Артур Миллер - Фокус

Он вел автомобиль, крепко держа руль двумя руками, его голова была поднята так, чтобы лучше видеть поверх капота. Теплый летний воздух приносил запахи лесов обступающих шоссе с обеих сторон, и он расстегнул вторую пуговицу на спортивной рубашке, чтобы свежий воздух обдувал грудь.

- Правда, замечательно? - сказал он.

- Я хочу нарвать цветов, - сказала она, рассматривая пестрый растительный ковер вдоль обочины.

- Лучше не надо. Я видел знак запрещающий рвать цветы.

Она глубоко вдохнула и выдохнула, а затем покачала головой под впечатлением от тянущихся вдоль дороги исключительно совершенных сосен, запах которых наполнил ее легкие: - И все это создано Богом, - сказала она.

- Действительно великолепно, - согласился он, и, нежно улыбаясь, быстро вернул взгляд на дорогу.

Глядя вперед, она сказала: - Ты уверен, что там будет номер для нас?

- О, конечно. Особенно теперь, при ограничениях на продажу бензина.

- На дороге все равно попадаются машины.

- Но их недостаточно, чтобы занять все. Как бы то ни было, здесь не обслуживают всех подряд.

- Надеюсь, что вода в озере будет чистой.

- Как серебро. Конечно, я уже пять лет там не был, но тогда вода была чистой.

- И там танцуют? - спросила она как бы для подтверждения.

Он засмеялся и похлопал ее по колену. - Я везу тебя не в какое-то старомодное место. На самом деле я ездил туда из романтических соображений.

- Что ты говоришь? - поинтересовалась она подсмеиваясь.

- Правда. - Он посмотрел на нее, и оба засмеялись.

- И ты кого-нибудь нашел?

- Ну, - он немного покраснел, наклонив голову так, будто чего-то недоговаривал, - у меня были очень интересные разговоры.

- У тебя?

- Ты думаешь, я закоренелый чудак, да? - Он громко рассмеялся.

- Ты такой и есть.

- При том, что я рассказал, что полжизни думаю о тебе.

- Никогда в это не поверю.

- Но это так. А перед тем как пришла ты, я думал о женщинах в общем.

- Да ну.

- У меня всегда было представление об определенном типе женщины. Правда. И это ты. - Он серьезно глянул на нее, потом снова перевел глаза на дорогу. - Я серьезно.

- Я верю тебе, Лалли, - тихо призналась она.

Некоторое время они ехали молча. - Это то о чем я всегда мечтал, сказал он, - я имею в виду жениться и поехать на уик-энд. Я всегда ездил один.

- Сколько раз ты бывал в этом месте?

- Здесь только раз. Но я ездил в другие места.

- И ни разу никого не нашел?

- Никого. - Его поразила эта мысль. - Никто не был похож на тебя.

Она наклонилась к нему, поцеловала в щеку и ждала, чтобы он повернулся к ней лицом.

- Пока я за рулем, лучше не надо, - сказал он, потому что когда она целовала его, они проехали мимо человека, который собирался перейти дорогу.

- Пусть видит, - поддразнила она.

- Мне все равно, что кто-нибудь видит, просто я...

- Ты беспокоишься о нем.

- Нет, - шутливо пожаловался он, - просто, когда я веду машину, я веду машину и это все чем я могу заниматься. - Мимо них промчался автомобиль, потом перестроился в их ряд и скрылся за поворотом впереди.

- Вот, дурак, - сказал он. - Люди не беспокоятся за свою жизнь.

Неожиданно она нервно подскочила на сидении, схватила его за руку и прижалась ногой к его ноге. Он вспыхнул и, скорчив шутливую сердитую гримасу, опустил руку и сжал ее бедро. Они продолжали ехать. Боковым зрением он смотрел на леса и холмы и запоминал укромные закоулки. Она не отодвинула свое бедро. Он подумал, затем осмелился сказать вслух.

- Хорошо будет, если нам дадут тот же номер, в котором я тогда жил.

- Отдельно от всех? - спросила она.

- Именно это я и имел в виду.

Бывали моменты, когда он отваживался говорить подобные вещи и касаться ее бедра при полном дневном свете. Как ночью - только по ночам он оживал - в такие моменты, он был готов умереть за нее. Сейчас он взглянул на солнце и прикинул его высоту над горизонтом.

- Пойдем в лес сегодня вечером, - сказала она, - хорошо? Я люблю лес.

- Мы сможем подойти близко к озеру, - сказал он, вспоминая то самое местечко, что присмотрел для девушки, которая так и не приехала. Теперь девушка приедет, это была его жена, она не может сбежать или быть жеманной и создавать дополнительные трудности, и все было честно и благородно и все равно, была в этом поразительная острота ощущений которая, как он надеялся, никогда не исчезнет.

Они ехали, и он подумал о мусорном баке и со страстной решимостью рыцаря поклялся, что она никогда не должна узнать об этом, потому что это сделает ее несчастной. Он снова положил руку на руль.

- Как чудесно было бы иметь собственный дом за городом, - задумчиво пробормотала она.

- Чтобы он тебе понравился в нем должно быть сорок шесть комнат.

- Ничего нет плохого в том, чтобы иметь дорогой вкус. Знаешь, что ты так и не сделал? - сказала она в том же полурасслабленном тоне.

- Что же я так и не сделал? - спросил он.

- Ты так и не поговорил с Маком.

- Послушай, - сказал он решительно. - Мак - это человек, который очень много пьет и имеет огромное количество очень хороших деловых идей. И чтобы приступить к осуществлению любой из них нужно не меньше миллиона долларов.

- Значит, ты говорил с ним? - оживившись, с интересом спросила она.

- Я всегда разговариваю с ним.

- Я имею в виду о возможной совместной работе.

- Даже если бы у меня было что ему предложить, я бы этого не сделал. Дорогая, он ужасный пьяница. Ты это знаешь.

- Это правда, - задумчиво сказала она.

- Давай попробуем обойтись тем, что у нас есть.

- Конечно, но разве тебе не хочется, чтобы я занималась твоим домом?

Он понял, что это был один из способов спросить о том, когда она сможет оставить работу. Это его тревожило. Каждый день она казалась все прекраснее, и он не мог понять, почему она отдалась ему так откровенно и после такого короткого ухаживания.

- Дорогая, я же говорил, - сказал он мягко, - ты можешь уйти с работы, когда захочешь.

- Но при твоей теперешней зарплате я не могу это сделать. Я действительно тебя не понимаю.

- Герта, у меня есть две тысячи долларов. Ну какое же дело можно начать с двумя тысячами долларов?

- Так подумай об этом. Давай подумаем, - попросила она как будто для начала.

Она повернулась и задумчиво посмотрела из окна со своей стороны. Он аккуратно вписался в крутой поворот, снова лег на прямой курс и посмотрел на нее. О чем она сейчас думает? Как в прошлое воскресенье, когда они объезжали бухту Шипсхед, чтобы посмотреть на яхты. Посередине обычного разговора она неожиданно сообщила, что она не из Рочестера. Она родилась и выросла на острове Статен. Рассказ о Рочестере был придуман для работодателей, которые могли принять ее за еврейку, если бы они знали, что она из Нью-Йорка. С этим все было в порядке. Это он мог понять. Но сейчас, находясь вместе с ней в машине, он ощутил то же, что и всегда, когда она умолкала надолго, - его охватил страх, что она думала о тех местах и людях, о тех событиях, в которых участвовала и о которых никогда ему не рассказывала. Снова он перевел свой взгляд с дороги на нее. Теперь она курила, задумчиво щурясь и медленно затягиваясь сигаретой. Она подвинулась, и он обратил внимание на полный изгиб ее бедра.