Гаральд Мюллер - Тихая ночь

Однажды он ее с кем-то спутал. Сказал ей - милостивая государыня. Так она целый вечер не могла успокоиться. Всю ночь глаз не сомкнула. Да, Кэте Гебель стареет. Вот так берет и просто удирает, а Лемке ничего не может поделать.

ВЕРНЕР. Мама, там же никого нет.

МАТЬ. Ой, как ты меня напугал. Что ты сказал, Вернер?

ВЕРНЕР. Там никого нет.

МАТЬ. Уже ушла... Да, мой мальчик, так мы здесь и живем.

Смотрят друг на друга.

Дети уже нарядили елку?

Вернер хватается за сердце и массирует его.

Тебе нехорошо?

ВЕРНЕР. Ты, мама, любого можешь вывести из себя.

МАТЬ. Это все сигареты. Приляг ненадолго на кровать Хельги. Постой. (Снимает с него пиджак.) Не то помнется.

ВЕРНЕР. Я не хочу там лежать.

МАТЬ. Тогда на мою.

ВЕРНЕР. Я вообще не хочу ложиться.

МАТЬ. Но тебе это необходимо. Приляг, отдохни, не спорь!

Она подталкивает его к кровати покойной, он падает на кровать, она падает на него. Оба неподвижно лежат. Пауза. Хор.

Почему ты перестал слушаться свою мать?

ВЕРНЕР. Встань.

МАТЬ (садится на край кровати. Тоном светской болтовни). Много приходится работать?

ВЕРНЕР. Да, все больше и больше.

МАТЬ. Бедное дитя.

Пауза. Хор.

И над чем?

ВЕРНЕР. Кровяная колбаса.

МАТЬ. Свиная или говяжья?

ВЕРНЕР. Комбинированная. По самоубийственной цене.

МАТЬ. По самоубийственной цене...

Пауза. Она укрывает его темным одеялом.

Как же часто ты болел. Никто из детей не требовал столько заботы.

ВЕРНЕР (раздраженно). Весьма сожалею.

МАТЬ. Да, да, да...

Пауза.

А как тебе живется?

ВЕРНЕР. А тебе как живется?

МАТЬ. Да, да...

Пауза.

ВЕРНЕР. Да, вот так-то...

МАТЬ. Да-а-а...

Пауза.

ВЕРНЕР. Вам по-прежнему дают... молоко на завтрак?

МАТЬ. Молоко?

ВЕРНЕР. Да.

МАТЬ. Нам никогда не давали молоко.

ВЕРНЕР. Мне так казалось.

Пауза.

МАТЬ. Как бежит время...

Пауза.

Теперь нам всегда дают кофе без кофеина. С цельным молоком. Ты, наверное, это имел в виду.

ВЕРНЕР. Нет.

Мать плачет. Пауза.

Мама... а почему без кофеина?

МАТЬ. Из-за сосудов. Для тебя тоже было-бы полезно. (Со злостью.) Тебе ведь уже скоро сорок пять. (Подтягивает вверх штанину его брюк.)

ВЕРНЕР. Что такое?

МАТЬ. Просто хочу проверить как следит за тобой Ильза.

ВЕРНЕР. Перестань же.

МАТЬ. Нет, я хочу знать... Ну конечно, без кальсон.

ВЕРНЕР. Мама, я сижу в теплом кабинете, машина тоже отапливается.

МАТЬ. Все равно. Зимой это просто необходимо. Иначе семья может остаться без кормильца. Отец всегда носил кальсоны. Шерстяные. До середины мая. Уж я-то всегда за этим следила. Не понимаю, о чем думают эти молодые жены. Она же из приличной семьи. Ее отец был главным... как его там... ну, главным этим самым, в суде. Я каждый год на Рождество дарила отцу две пары шерстяных кальсон, чтобы не простуживался на бойне. У него была большая семья. А ведь именно оттуда, снизу, все и начинается. Именно там, внизу легче всего подхватить простуду. (Короткая пауза.) Пятерых детей произвела я на свет. В страшных муках, дитя мое. На старой бойне. Да-да...

Вернер закуривает сигарету. С улицы доносится высокий, слабый свист.

Анна Бремер.

ВЕРНЕР. Что, что?

МАТЬ. Та, что помешалась на крысах. Пошла их кормить. Дед Пекарский говорит: "Старческие мозговые явления".

ВЕРНЕР. Да, да, старческие мозговые явления, разумеется...

Мать выглядывает в окно.

МАТЬ. Хорошие времена для нее уже в прошлом. В большой лотерее фирмы "Сименс" ей достался главный выигрыш. На три дня в Рим, самолетом, туда и обратно. На всем готовом. Не только завтрак. На площади святого Петра она кормила голубей... Мне тоже хочется полететь. Хоть один-единственный разок.

ВЕРНЕР. Смотри, как ты активна.

МАТЬ. Анне Бремер было тогда уже шестьдесят пять.

Свист повторяется. Мать говорит злорадно.

Но теперь-то она здорово сдала.

ВЕРНЕР. Мама, там наверняка опять никого нет.

МАТЬ. Да? А кто свистит? Господь Бог?

Вернер идет к окну.

Ну?.. Я ее как-то раз за этим поймала. Она всегда что-нибудь прихватывает от обеда. С общего стола. Таскает украдкой. Я уже несколько раз замечала. Постоянно что-то заворачивает в салфетку. Иногда уже во время молитвы. Чтобы никто не увидел. А я однажды не закрыла глаза. Потому что мне все это показалось подозрительным. А как она ходит... Будто ее в мешок засунули. И всегда жульничает в вист. Вот она, подошла к развалинам. Там буквально кишит от этих тварей. Я все-таки заявлю на нее. Вот! Видел? А теперь остановилась и свистит. (Свист. Мать распахивает окно кричит, быстро и зло.) Анна Бремер, ты кормишь крыс! (Захлопывает окно и прячется за шторой.) Совсем, как в Риме, на площади святого Петра. Ты видел? Свистит, а они сбегаются. И каждая получает свою порцию.

ВЕРНЕР. Но, мама...

МАТЬ. А вчера она обжулила меня на марку тридцать. На марку и тридцать пфеннигов, Вернер.

ВЕРНЕР. Она только подошла к мусорным контейнерам и что-то в них бросила.

МАТЬ. А зачем она все время свистит?

ВЕРНЕР. Там крутится собака.

МАТЬ. Здесь запрещается держать собак и кошек.

Вернер читает, Мать чистит щеткой свое пальто.

Тебе много приходится ездить?

ВЕРНЕР. Да.

МАТЬ. Куда же ты ездишь?

ВЕРНЕР. Да.

МАТЬ. Ты скажешь мне, куда ты ездишь?

ВЕРНЕР. Да.

МАТЬ. Почему ты не хочешь мне сказать, куда ты ездишь?

ВЕРНЕР. Да.

Короткая пауза.

МАТЬ. Ты больше не любишь меня.

ВЕРНЕР. Еще до Нового года я поеду в Гаагу. Ты довольна?

МАТЬ. Разве у тебя уже отпуск?

ВЕРНЕР. Нет, мама, конференция. Будет решаться вопрос о розничных ценах. В рамках Общего рынка.

МАТЬ. Да-да-да, все постоянно дорожает.

Пауза. Хор.

А рынок во Фридерикендорфе... Он все еще по средам? До двадцать пятого года он даже был два раза в неделю. По средам и пятницам. Когда тебя еще не было на свете. Да, ты тогда еще не родился... Если вам захочется морской рыбы, помни, самая лучшая у Гинца. У Гинца рыба всегда свежая. Спереди, возле кирхи, во втором ряду. Или, если считать от аптеки, - в четвертом. Или пятом?.. Ах ты, господи! Во всяком случае, его зовут Гинц.

ВЕРНЕР. Рынок во Фридерикендорфе больше не существует.

МАТЬ (замирает, затем делает вид, что не услышала). Тебе лучше всего записать фамилию - Гинц! У него всегда лучшая рыба. И скажи Ильзе. Он из тех Гинцев, что живут в Ветценхаузене. Там у них большая усадьба. Запиши фамилию, Вернер. (Достает из сумочки ручку.) Пусть Ильза всегда ходит только к Гинцу. Если ей захочется свежей рыбы. На, пиши...

ВЕРНЕР. Мама, рынок во Фридерикендорфе ликвидирован. Уже пять лет. Рынка во Фридерикендорфе больше нет.

МАТЬ. А почему? Почему там нет больше рынка?

ВЕРНЕР. Его поглотил мелкооптовый супермаркет.

МАТЬ. Его поглотил супермаркет? И вы ни разу не сказали мне ни слова.

Пауза. Хор.

ВЕРНЕР. Ты опять ревешь?