Иван Цанкар - Рассказы

Даже во сне я видел женихов и невесту, в странном, неприятном сне. Я был в театре. На сцене перебирала ножками, вертелась и кривлялась щупленькая женщина, наряженная в пестрое, очень короткое платьице, открывавшее колени и грудь. Каждое ее движение было полно соблазна, такого бесстыдного, продажного соблазна, что мне стало противно. Лица человеческого у нее не было, а вместо него — очень нежная, маленькая собачья мордочка, которая сладко, маняще, обещающе улыбалась. Зал был полон одних мужчин. Но и среди них ни у одного не было человеческого лица — все были с собачьими мордами самых разных пород и мастей. Одно их объединяло — голая похоть, не знающая стыда, отбросившая даже притворное уважение к общественному месту. Она полыхала из-под фрака борзого кобеля в ложе, из-под облитого сюртука таксы в партере, из-под простой фуфайки бродячего пуделя на галерке. Ничего чистого, так сказать, ничего человеческого не было в этом желании; и я ждал, что они, отбросившие от себя все, даже свои лица, вот-вот сбросят еще фраки, сюртуки и фуфайки и кинутся на сцену как есть...

На следующий день после этого противного сна у меня было дурное настроение. Я вышел во двор и прогнал прочь весь влюбленный сброд.

Было тепло, и снег таял на крышах; с них капало, и капли сверкали под солнцем. По улицам ходили красиво одетые городские люди.

Мать подошла к школе слишком рано. На большой площади было безлюдно; окна высокого здания блестели, и иногда из-за них долетал голос учителя, говорившего в классе резко и громко.

Издалека пришла мать, из деревни она пришла, от которой до города было добрых четыре часа ходу. Ее сапоги — высокие мужские сапоги до колен — были сплошь покрыты грязью; юбка тоже была забрызгана — широкая крестьянская юбка в зеленых цветах. В правой руке мать держала зонт и большой узел, в котором лежали рубашки и новые сапоги для Йоже; в левой руке она сжимала большой платок, в уголке которого была завязана монета в десять крейцеров, прибереженная для Йоже.

Мать устала и проголодалась; утром она не купила себе хлеба, чтобы эти десять крейцеров остались в целости. Ноги у нее болели, мучил кашель; лицо было худое, щеки ввалились глубокими ямами. Она медленно прохаживалась по площади и смотрела на окна, которые блестели, как позолоченные.

В школе зазвонили; звонили долго, а потом раздался шум и грохот. Из больших дверей высыпало множество учеников; сначала те, что поменьше, из младших классов — они кричали и гонялись друг за другом по площади; за ними ученики постарше, державшиеся более серьезно и важно.

Вышел и Йоже с гурьбой веселых товарищей.

Он увидел мать — крестьянскую юбку в зеленых цветах, грязные мужские сапоги, красную кофту, на голове пестрый платок, завязанный сзади, большой узел и нескладный зонт.

— Не твоя ли это мать там? — спросил его товарищ.

— Нет, это не она! — ответил Йоже.

Он стыдился крестьянской юбки в зеленых цветах, высоких сапог, красной кофты, платка, и зонта, и большого узла; в этом большом узле были его новые рубашки, которые мать шила по ночам и на которые капали ее слезы.

Он спрятался в толпе и прошел мимо. Мать стояла и озабоченно смотрела вслед. Шум улегся, ученики уже по одному, по два выходили из школы; потом снова раздался звонок, и все стихло.

Мать уже собралась было пойти к Йоже на квартиру и там подождать его. Но, сделав несколько шагов, она подумала, что сын, может быть, задержался в школе, вернулась и стала ждать.

Ноги болели; она прислонилась к стене и смотрела вверх на окна, отражавшие солнце; так она прождала до полудня. В полдень зазвонили в школе и на городских звонницах; со всех сторон неслись голоса полуденных колоколов. Снова послышался шум, из школы толпой повалили ученики. Мать подошла ближе, совсем близко к большой двери и искала глазами Йоже. Его не было. Снова все стихло, выходили еще только преподаватели, бородатые, серьезные, и оглядывались на нее.

Сердце ее сжалось от тревоги, ей стало страшно и подумалось, что сын, быть может, лежит дома, тяжелобольной, и дожидается ее, зовет свою мать. Она заторопилась к нему на квартиру, ноги у нее дрожали.

Йоже был дома; он сидел за столом, перед ним лежала книга. Когда мать открыла дверь, он тотчас встал и пошел к ней навстречу.

— Когда ты пришел?

— В одиннадцать.

— Разве ты не видел, что я тебя ждала?

— Я вас не видел! — ответил Йоже.

Днем они шли по городу, по красивой улице; все дома на правой стороне празднично светились; сверкающие капли падали из желобов и весело стучали по каменным плитам. Йоже провожал мать, возвращавшуюся домой. Он жался к ней и держал ее за руку. Душа у него болела так, что впору было забиться в какой-нибудь угол и разрыдаться в голос. Навстречу попадались его товарищи; встретился и тот, что спросил его перед школой: «Не твоя ли это мать?» Теперь Йоже не было стыдно — ему хотелось громко крикнуть: «Смотрите, это моя мать!»

Он шел рядом с матерью, а на душе его лежал грех и давил на него, так что ноги наливались тяжкой усталостью. Он шел рядом с матерью, как Иуда рядом с Христом.

Выйдя за город, они попрощались, и Йоже хотел опуститься на колени и уткнуться в подол ее юбки: «Мама, я отрекся от вас!» Но на колени он не стал. Когда мать была уже далеко, он закричал ей вдогонку:

— Мама!

Мать обернулась.

— До свиданья, мама! — крикнул он, и так они расстались.

Он еще видел, как мать медленно шла по грязной дороге; тело ее согнулось, точно она несла на плечах тяжкое бремя.

Йоже вернулся домой, сел в углу на большой узел, принесенный матерью, закрыл лицо руками и заплакал.

Грех лежал на его душе, и никакими слезами нельзя было его смыть; они скатывались с него, как с твердого камня...

Много времени прошло с тех пор, а грех лежит на его душе, тяжелый и огромный, как в первый день, и потому вся его теперешняя жизнь полна горя и страдания.

ИВАН ЦАНКАР — IVAN CANKAR

(1876—1918).

Югославский словенский писатель — прозаик, драматург, публицист. Основоположник словенской пролетарской литературы. Печататься начал в 90-х гг. прошлого века Автор романа «Мартин Качур. Жизнеописание идеалиста» («Martin Kacur. Zivljenjepis idealista», 1906), сборников рассказов «Виньетки» («Vinjete», 1899), «Книга для легкомысленных людей» («Knjiga za lanko miselne ljudi», 1901), «Образы из снов» («Podobe iz Sanj», 1917), «Моя нива» («Moja njiva», 1921), комедии «Для блага народа» («Za narodov blagor», 1901), драм «Король Бетайновы» («Kralj na Betajnovi», 1902), «Холопы» («Hlapci», 1910) и др.

Произведения И. Цанкара переводились на многие языки, в том числе на русский. На русском были изданы его повести «Король Мальхус» (1904), «Дом Марии Заступницы» (1909), повесть «Батрак Ерней и его право» выходила в разных переводах в 1927, 1929, 1945 гг. Переводились также его «Повести и рассказы» (1945), «Избранное» (1958), роман «На улице бедняков» (1961).