Патрик Модиано - Свадебное путешествие

Вагон метро был набит битком, людей было больше, чем обычно, из-за раннего комендантского часа. На станции "Страсбург - Сен-Дени" вошло столько новых пассажиров, что не закрывались двери. Она задыхалась. На пятьдесят франков, полученных за "Венские вальсы", можно было взять велотакси. Или даже фиакр. И всю дорогу до бульвара Орнано она представляла бы себе, что война уже кончилась, она едет по другому городу и в более счастливое, чем нынешнее, время, например, в эпоху тех самых "Венских вальсов".

Она вышла не на "Симплоне", как всегда, а на "Барбе - Рошуар". Половина шестого. Она решила дойти до гостиницы пешком по свежему воздуху. В начале бульвара Барбе, словно на границе, стояли немецкие солдаты и французские полицейские. Ей вдруг показалось, что, если она пойдет туда по бульвару, где начинался восемнадцатый округ, эта граница у нее за спиной окажется закрытой навсегда.

Вот она идет вдоль бульвара Рошуар по левой стороне тротуара, которая относится к девятому округу. Время от времени посматривает на противоположную сторону, где проходит разграничительная черта между округами: там темнее, хотя время еще не наступило, еще пятнадцать минут до того, как граница будет закрыта, и если за это время она ее не пересечет, то уже не сможет попасть к отцу в гостиницу. Станции метро во всем квартале тоже в шесть часов закроются. На площади Пигаль - другой пограничный пост. Вокруг грузовика стоят немецкие солдаты. Но она идет прямо вперед, по тому же тротуару, уже вдоль бульвара Клиши. Остается больше десяти минут. Площадь Бланш. Там она на несколько мгновений останавливается. Собирается перейти площадь и границу. Делает три шага вперед и снова останавливается. Возвращается назад, в зону девятого округа. Осталось чуть больше пяти минут. Нельзя поддаваться головокружению и дать увлечь себя темноте, простирающейся по ту сторону. Надо оставаться на тротуаре девятого округа. Она ходит взад-вперед перед кафе "Пальмье" и аптекой на площади Бланш. Старается не думать ни о чем, а главное - об отце. Считает секунды: двадцать три, двадцать четыре... двадцать шесть, двадцать семь... Шесть часов. Шесть часов пять минут. Шесть часов десять минут. Вот и все. Кончено.

Надо идти дальше, прямо вперед по тротуару, избегая смотреть туда, где начинается зона действия комендантского часа. Она ускоряет шаг, будто идет по узкому пешеходному мостику и все время боится упасть в пустоту. Жмется к домам, идет вдоль стены лицея Жюля Ферри, где училась еще в прошлом году.

Теперь, перейдя площадь Клиши, она наконец поворачивается спиной к восемнадцатому округу. Оставляет позади этот квартал, навсегда утонувший во тьме комендантского часа. Словно вовремя спрыгнула с тонущего корабля. Она не хочет думать об отце, потому что ощущает себя еще слишком близкой к этой черной и тихой зоне, откуда никто и никогда больше не сможет выйти. Ей же удалось спастись в последний момент.

Она уже не чувствует удушья, которое испытала в метро и только что на перекрестке Барбе - Рошуар, когда увидела неподвижно стоящих солдат и полицейских. Ей кажется, что улица впереди - это широкая лесная аллея, которая там вдали открывается на запад, на море, и ветер уже бросает ей в лицо мелкие брызги.

Когда она подходила к площади Звезды, начался дождь. Она встала под козырек какого-то подъезда на Тильзитской улице. На первом этаже соседнего здания - чайный салон под вывеской "Встреча". Она долго не решалась войти туда, из-за того что на ней были спортивное пальтишко и старый свитер.

Наконец зашла и села за столик в глубине зала. Клиентов в этот вечер немного. Она вздрагивает: пианист играет одну из мелодий "Венских вальсов". Официантка приносит ей чашку шоколада и миндальное печенье и как-то странно смотрит на нее. Ингрид вдруг задумывается, имеет ли она право находиться здесь. Быть может, несовершеннолетним без сопровождающих запрещен вход в этот чайный салон? И почему ей в голову пришло это выражение? Несовершеннолетние без сопровождающих. Ей шестнадцать, но выглядит она на двадцать. Она пытается разгрызть миндальное печенье, но оно слишком твердое, а шоколад такой бледный, почти лилового цвета. Да и вкус у него не шоколадный. Хватит ли ей пятидесяти франков, полученных за "Венские вальсы", чтобы уплатить по счету?

Когда чайный салон закроется, она снова окажется на улице, под дождем. И надо будет искать место, где пробыть до полуночи. А после, когда здесь настанет комендантский час? Ее охватывает паника. Она не подумала об этом, когда шла, прижимаясь к стенам домов, чтобы не попасть в другой комендантский час, тот, шестичасовой. За соседним столиком она заметила двух молодых людей. Один из них в светло-сером костюме. Румянец на щеках контрастирует с суровостью взгляда и тонкими губами. Эту жесткость взгляду придает бельмо на правом глазу. Белокурые волосы зачесаны назад. Другой брюнет в потрепанном твидовом пиджаке. Говорят они тихо. Она встретилась взглядом с брюнетом. Первый резким жестом открывает позолоченный портсигар, берет сигарету и прикуривает от такой же, как портсигар, позолоченной зажигалки. Кажется, он что-то объясняет брюнету. Иногда повышает голос, но музыка заглушает его слова. Брюнет слушает и время от времени кивает в знак согласия. Она еще раз встретилась взглядом с брюнетом, и он улыбнулся ей.

Выходя из чайного салона, блондин в светло-сером костюме небрежно махнул рукой брюнету. Тот остался один за столиком. Пианист по-прежнему играет мелодию из "Венских вальсов". Она боится, что салон вот-вот закроют.

Вокруг нее все вдруг поплыло. Она пытается победить нервную дрожь. Хватается пальцами за край стола и не отводит глаз от чашки шоколада и миндального печенья, которое так и не смогла съесть.

Брюнет встал и подошел к ней:

- Похоже, вы не очень хорошо себя чувствуете...

Он помогает ей встать. На улице они делают несколько шагов, и ей становится лучше. Он держит ее под руку.

- Я не дошла до дома... В восемнадцатый округ... Из-за комендантского часа...

Она проговорила все это очень быстро, словно хотела избавиться от какого-то груза. И вдруг начала плакать. Он сжал ее руку.

- Я живу совсем рядом... Пойдемте ко мне...

Они идут по кривой улочке. Темно почти так же, как тогда, когда она была на краю зоны комендантского часа и изо всех сил боролась с искушением сойти с тротуара девятого округа. Они переходят улицу, где фонари горят синим светом ночников.

- Что хорошего вы делаете в жизни?

Он задал этот вопрос очень ласково, хотел расположить ее к себе. Она перестала плакать, но слезы еще катились по подбородку.

- Я танцовщица.

Она смутилась, когда они прошли за решетчатые ворота и пересекли двор одного из больших особняков, выходящих на площадь Звезды. На третьем этаже он открыл дверь и пропустил ее вперед.