Артур Миллер - Фокус

- У одних есть все, а у других ничего. - Ему нравились ее неожиданные философские отступления. Иногда она казалась возвышенной.

- Очевидно, это так. Хотя я свое получил, - вздохнул он.

- Да? И что же это? - равнодушно спросила она.

- Ну, чудесный дом, и... ну, и хорошую работу.

- А вы когда-нибудь проводили хорошо время?

- Ну, конечно, я... - Он начал было рассказывать, что играл в кегли с Фредом и весело проводил время, катаясь на автомобиле. Он повернулся к ней. - Думаю, что так, как вы имеете в виду, никогда, - сказал он.

- Лоренс, это ваш недостаток.

Он почувствовал, как съеживается, и ему нечего было сказать, кроме какой-нибудь глупости. - Гертруда, психотерапевты говорят о вытеснении желаний в подсознание, так это мой случай.

- Вот поэтому я всегда цепляю актеров. - Он не совсем понимал, что она имела в виду под "цепляю", но выбросил это слово из головы. - Актеры бывают стильными. Они зарабатывают доллар и тратят семьдесят пять центов. Все остальные экономят, чтобы оплатить страховку.

Она как будто сообщала ему, что знала, как трудно ему оказалось заплатить те два доллара и сорок центов за вход в Радио Сити два дня назад.

- Но ведь актеры зарабатывают гораздо больше, чем...

- Нет, нет. Вы бы удивились.

- Вы бы не хотели как-нибудь сходить в ночной клуб? - спросил он.

Она глянула на него и улыбнулась, - Неужели вы были в ночном клубе?

- В Нью-Йорке ни разу. Я бывал в одном в Куинзе вместе с Фредом. Это мой сосед, я рассказывал о нем.

- Ночной клуб в Куинзе, - произнесла она.

- В Куинзе есть довольно веселые заведения.

- Чем вы там занимались?

- О, мы пили и танцевали.

- Вы были с девушкой?

- Не всегда. Обычно я танцевал с женой Фреда. Но я не очень люблю танцевать. Я понял, что большинство женщин абсолютно глупы. Я имею в виду, что они несерьезны, - быстро добавил он.

- Вы много пьете?

- Немного. Только по случаю.

Некоторое время они сидели молча. Она продолжала смотреть на гостиницы на другой стороне улицы.

- О чем вы задумались? - сказал он, пытаясь хихикнуть.

Она неторопливо повернулась к нему. Действие выпитого виски прекратилось. - Вы собираетесь продолжать прогуливаться со мной? -напряженно спросила она.

- Вы бы хотели, чтобы я продолжал? - пробормотал он.

- Скажите да или нет. Я не из тех, кто вешается на шею, - сказала она со странным налетом раздражения.

- Да, конечно, с удовольствием. Я как раз размышлял о том, нравятся ли вам эти прогулки.

Она безжалостно не отводила взгляд. - Почему вы гуляете со мной?

- Мне нравится быть с вами. Это правда.

- Это все?

- Иногда вы... - он начал мягко делать ей замечание.

- Я бываю остра на язык, правда? - она отвернула голову от него как будто это ее беспокоило.

- Все нормально, - нашел выход он. Но она продолжала сидеть отвернувшись.

Через некоторое время он сказал: - Гертруда, расскажите о себе еще.

- Зачем?

- Мне кажется, я хочу знать вас лучше. Вы рассказывали, что бывали в Голливуде. Как вам там понравилось?

- О, там все в порядке.

- Вы пробовали сняться в кино?

- Угу.

- Как актриса?

- Я певица.

- Правда? Профессиональная?

- Конечно. У меня было больше двухсот выступлений.

- Что вы поете?

- Все что угодно. Шлягеры, блюзы или свадебные песни.

- Что же произошло? Пропал голос?

- К сожалению, нет.

- Почему вы так говорите?

- Я до сих пор хочу петь. Я все еще могу.

- Почему же вы не поете?

- Не нужно повторять собственные ошибки.

- Что вы имеете в виду?

- Я не хочу просто выступать с оркестром. Я хочу быть известной. Как в кино.

- Почему вас не взяли? Бьюсь об заклад, вы великолепно поете.

- У меня не тот тип красоты.

- О.

- Я была на прослушивании, но я выгляжу слишком трагично для певицы.

- О, - тихо повторил он.

- А потом куда вы пошли? Остались в Голливуде?

- Осталась ждать у моря погоды.

- И долго вы были без работы?

- Мне не совсем хорошо... Вы хотите, чтобы я рассказала?

- Да, Гертруда. Действительно хочу.

- Хорошо. Меня прослушали и не приняли. Потом я поняла, что это бесполезно, понимаете? Так что я бросила эту профессию. Хотя, я завязала определенные контакты, и думала, что, возможно, смогу получить какие-нибудь партии. Но все мои контакты устанавливались после одного и того же, и я дошла до того, что едва переносила, когда водитель автобуса касался моей руки чтобы положить сдачу. Так что я провела там два года, работая у человека который содержал маникюрный салон для собак. Знаете, купание и подстригание когтей...

- Да, я слышал о таких.

- Он хорошо ко мне относился, как может мужчина. Я пришла в себя. И снова начала бывать в обществе. Ну... - Она задумалась. Он наблюдал ее внутренний взгляд, в то время как рассеянный свет фар проезжающих автомобилей освещал ее расслабленное лицо, в котором он теперь видел величавость. - У меня был роман с этим актером. Я вызвала на свадьбу свою мать.

- Откуда вы родом?

- Из Рочестера. Нас семь сестер. Я самая старшая. Моя мать приехала, и он ушел.

- Он не женился на вас.

- Даже не собирался. Он просто сбежал.

- Это тогда вы болели?

- Да. Это тогда я болела. Я вернулась в Рочестер и там пришла в себя. Именно тогда я поняла, в чем причина.

- О чем это вы?

Она повернулась к нему и задумалась на мгновение. - Вы когда-нибудь слушали отца Кафлина Отец Кафлин - американский проповедник, известен своими антисемитскими выступлениями в США с 30-х годов (здесь и далее - прим. перев.).?

- Да, конечно. Много раз.

- Было ощущение, как будто он обращается лично ко мне. Слушая его, я была уверена, что ему можно верить. Это именно то, чего я хочу от людей, чтобы они говорили правду, как он. Просто в жар бросает, когда слышишь его голос. А то, что он говорил, было так правильно, понимаете? Это единственный священник из тех, кого я когда-либо слышала, который имеет мужество говорить о таких вещах. Он действительно знает, что такое есть Бог... Или вы так не считаете?

- Считаю. Думаю, он очень убедительно доказывал свои мысли. Вы католичка?

- Нет, но по воскресеньям, как правило, хожу в церковь. Но совсем необязательно быть католиком, чтобы верить в него.

- Знаю. Я просто спросил.

- Он заставил меня снова поверить в Бога. Он смог это. Я не шучу, он вернул мне надежду. Я имею в виду веру в то, что есть еще порядочные люди.

На них опустилось спокойствие, возвышенный покой. Он был уверен, что она подразумевала его, и то, как доброжелательно и откровенно он обращался с ней последнюю неделю. Пока они молчали, он думал о ней, что она одухотворенный человек. Женщина, с которой жестоко обошлись. Ему захотелось убаюкать ее голову в своих руках и защитить. И все же он не мог перестать удивляться, откуда у нее взялся этот бруклинский говорок, если она приехала из Рочестера, где говорят совсем по-другому.