткой утопающего ухватиться за соломинку.

Случайные встречи с девушками, которые считали, что самое главное в жизни - это развлечься и освободиться от родительской опеки, не могли дать мне то, к чему я стремился. И все-таки этот период был важным этапом в моей жизни, без него я - калека - не мог бы обрести уверенность в себе.

Здесь мне не нравилось и по другой причине. Задача, которую я поставил перед собой, была не только трудной, но и неприятной. Она отнимала у меня достоинство, мою гордость. Я постоянно рисковал стать предметом насмешек, пренебрежения, унизительной жалости.

Я боялся девушек - в их власти было больно обидеть меня, разрушить мою надежду стать писателем, - ведь я понимал, что тот, от кого навсегда отвернутся женщины, никогда не сумеет нарисовать правдивую картину жизни.

Придя в кафе, мы с Полем заказывали себе но чашке кофе и сидели, пока за какой-нибудь столик поблизости не усаживались две девушки. Если Поль находил их привлекательными, он говорил:

- Давай-ка подсядем к ним.

Я чувствовал, как при этих словах во мне начинает расти протест. Ведь мне предстояло подняться с места, совершить путешествие к другому столику, пройти через мучительную церемонию знакомства. Каждый такой визит к соседнему столу я предпринимал с величайшей неохотой.

Поля же никогда не смущал вопрос, как завести разговор. Он мог от души и самым непринужденным образом сказать комплимент. Когда я как-то пожаловался ему, что не умею говорить с девушками, он сказал, что знал одного парня, который, танцуя с незнакомой девушкой, неизменно произносил одну и ту же фразу: "Мне нравится ваше платье".

- Он никогда не говорил ничего другого, - утешал меня Поль, - и все равно нравился всем девушкам, которые знали его.

Я иногда вспоминал этого парня, но только с презрением. Девушки, которые могли находить его общество приятным, были, вероятно, не очень взыскательны.

Мне казалось, что привлекательность девушки находится в прямой зависимости от ее умения поддерживать разговор и слушать с интересом не только комплименты собеседника. Я был уверен, что лишь оценив в полной мере ее ум и душевные качества, можно было обратить внимание и на ее красоту.

Девушки, которых я встречал, умом не блистали, хотя им были присущи некоторые приятные качества. Качества эти, однако, таились под спудом, ибо общество лишало этих девушек всего: достойного подражания примера, надежды, образования, которое раскрывает людям красоту мира, а не замыкает их в узких рамках одного класса. ,

Я начал понимать, что эти девушки иногда отдают предпочтение не тому юноше, который им действительно нравится, а тому, чье внимание к ним может вызвать зависть у подруг. Девушки вечно соперничали между собой и ценили парней за их внешность, зная, как много значит для престижа красивый поклонник.

Как-то одна девушка, чувствуя потребность излить душу, призналась мне:

- Выйду я замуж за смазливого парня, глупого как пробка, - и сделаю это только ради того, чтобы насолить двум-трем подружкам. Знаю, что жизнь себе испорчу, - а иначе не могу. Хочу доказать им, что способна закружить голову любому.

Соперничество и ревность были неотделимы от дружбы, которая связывала девушек, появлявшихся парами или по трое за столиками кафе.

Как-то Поль и я провожали двух молоденьких сиделок в пригородную больницу, где они служили. Они всячески подчеркивали свою дружбу, шли под руку, осыпали друг друга показными ласками, рассказывали разные случаи из своей жизни, из которых явствовало, что их взаимная преданность и решимость никогда не расставаться не раз срывали планы иных мужчин, по всей видимости кое в чем на нас похожих.

Я вообразил, что они хотят дать понять, что разлучить их нам не удастся, и был этим даже обрадован, поскольку чувствовал, что никакого интереса для своей девушки не представляю. Однако, очутившись у ворот больницы, Поль без особого труда увлек свою спутницу в глубину больничного парка, оставив нас у калитки.

Девушка стала поправлять на мне галстук, и, приняв это за поощрение, я поцеловал ее. Должно быть поняв, как мало я искушен в таких делах, она отшатнулась и произнесла задумчиво:

- Господи ты боже мой!

Я постоял с ней полчаса, поджидая Поля, но потом, испугавшись, что опоздаю на последний трамвай, сказал ей:

- Ну, мне пора; если увидишь Поля, скажи ему, что я ушел.

- Обожди немного, - поспешила она меня удержать. - Я не хочу прийти первой. А то все сразу подумают, что мой кавалер не очень дорожит моим обществом. Если Рина придет раньше, то-то я посмеюсь. Она всегда старается прийти последней, а потом издевается надо мной.

Я дождался Поля.

- А я думал, тебя уже нет, - сказал он.

- Спорю, что и Рина так думала, - самодовольно усмехнулась моя спутница. - Она ведь уже ушла к себе?

- Ушла, - подтвердил Поль.

Полю очень нравилось бывать в обществе девушек, пользовавшихся успехом у других мужчин; и хотя я прекрасно понимал причину - он сильно упал бы в моем мнении, если бы это был единственный критерий, с которым он подходил к ним.

В характере Поля была и другая черта, очень мне нравившаяся: он сочувствовал девушкам, которыми, как ему казалось, пренебрегали мужчины. Еще ни разу не случалось, чтобы на вечеринке он не пригласил потанцевать девушку, одиноко сидевшую у стенки.