Жан-Батист Мольер - Школа жен

И камнем брошенным запрет сопровожден.

Арнольф

Как, камнем?

Орас

Камнем, да, порядочного веса,

Которым я, как гость, был угощен Агнесой.

Арнольф

Да это, знаете ль, совсем не пустяки!

И от успеха вы, я вижу, далеки.

Орас

Да, на беду мою приехал он обратно.

Арнольф

Поверьте мне, за вас мне тоже неприятно.

Орас

Он все мне портит.

Арнольф

Так; но это не беда,

И зацепиться вновь удастся вам всегда.

Орас

Да, попытаемся; умно и осторожно

Ревнивца зоркий глаз обманем, в чем возможно.

Арнольф

Ведь это вам легко. А главное, она

Вас любит.

Орас

Спору нет.

Арнольф

Задача решена.

Орас

Я сам надеюсь так.

Арнольф

А с камнем приключенье

Лишь с толку сбило вас напрасно.

Орас

Без сомненья.

Я понял в тот же час, что за стеной сидит

Все тот же опекун и всем руководит.

Но что всего странней, - вам также будет странно,

Каков был оборот события нежданный.

Свершила смелый шаг красавица моя.

При простоте ее так изумлен был я!

Да, правду говорят: любовь - учитель чудный,

Чем не был никогда - с любовью стать нетрудно;

И стоит выслушать ее немой урок

Переменяешь нрав, и в самый краткий срок.

Любви природные преграды неизвестны;

Порою действия ее почти чудесны.

Ей щедрого создать возможно из скупца,

Из зверя - кроткого, из труса - храбреца;

Она в ленивого живой огонь вселяет

И остроумием невинность наделяет.

Агнеса - вот пример блистательный для вас.

Вот что сказала мне она в прощальный час:

"Уйдите, кончены отныне посещенья,

Я знаю вас и так, и вот вам подтвержденье".

Тут камень полетел, уже известный вам,

А с камнем падает письмо к моим ногам.

О, как я восхищен, найдя соединенье

Поступков таковых и милых слов значенье!

Удивлены теперь, конечно, оба мы:

Но где, когда любовь не изощрит умы?

Да, если в сердце жар любовный запылает, w

Достигнет сердце вмиг всего, чего желает.

Ну, как вам нравится история письма?

Иль не дивитесь вы сей ловкости ума?

И не смешно ли вам, в какой печальной роли

Вдруг очутился мой ревнивец поневоле?

Скажите!

Арнольф

Да, смешно.

Орас

Посмейтесь же со мной!

Арнольф принужденно смеетcя.

Теперь, вооружась на пыл любовный мой,

Здесь окопался он и камнями кидает,

Как будто приступа на крепость ожидает.

Я вижу: одолел его такой испуг,

Что на борьбу со мной одушевил он слуг

И даже замыслом воинственным морочит

Ее, кого держать в неведении хочет;

И вот, хотя его нечаянный возврат

Немало создает любви моей преград,

Все это для меня изрядная потеха.

Как говорить о ней без искреннего смеха?

Что ж, не забавна вам история моя?

Арнольф

(с принужденным смехом)

Как видите, смеюсь, по мере сил, и я.

Орас

Вы - друг мой; вам письмо ее прочту я смело.

Что сердце чувствует, она сказать сумела;

Как речь ее полна особой доброты,

Чистейшей нежности, сердечной простоты,

Как трогателен слог, которым без обмана

Отражена в словах любви невинной рана!

Арнольф

(в сторону)

Ах, тварь негодная, вот грамотности плод!

Она - всегда я знал - к добру не приведет.

Орас

(читает)

"Я хочу писать Вам и не знаю, как за это взяться. У меня много разных мыслей, и я хотела бы, чтобы Вы их знали, но не возьму в толк, как Вам их передать, а на слова свои не надеюсь. Я начинаю понимать, что меня до сих пор держали в неведении, и боюсь сделать что-нибудь недолжное, или сказать больше, чем следует. По правде говоря, я не знаю, что Вы со мной сделали, но чувствую, что для меня нож острый - по наущению других сделать что-нибудь Вам неприятное, что мне стоило бы величайшего труда расстаться с Вами и что я была бы счастлива принадлежать Вам. Может быть, и не следует этого говорить, но я не могу удержаться; мне бы хотелось, чтобы все произошло само собой. Меня уверяют, что все молодые люди - обманщики, что не надо их слушать и что все Ваши речи лживы. Но я не допускаю этой мысли, клянусь Вам; Ваши слова меня трогают, и я никак не могу поверить, что это неправда. Будьте со мной откровенны; ведь обмануть меня при моей простоте - это великий грех, и я, наверно, умерла бы тогда от горя".

Арнольф

Ах, сука!

Орас

Что?

Арнольф

Нет, так, закашлялся немного.

Орас

Ну, где встречали вы такую прелесть слога?

Хоть был коварен гнет и власть опекуна,

Не правда ль, здесь душа прекрасная видна!

Не преступленье ли, рукою самовластной,

Стараться отравить родник души прекрасной,

Глушить неведеньем, духовной слепотой

Ум, изумляющий прозрачной чистотой?

Любовь завесы все, конечно, уничтожит.

И если мне звезда счастливая, поможет,

Я, кажется, могу надеяться теперь,

Что этот гад, палач, мерзавец, дикий зверь...

Арнольф

Прощайте.

Орас

Как, уже?

Арнольф

Нельзя мне оставаться.

Есть дело спешное, я должен им заняться.

Орас

Но посоветуйте, - вы и сосед притом,

Каким бы способом проникнуть в этот дом?

Я не стесняюсь вас, но это и понятно:

Друг другу услужить друзьям всегда приятно.

А я лишь издали туда смотреть могу;

Положим, знаю я служанку и слугу,

Но, как ни пробовал я подойти к ним снова,

Они по-прежнему глядят весьма сурово.

Старушка тут была для этих дел одна,

Сверхчеловечески, поистине, умна;

Ее-то я имел, конечно, на примете,

Но вот четыре дня, как нет ее на свете.

Так не поможете ль? Хоть укажите путь!

Арнольф

Не знаю, без меня найдите как-нибудь.

Орас

Прощайте ж. Видите, я все вам открываю.

(Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ V

Арнольф

(один)

Какую муку я при нем переживаю!

Досаду жгучую как тяжело мне скрыть!

Простушка ли могла так ловко поступить!

Свой нрав обманщица передо мной таила!

Иль бесом вселена в нее такая сила?

Проклятое письмо терзает сердце мне:

Предатель овладел ее душой вполне,

Связался крепко с ней, убив мое влиянье.

Вот что мне - острый нож и смертное страданье!

Надежду потеряв, вдвойне страдаю я!

Не меньше, чем любовь, задета честь моя.

Бешусь я, чувствуя: соперник мой опасен;

Бешусь и оттого, что мой надзор напрасен.

За своеволие и наказать легко:

Пускай сама зайдет, как хочет, далеко

Я буду отомщен, когда себя погубит.

Но кто без горечи теряет то, что любит?

Я философствовал, идя на этот брак,

А в прелести ее влюбился, как дурак!

Ну, что в ней? Сирота, без денег, без защиты;

И вот мои труды и доброта забыты,

А я, обманщицу без памяти любя,

Любовью горестной терзаю сам себя.

Не стыдно ли, глупец! Нет, не стерплю я доле;

Я по щекам хлестать готов себя до боли!

Я лишь на миг войду, лишь только поглядеть,

Сумеет ли собой преступница владеть.